Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Я медленно оглянулась, ожидая увидеть если не чудовище, то ведьму с чем-нибудь тяжёлым в руках, но на пороге кладовой стояло не чудовище, а милорд Огрест.

Стоял и слушал, с каменным лицом.

– Бонжур, месье, - почти сразу нашлась я, но Огрест не ответил, молча повернулся и ушёл.

– По-моему, он всё слышал, - пробормотал Планель.

– По-моему, он услышал чистую правду, - сердито сказала я, ещё несколько раз стукнув метлой.

– Нет, тут вы не правы, барышня, - сказала Лоис. – Лорд Шарль и леди Юджени по-настоящему любили друг друга. У них были такие трогательные отношения… Они так заботились друг о друге… Я видела однажды, как они играли в снежки, и леди Юджени поранилась. То ли за ветку зацепилась, то камешек в снегу острый попался, но она поранила палец. Господин Шарль тогда бежал, как сумасшедший, чтобы схватить её на руки и унести в замок. Можно было сразу догадаться, что они безумно влюблены, но люди такие слепцы…

– Угу, - я осталась при своём мнении.

Никакие нежные отношения не извиняют лжи. Особенно перед родным братом.

Обретённые в кладовой сокровища были перенесены в мою комнату, и мы с Марлен засобирались на репетицию в дом Лиленбрука.

Честно говоря, я ожидала, что меня вежливо попросят прямо на пороге, но служанка Лиленбрука пропустила нас с обычным вежливым поклоном, и сам старик Савё кивнул, приветствуя нас, когда мы с Марлен присоединились к уже прибывшим девицам. В этот раз Дайана прискакала раньше всех, хотя обычно она появлялась с опозданием, и приходилось её ждать. Она настраивала лютню, а чуть поодаль суетились Ринальдина и Тереза, делая вид, что полностью увлечены своими инструментами.

Я сразу догадалась, что предстоит непростой разговор, поэтому совсем не удивилась, когда Дайана вспорхнула со стульчика, когда Лиленбрук отправился встречать очередных гостей.

– Смотрю, вы завели новых друзей, барышня Ботэ, - сказала Дайана, оперевшись локотком на спинку моего стула.

– О ком речь, мадемуазель Миттеран? – спросила я, доставая из чехла тамбурин для Марлен. – Я со многими познакомилась в вашем чудесном городе.

– Господин Савё в бешенстве, - Дайана понизила голос. – Ему сказали, что вы стали часто заходить в общественную школу. Ещё и взялись подкармливать Бланкиров…

– Ах, какие люди сплетники, - заметила я равнодушно. – И что?

– Как – что? – ундина передёрнула плечами. – Теперь не рассчитывайте на любовь господина Савё. Он терпеть не может всех, кто общается с учителем и его женой.

– Со своей дочерью и своим зятем, вы хотели сказать? – я передала тамбурин Марлен и повернулась к Дайане. – Не думайте так плохо о суровых отцах, мадемуазель Миттеран. Я уверена, что если ваш папочка выгонит вас из дома и лишит наследства, то он не станет злиться на меня, когда я принесу вам пару печенюшек. Отцы – они обычно добрее, чем кажутся.

Ринальдина тоненько засмеялась, но сразу замолчала, стоило только Дайане посмотреть на неё.

– В чём дело? – невинно спросила я. – Вы не согласны?

– Согласна, - выдавила Дайана и вернулась к лютне, потому что в зал уже заходили другие девицы.

После репетиции подали, как обычно, чай и пирожные, и господин Лиленбрук уже привычно подошёл ко мне, поднеся блюдце со сладостями.

Дайана проводила старика цепким взглядом, и я едва удержалась, чтобы не показать ей язык или не состроить забавную гримаску.

– Мне сказали, вы водите Марлен в школу, - начал напрямую Лиленбрук.

– Да, - ответила я, взяв у него блюдце и благоразумно поставив его в этот раз на клавесин.

– Считаю, ей чрезвычайно полезно общаться с ровесниками. Кстати, она особенно подружилась с детишками месье учителя. Очень милые ребята. Правда, несколько шумные…

– Я думал, мы друг друга поняли, - побагровел Лиленбрук.

Девицы щебетали, но вот Дайана не участвовала в общем разговоре, а усиленно вытягивала шею, пытаясь расслышать, о чём говорили я и господин Савё.

– Вот именно – поняли, - сказала я, мило улыбаясь при этом. – В отличие от вас я всегда делила людей на хороших и плохих, а не на тех, кто делает то, что удобно для меня, и тех, кто поступает по-своему.

Несколько секунд он буравил меня взглядом, а потом сказал:

– Я желал для своей дочери только самого лучшего. А она… - и он замолчал, стиснув зубы.

– А у неё оказались свои представления о лучшем, - подхватила я. – Но ладно, если не хотите говорить об этом, то не будем. Помните, вы упомянули о городской библиотеке? Могу я воспользоваться вашим приглашением и взглянуть на неё? Я столько о ней слышала, так что мне не терпится и посмотреть.

– Конечно, покажу вам всё с удовольствием, - Лиленбрук пригласил меня идти первой, распахнул передо мной двери, и в этот раз я не утерпела – оглянулась и, увидев, что Дайана наблюдает за нами, свела глаза к переносице.

Бело-розовое личико Дайаны стало красным, но я не успела вдосталь полюбоваться произведённым эффектом, потому что меня ждали господин Лиленбрук и его библиотека.

– Вы сделали это мне назло? – спросил Лиленбрук, когда повёл меня по коридору.

– Что именно? – невинно переспросила я, хотя прекрасно поняла, куда он клонит.

– Пошли в школу к этому неудачнику, - сказал он, как выплюнул.

– Почему это месье Бланкир – неудачник? – поинтересовалась я. – И прежде чем ответите, обратите внимание, что я предлагала не говорить на эту тему.

– Он мог бы заняться торговлей, стать юристом, наконец, - Лиленбрук будто не услышал меня. – А вместо этого моя дочь вынуждена ютиться в каком-то сарае и носить стоптанные туфли.

Ох, он даже её туфли заметил…

Я покосилась на старика Савё, но ничего не сказала, а он продолжал:

– Если вы рассердились, что я вмешался в ваши с Ноэлем отношения, то я только из лучших побуждений.

«Даже не сомневалась, - ответила я ему мысленно. – Уверяю вас, я тоже действую только из лучших побуждений. Во имя добра и справедливости. И намерена действовать решительно, без промедлений и отступлений, прямёхонько до победного конца».

– Так он сделал вам предложение?

– Вы так настойчиво пытаетесь узнать об этом, - сказала я сдержанно. – Почему бы не спросить у вашего замечательного Ноэля?

– Если бы он не был таким молчуном, то спросил бы, - ответил Лиленбрук с некоторой досадой. – Но судя по вашему ответу, с вами он ещё больший молчун, чем со мной. И я его понимаю.

– Понимаете?

– Рядом с вами и я чувствую себя неловко, - признался он. – А Ноэль, видимо, так и вовсе робеет.

«Прямо оробел мальчик», - подумала я, вспоминая нашу с Огрестом гонку вокруг стола в его кабинете.

– Всё-таки, вы – штучка непростая, столичная… - начал Лиленбрук.

– Комплимент звучит сомнительно.