Космонавт

— За небо, — добавила Катя.

— За то, чтобы ни у кого не было «почти правильно», — улыбнулся я, вспоминая слова Николая Петровича.

Экзамен прошли двадцать четыре человека, и это из почти сотни подавших заявления. Конкурс, выходит, был четыре человека на место. И теперь нас разделили на две учебные группы по двенадцать-тринадцать человек в каждой.

Меня выбрали старостой первой группы. Видимо, сыграли роль мои результаты на вступительных — я был в тройке лучших. В моей группе оказались Катя, Володя и ещё десять парней. В основном, конечно, рабочие ребята, но есть и сын учительницы, и паренёк из семьи инженеров.

А вот во второй группе старостой стал тот самый Виктор. Как выяснилось, сын замдиректора горторга. Не то чтобы он сильно выделялся знаниями (результат был явно средненький, среди лидеров его не назвали — да и я прекрасно помнил, с каким лицом он вылетел тогда на крыльцо), но… видимо, сыграла роль «рекомендация сверху». В его группе оказались ребята постарше, лет по двадцать-двадцать два, среди них были: сын директора местного завода и пара «целевиков» от предприятий.

Теперь я буду отвечать за журнал посещаемости, следить, чтобы конспекты все вели. А вот Виктор у себя в группе уже вовсю выделывался, мол, я староста, мне виднее.

Интересно, как Виктор будет сдавать зачёты? В авиации ведь не получится отмазаться блатом. Инструктор в кабине сразу увидит, кто чего стоит. Или ему и тут все сойдет?

Но это — дела будущего, а пока у нас впереди четыре месяца теории: аэродинамика, метеорология, конструкция самолётов. Потом занятия на тренажёрах. И только весной начнутся первые настоящие полёты на Як-18.

А ещё нас ждут обязательные политинформации по средам, субботники на аэродроме, соцсоревнования между учебными группами и бесконечные конспекты. Но ради неба можно и потерпеть…

Крутов резко поднял руку, прерывая мои размышления. Его команда эхом разнеслась по плацу:

— Курсанты, смирно!

Двадцать четыре человека чётко вытянулись в две шеренги: первая и вторая учебные группы. Я стоял во главе первой группы, Виктор Семёнов — во второй. Форма ДОСААФ сидела на нас непривычно по-военному, добавляя торжественности и значимости этому утру. Собственно, так оно и было — важный день для каждого из нас.

— Приказ № 37 по учебной части! — Крутов развернул документ. — С сегодняшнего дня начинаются занятия по единому расписанию для всех групп, — Крутов медленно и внимательно обвёл нас суровым взглядом из-под косматых бровей.

Расписание майор зачитал чётко, по-военному:

— Понедельник — аэродинамика в аудитории 202. Преподаватель — полковник Лисин, ветеран войны. Среда — конструкция Як-18У в ангаре номер три. Пятница — политинформация в ленинской комнате.

Он оторвался от бумаги и посмотрел на нас, прочистил горло и продолжил:

— Первая группа начинает занятия с 8:00, вторая — с 14:00. Программа единая для всех, — подчеркнул Крутов, бросив взгляд на вторую шеренгу, где небрежно переминался с ноги на ногу Семёнов. — Громов, как староста первой группы, отвечает за оформление стенгазеты «Крылья родины» к седьмому ноября. Материалы возьмёшь у библиотекаря.

— Есть организовать! — ответил я.

Потом Крутов перевёл взгляд на вторую группу:

— Семёнов! Ваша группа отвечает за подготовку альбома «История советской авиации». Фотографии, схемы, биографии лётчиков-героев — всё должно быть! К седьмому ноября на проверку.

Семёнов нехотя кивнул, но в его глазах мелькнуло раздражение. Видимо, рассчитывал отсидеться, а теперь придётся что-то делать.

Майор продолжил:

— Особое внимание всем! Без правильно оформленных конспектов никто не будет допущен к полётам. Это не школа, здесь каждая запись может спасти вам жизнь в будущем.

Когда строй начал расходиться, я поймал взгляд Семёнова. Он ехидно ухмыльнулся:

— Ну что, Громов, будешь картинки клеить?

— А ты — историю учить. Может, хоть так что-то запомнишь.

После построения наша группа направилась в аудиторию № 202 — просторный класс с высокими окнами, откуда открывался вид на лётное поле. На стенах висели портреты Чкалова, Гагарина и генсека, а также схемы самолётов.

— Товарищи курсанты! — громко проговорил Крутов, стоя перед нами. — Прежде чем приступить к началу обучения, нужно познакомиться. Сейчас каждый из вас встанет, назовёт свою фамилию, имя, отчество, место работы или учёбы и расскажет, почему решил стать лётчиком. По порядку!

Первым встал я, как староста. Чувствуя на себе одиннадцать пар глаз, чётко отрапортовал:

— Громов Сергей Васильевич. Ученик 10?Б' класса московской средней школы № 201 имени Зои и Александра Космодемьянских. С детства мечтал о небе. Увлечён полётами и… космосом.

Крутов хмыкнул и перевёл взгляд на Катю. Она тут же поднялась, и, хоть голос её подрагивал от волнения, заговорила твёрдо и чётко:

— Дмитриева Екатерина Георгиевна. Ученица спецшколы № 57 с углублённым изучением физики. Мечтаю работать в ОКБ Яковлева.

Володя вскочил так резко, что стул громко грохнулся на пол:

— Авдеев Владимир Николаевич! Ученик вечерней школы № 12. Днём работаю слесарем-сборщиком на заводе «Красный пролетарий». В небо тянет с детства!

Далее все вставали по очереди и назывались:

— Рыков Александр Васильевич! Тракторист из совхоза «Люберецкий». После школы сразу на работу. На аэродром в Быково каждые выходные бегал — за самолётами наблюдать.

— Я Зайцев Михаил Алексеевич, — негромко проговорил паренёк и густо покраснел. — Студент 1 курса вечернего отделения МАИ. Днём работаю лаборантом в ЦАГИ.

— Белов Юрий Дмитриевич. Ученик школы рабочей молодёжи № 25. Работаю, это, мотористом в авиаремонтных мастерских…

— Кузнецов Андрей Сергеевич. Комсомолец, бригадир слесарей на заводе «Знамя труда»…

Прозвучало ещё несколько имён. Вроде бы, это просто анкетные данные — но каждый произносил их как-нибудь иначе, непохоже на других. У кого-то были и выдающиеся для этого возраста и времени достижения — как у Александра Петрова, который уже имел за плечами дюжину парашютных прыжков (что всё-таки не очень меня удивило, ведь он был из военной династии). Подошла очередь коренастого паренька с украинским акцентом:

— Шевченко Иван Михайлович. Приехал из Киева, окончил ФЗУ, работаю механиком в гараже особого назначения.

Один парень, Николай, представившись, добавил: — Нет, шахматы — это хорошо, но мне тесно за доской. Хочу почувствовать настоящую свободу — в небе.

Последним встал высокий парень с техническими чертежами, торчащими из планшета.

— Фёдоров Олег Васильевич. Слесарь-монтажник 5 разряда авиазавода № 23. Вечернее отделение авиационного техникума, — он достал из кармана потрёпанную книжку: — У меня, товарищ майор, два рацпредложения по улучшению сборки крыльев. Но хочу не только собирать самолёты — хочу их испытывать! Как наш знаменитый Галлай!