Космическая шкатулка Ирис

Она не понимала, как могла сама ответно его желать без всякой уже дозы, а абсолютно трезвой, забыв о прекрасном и нежном Ва-Лери? Не понимала Рамина и того, как могла необычная Икри любить Кэрша? Или прошлый Кэрш был каким-то иным? Ведь Икри вовсе не была юной девушкой, несмотря на свою необычную внешность. А Кон-Стан выглядел моложе даже Ва-Лери. Но так бывает. Зрелая женщина способна охмурить юношу весьма сильно и проникнуть очень глубоко в его душу. Ведь охмурил же её саму зрелый Кэрш – Тол, по счастью не сумевший глубоко проникнуть в её душу. Поскольку и не имел такой задачи.

Ола хотела скрыть от окружающих позор сестры, даже не подозревая о том, как мало значило для Рамины это самое мнение окружающих. Рамина не ради того пошла в Храм Надмирного Света с Кэршом. Она была им увлечена по-настоящему. Она была счастлива, что нашла себе, пусть и бывшего, аристократа по вкусу. Но Кэрш не был бывшим, как не была бывшей и сама Рамина. Бывшей была её мать-призрак, её полузабытый отец, её погибший брат и многие прочие. Она тешила себя надеждой, что и Финэля вовсе не бывшая няня, а продолжает где-то жить. Значит, есть шанс её найти и вместе продолжать жить в будущем вместе с будущим ребёнком.

Гость из прошлого

Хор-Арх вошёл в сад. Он щурился на ярком свету, но Инэлия ясно поняла, что он как-то слишком уж внимательно вглядывается в неё. Сама она по обыкновению колдовала над своими цветами и растениями, ради чего изгнала из сада всех приёмных детей, которые жили у Икри и Кон-Стана. Чтобы не мешали её сосредоточению. Она любила тишину. Икри и Кон-Стан жили в том самом доме, где когда-то жил сосед-лесник. Однажды бедняга сильно застудился, лечился кое-как подручными средствами, не вылезая из своей лесной сторожки. А когда прибрёл в городок, было уже поздно, профессиональная медицина помочь ему не смогла, и вообще-то скудная, когда дело касалось простых людей, а тут случай был запущенный. Хор-Арх, узнав о безалаберном соседе, проник в простонародную больницу беспрепятственно, но тот уже умер от ураганного отёка лёгких. Вторая жена лесника продала дом и ушла жить туда, где и обитала прежде до своего сближения с лесником, отменным красавцем, хотя и брошенным своей первой разгульной женой. Две дочери самого лесника от первой жены выросли и разъехались каждая в свою сторону. Икри с Кон-Станом починили дом, сделав его игрушкой по своей красоте и затейливости. Сад лесника объединили с садом Инэлии, так что у них образовалась неплохая усадебка, занималась которой только Инэлия да старый Хор-Арх, если тому была охота. Инэлия понятия не имела, что с объединением её сада с садом умершего лесника реализовалась когда-то такая смешная детская мечта её внучки Икринки, давно уже исчезнувшей не только из наличной реальности, но и из памяти самой странной бабушки. Мечты сбываются гораздо чаще, чем думают люди, а часто и тогда, когда тех, кто их и сформировал в информационном поле, уже нет в живых.

Как Инэлия относилась к Кон-Стану? А никак. Она вообще не вникала в семейные дела своей приёмной дочери, была равнодушна и к её, также приёмным, детям. По сути, они жили рядом как приветливые, но и весьма отстранённые друг от друга соседи. Инэлия ничуть не была благодарна им за то, что их сад был полностью отдан ей. Был бы нужен самим – не отдали бы, так она считала.

– Там остановилась машина, – Хор-Арх указал за ограду. – Человек просит встречи с тобою.

– Недужный? – спросила Инэлия. – Может, сам его примешь? Я как раз занята. И вообще, – она села на садовую скамью, отряхивая руки от земли. – Сегодня не тот день, когда мы открыты для посетителей. Кому надо, тот мог бы и ознакомиться с нашими установлениями заранее. И вообще, – повторила она, – я устала от людей, будь они в болезни или здравии. Я никого не хочу видеть. Я иссякла, Хор-Арх.

– Да ведь я сам принимаю страждущих, а не ты. Ты только делаешь растительные настойки и эликсиры. Он не наш пациент. Он твой друг из твоего прошлого. Так сказал.

– Кто бы это мог быть? – спросила она также безразлично.

– Назвал имя. Колаф-Ян.

Инэлия посмотрела в небо, будто оттуда и спустится ответ по поводу того, принять его или нет. – Пусть, – сказала она, – раз пришёл, значит, ему надо.

Колаф-Ян уже стоял на садовой дорожке, поскольку вошёл следом за Хор-Архом. Хор-Арх деликатно удалился, оставив их вдвоём. Инэлия вгляделась в лицо стоящего старого Колафа и не узнала его. Он был обильно морщинист, грязно-сед, сутул и худ, не здоров глазами. Неприятный для зрения старец, хотя и наряжен в дорогую одежду. Да и прибыл на роскошной машине, оставшейся от его прежней роскоши. Машина поблескивала золотыми стёклами в прорезь ограды.

– Тебе чего? – не грубо, но и не вежливо спросила Инэлия.

– Умру скоро. Хотел повидать тебя напоследок, – хрипло ответил он, заметно борясь с собственным волнением. Колаф и прежде был человеком застенчивым, хотя и влиятельным.

– Смотри, коли охота возникла, – сказала она с таким эмоциональным безразличием, будто он был привычный и давно надоевший сосед. – Что-то стали меня одолевать призраки из прошлого в последнее время.

– Я не призрак, – сказал Колаф и сел на скамью. Оглянулся вокруг, – Хорошо живёте. Почти роскошно.

– А сам ты? – спросила она. – Всё отняли после войны и перестановки мест слагаемых?

– Каких мест? – не понял он.

– Ты же был аристократом, – пояснила Инэлия, – а теперь как?

– Живу там же, где и жил. Я как был, так и остался другом и соратником Тон-Ата.

– А-а! – насмешливо протянула Инэлия, – Так он своих друзей-соратников не лишил прежнего статуса высоко рожденных?

– Все свои богатства и прежние владения я отдал в фонд процветания и развития объединённой страны, – ответил Колаф-Ян гордо. – Я имею в виду, что мой любимый дом на острове так и остался в моём личном владении. Я всего лишь прибыл на время в пределы континента.

– Дела в столице? – с безразличием спросила Инэлия, включаясь в диалог лишь внешне, а внутренне пребывая наедине с собою. Колаф не был тому помехой.

– Какие у меня теперь дела! Я теперь отдыхаю, хотя и без радости. К одному из сыновей вот заехал. К своему самому неудачному. Он избрал для совместной жизни не самую лучшую из женщин, если для меня, но желанную для него.

– Если он неудачлив, и жена его плоха, чего и прибыл?

– Он не причина, по которой я тут. Ну, а раз прибыл, чего ж и его не навестить? Женщина Элиан оказалась ласковой, приглядной. Живут вроде ладно, только дети той Элиан – порченое отродье. А совместных детей у них нет, вот в чём горечь. Одно утешение, что сынки Элиан давно выросли и семью покинули. Потому и говорю, что сын неудачный. Не нашёл ту, кто и родила бы ему детей. Хорошо то, что у меня другие дети есть. Они оказались плодоносными побегами от нашего родового ствола.

– Один живёшь? – спросила Инэлия.

– Да. Жена умерла. Вот и подумал я, вдруг ты захочешь на склоне лет ко мне вернуться? Я человек решительный и честный. Что задумал, о том и говорю, чтобы впустую время не жевать.

Инэлия засмеялась. Колаф заворожено следил за нею. Было очевидно, как потрясён он её внешней молодостью, как живы в нём все прежние чувства. Инэлия хотела уже встать и уйти по своим делам, мало заботясь об этикете вежливости с тем, кто был для неё всё равно что призрак, забредший из забытых снов. Но передумала и осталась. Он нежно тронул её белоснежные пряди, – Только волосы у тебя и изменились. Белые какие стали, как свежевыпавший снег в высокогорьях. А так ты всё та же – лучезарная, единственная такая.

– У меня Хор-Арх в пожизненных уже избранниках, – Инэлия вздохнула. – Дочь тут рядом живёт с детьми и мужем. К чему бы мне возвращаться к тебе? Ты старый, я тоже старуха.

– Какая же ты старуха! – неподдельно вскрикнул Колаф. – Ты рядом со мною смотрелась бы как моя дочь, а то и внучка. Опять ты загадываешь мне загадки, Инэлия.

– Какие ещё загадки, Колян?

– Ну вот! Опять этот Колян… Не забыла ещё? А слышал я, что ты памяти о прошлом начисто лишилась. Значит, помнишь его, своего Рич-Арда…

– Когда-то помнить о нём было непереносимой скорбью для меня. А теперь нет. Всё стало, вроде как, посторонним, ничейным или придуманным, как некий вымысел, воплощённый в буквах сочинителем для развлечения или утешения любителей чтения. Кто взял в руки книгу, тот и переживает все мои прошлые горести, а уже не я. Ты был хороший человек, Колаф, в отличие от твоего брата Корца по прозвищу Коряга. Его действительно умертвили?

– Да. Тон-Ат лично совершил над ним акт мести за все его злодеяния. Давно же было…