Космонавт

Гость задумался, снова постучал пальцами по столу, а затем просиял:

— Это можно устроить. Он кто по специальности?

— Грузчиком трудится, университетов не кончал.

— Ну, это и не нужно, у нас работа другого профиля, так сказать. Начнёт с низов, конечно же. А там посмотрим, как себя покажет. Грузчиком для начала пойдёт к нам на склад?

— Да хоть бы и грузчиком, — сказал я и добавил: — Но на постоянку. А дальше пусть сам думает, старается.

— Если с дисциплиной и трудолюбием у этого Бориса все нормально, то в грузчиках не задержится, — заверил гость. — Прямая дорога в кладовщики. Ну и дальше, как себя покажет…

— Спасибо, я с ним поговорю. Он будет стараться.

— Замечательно, — Иван Семёнович махнул рукой. — Да хоть завтра пусть и выходит. Я кадровичке скажу. Хотя нет, давай вот как — скажи, к восьми утра пусть подходит к овощебазе седьмой. Пусть спросит бригадира Степаныча. Он на него посмотрит, а после с трудовой — в кадры. Я всё устрою. База на Сельскохозяйственной улице находится, склад № 3.

Я кивнул. Дядя Боря, конечно, не ожидает такого поворота, но это ему должно помочь. Потому что в последнее время он приуныл, явно не радовался ночным шабашкам. Да и возраст уже не тот, чтобы по ночам вагоны разгружать.

Гость отхлебнул ещё чаю, но задерживаться не стал.

— Мне пора. Заходите как-нибудь, если что — обращайтесь.

Мы вышли в коридор, чтобы проводить гостя до двери. Но пока Иван Семёнович натягивал пальто и поправлял шляпу, мать тихо ойкнула и вдруг засуетилась:

— Совсем забыла! Иван Семёнович, до свидания, а мне надо бежать!

— Куда это ты? — удивился я, наблюдая, как мать накидывает платок на плечи.

— К Зинаиде Павловне! Они с мужем телевизор купили. «Рекорд», новый, — с нотками гордости сказала она. — Теперь всем подъездом у них собираемся, передачи смотрим вечером.

Мать кивнула нам и, накинув платок, вышла. Иван Семёнович проводил её задумчивым взглядом.

— Всего доброго, — сказал он мне, пожав на прощание руку, и вышел. — Рад был познакомиться, Сергей.

— Взаимно, до свидания, Иван Семенович.

Я же закрыл дверь и пошёл к себе — пора конспекты штудировать. Завтра первая часть экзамена по теории, нельзя оплошать, а ещё хуже — наоборот, сболтнуть лишнего.

* * *

Утро выдалось прохладным, с лёгкой дымкой над стадионом. Я уже разминался у входа, когда заметил знакомую фигуру в выцветшем спортивном костюме. Дядя Боря шёл медленно, по-прежнему в тех же кирзовых сапогах, но сегодня его шаг был увереннее.

— Физкульт-привет, Серый! Я не опоздал? — хрипло спросил он, подходя ближе.

— Ты? Да никогда, — улыбнулся я.

Мы начали с ходьбы, чтобы разогреться. Дядя Боря при этом всё пыхтел. Я выждал паузу, пока мы заворачивали за первый вираж, и наконец сказал:

— Кстати, у меня для тебя новость. В понедельник ты выходишь на работу.

Он замер. Глаза расширились, потом сузились, будто он пытался понять — не подшучиваю ли я.

— Чего? — спросил он. — Это ты чего удумал?

— Грузчиком на седьмую овощебазу, но на постоянку. В понедельник к восьми утра, склад № 3 на Сельскохозяйственной. Спрашивай бригадира Степаныча.

Дядя Боря стоял неподвижно. Часто моргал. Потом резко отвернулся, будто поправляя шнурок, хотя шнурков на сапоге и не водилось.

— Ну, пойдёшь?

— Это… — голос его сорвался, он откашлялся. — Это как так вышло-то?

— Знакомый один устроил. Помнишь, мы человека спасли на остановке? Вот, он приходил. Представляешь, он зав овощебазы.

Он медленно выпрямился, потер подбородок. Потом резко протянул руку.

— Спасибо, Серёга, — ладонь его была твёрдой, шершавой от работы, но сейчас она слегка дрожала.

Больше он ничего не сказал. Просто развернулся и вдруг ускорил шаг, переходя на бег. Я догнал его, и мы пробежали первый круг в молчании.

На этот раз он продержался дольше. Первый круг прошёл ровно, на втором — запыхался, но не сбавил шаг. Лицо покраснело, дыхание стало хриплым, но он бежал, стиснув зубы. Когда мы закончили второй круг, он остановился, упёршись руками в колени.

— Всё… хватит… Уф! Умотал дядю Борю! — выдохнул он, но в глазах была уже не злость, а какое-то новое упрямство.

— Завтра три круга сделаем, — сказал я.

— Ага, — усмехнулся он и вытер лоб рукавом. — Завтра.

Мы пошли к выходу. Дядя Боря шёл молча, но я видел, как он украдкой проводит рукой по глазам. Потом повернул голову ко мне и спросил:

— А что, на базе-то… форма какая? Сапоги-то мои пойдут? Хе…

— Думаю, да, — ответил я. — Там не парад, а работа. Но спецовку выдадут, не сомневайся.

Дядя Боря кивнул, задумался.

— Ладно… Значит, в понедельник.

У стадионных ворот мы разошлись. У соседа свои дела, ну а мне пора было домой и на экзамен. Перед тем, как повернуть за угол, дядя Боря вдруг крикнул мне вслед:

— Серёга!

Я обернулся.

— Спасибо.

Он не стал ждать ответа, резко развернулся и зашагал прочь, высоко подняв голову. Ну а я побежал дальше, улыбаясь про себя.

* * *

Здание аэроклуба встретило меня шумом голосов и нервным гудением экзаменующихся. В коридоре толпились курсанты — кто-то лихорадочно листал конспекты, кто-то курил на крыльце, выпуская клубы дыма в осенний воздух.

Я сразу заметил Катю. Она стояла у стены, сосредоточенно просматривая записи.

— Привет, — подошёл я к ней. — Готова?

Катя чуть вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и улыбнулась:

— Привет. Надеюсь. Хотя… — она понизила голос, — … всякое может быть. Виктор всё говорил о каких-то «избранных», — Катя кивком головы указала куда-то в сторону.

Я посмотрел в указанном направлении. У окна, развалясь на подоконнике, сидел мажорчик. Сейчас он демонстративно отвернулся, делая вид, что не замечает меня.

— Пусть болтает, — пожал я плечами. — Это он умеет.

В этот момент в коридоре появился Володя, с которым мы разговаривали в буфете Политехнического музея.

— Сергей! — он оживлённо махнул рукой.

— Привет! — улыбнулся я и повернулся к Кате. — Познакомься, это Володя, тоже болеет небом. А это Катя.

— Очень приятно, — парень вежливо кивнул. — Сергей говорил, ты отлично разбираешься в технике.

Катя смутилась, но тут же оживилась:

— Вы слышали, в «Юном технике» писали про новую модель Як-18? Говорят, на нём теперь можно отрабатывать сложные манёвры!