Кот и мышь
Шрифт:
Внезапно сверху послышались шаги и голоса.
Люди спускались по тропинке.
Теперь она попалась. Как только они свернут за валун, ей будет негде спрятаться. Тинка перестала всхлипывать и съежилась, цепляясь за скользкую поверхность валуна.
Шаги прекратились, а потом смолкли и голоса. Очевидно, Карлайон попрощался с «другом», и человек с коричневыми руками пойдет дальше один. «Он увидит меня, — думала Тинка. — Если он с ними заодно, мне конец. Но шансы равные. Я поговорю с ним и спрошу у него...»
Катинка дрожала от страха, но истерия подталкивала ее к действию. Она храбро шагнула на тропинку.
Мужчина находился в двух ярдах от нее; рядом с ним стояли миссис Лав и Карлайон.
Все застыли, глядя друг на друга. Круглое лицо незнакомого мужчины выражало
— Я хочу поговорить с вами.
Белое европейское лицо... Руки в карманах...
— Да? — ответил он с приятным иностранным акцентом.
— Я хочу поговорить с вами наедине, — уточнила Катинка, глядя на Карлайона.
— Вы плакали? — с беспокойством спросил он.
От всей ее смелости осталось только желание положить ему голову на плечо и поддаться чарам этого усталого, ласкового голоса.
Но она резко отозвалась:
— Да, но это не важно. Я хочу поговорить с этим джентльменом наедине.
Мужчина неуверенно обернулся.
— Хорошо, — кивнул Карлайон. — Миссис Лав, мы с вами немного отойдем. — Он прошел мимо них. Миссис Лав покорно последовала за ним, однако, судя по интонациям ее голоса, который недавно слышала Тинка, она сопровождала двух мужчин отнюдь не в качестве служанки.
Незнакомец стоял, глядя на Катинку. Это был маленький человечек с копной каштановых волос под плоской шляпой с загнутыми кверху полями, карими глазами и маленьким, открытым от удивления ртом.
— Да? — повторил он. Ужасные коричневые руки были скрыты ярко-желтыми замшевыми перчатками.
Тинка начала быстро говорить, умоляя о помощи и объяснении...
— Я пытаюсь найти мою подругу — молодую девушку, называющую себя Амиста. Другого имени я не знаю... Они клянутся, что в доме ее нет и никогда не было, но я знаю, что она была там — она писала мне, рассказывая мне о доме, о его обитателях, даже о коте... А сегодня я слышала крики. Вы ведь знаете что-то об этом, не так ли? Что вы делали в этом доме? Я видела, как вы стояли в коридоре. Вы были... Ваши руки... Что вы там делали? Почему она кричала? — Так как он молча смотрел на нее, Тинка схватила его за руку и тряхнула так сильно, что желтая замшевая перчатка беспомощно взлетела в воздух. — Предупреждаю, я этого так не оставлю... Если вы или кто-то не дадите мне разумные объяснения, я обращусь в полицию и расскажу им все, что знаю...
Рукой в перчатке незнакомец вежливо приподнял шляпу и произнес:
— Извинить меня. Я в тридцать четвертом году бежать из нацистская Германия... Я не говорить по-английски. —• Надев шляпу, он улыбнулся и зашагал вниз по тропинке. Катинка, хромая, поплелась назад к дому.
За одним из окон что-то двигалось. Окно первого этажа выходило на долину в сторону Бринтариана, но под другим углом, чем окно комнаты Катинки. Каким странным теперь казался тот разговор о ее комнате! «Ей лучше отвести комнату сзади», — сказала миссис Лав. «Спереди, — возразил Дей Джоунс. — Над столовой». «Да, — согласился Карлайон. — Эта комната подойдет лучше всего». Ни слова о виде из окна, об удобствах или о пожеланиях их гостьи. В каком другом доме слуга решал, какую комнату отвести гостю? Не была ли причина в том, что комната над столовой находилась в конце коридора, в отдалении от остальных? Тинка вспомнила шутливые слова мисс Давайте-Будем-Красивыми в уютном розовом офисе «А ну-ка, девушки» за миллионы миль отсюда: «Вероятно, он держит сумасшедшую жену на чердаке, как в «Джен Эйр». Она содрогнулась при этом воспоминании.
В комнате, отдаленной от той, что отвели ей, что-то двигалось. Тинка слышала, как Дей Трабл ходит в кухне. Больше в доме никого не было.
Она остановилась, глядя вверх на окно.
Дей Джоунс начал петь — проникновенная мелодия раздавалась над долиной, взлетая ввысь, словно фонтан, падая вниз каскадом и распадаясь на тысячи серебристых кусочков, истаивающих в воздухе.
Что-то шевелилось за оконным стеклом, делая неловкие движение и словно пытаясь выбраться наружу... Что-то негромко постукивало по стеклу...
— Разбейте окно! — крикнула
Катинка, перекрывая звучный тенор Дея. — И скажите, что вам нужно!Послышался звон бьющегося стекла. Песня не прерывалась.
В окне появилась дырка с неровными краями, сквозь которую высунулась маленькая белая ручка с длинными алыми ногтями, шаря в воздухе. Казалось, слепая змея пытается найти дорогу. Рука нащупала оштукатуренную стену и алый острый ноготь начал что-то писать на плоской поверхности:
«А»
— Продолжайте! — закричала Тинка. — Пишите дальше! Что вы от меня хотите?
«М»
— Да-да, вижу. Я здесь, чтобы помочь вам! Продолжайте!
«I»
«AMI...» Рука внезапно исчезла, и звон стекла, упавшего на гравий, громко прозвучал в наступившем молчании. Песня прервалась. Дей Джоунс стоял возле угла дома, и его глаза сверкали в темноте, как у кота. Он шагнул к Тинке.
— О, Дей, это вы... Я просто...
Слуга посмотрел на осколки стекла на гравии, на разбитое окно и снова на Катинку. Она с криком побежала вверх по тропинке прочь от дома.
В этом мире нет ничего страшнее, чем быть преследуемым, как раненое животное, — взбираться по крутому голому склону горы, пыхтя и постанывая от боли в лодыжке и зная, что впереди нет никаких убежищ — ни деревьев, ни валунов, ни других мест, где можно спрятаться и передохнуть. За ней, точно горный пони, мчался Дей Трабл, уверенно лавируя между кроличьими норками в траве, размахивая короткими руками, сверкая глазами и выпятив нос, как гончая, бегущая по следу. Под жесткой голубоватой щетиной на подбородке белело его горло, только что исторгавшее мелодичные звуки, но теперь он бежал абсолютно бесшумно. По дороге с другой стороны долины ползли автобусы, полные веселых людей, которые ехали развлекаться в Суонси, а здесь загнанное животное, плача и задыхаясь, приближалось к своему неизбежному концу. Дей Трабл настигал Тинку — она не могла соперничать с ним в беге вверх, поэтому повернулась, пробежала вдоль горы, обогнула дом и оставила его позади. Теперь сланцеватая глина скользила у нее под ногами, затрудняя бег... Ей казалось, будто она пытается бежать под водой, изнемогая под ее тяжестью, а акула все ближе и ближе, поворачивается к ней желто-белым брюхом и раззевает страшную пасть с острыми белыми зубами... Акулья пасть походила на кошачью, а сиамские кошки всегда сразу убивают свою добычу...
Впереди темнела пещера — вернее, тянущийся круто вверх туннель, образованный нагромождением валунов. Вбежав в благословенный сумрак, Тинка позволила себе недолгую передышку. Но глина, замедлявшая движение не только ее, но и преследователя, перед входом в туннель сменялась полосой травы, которую он должен был быстро преодолеть. Тинка заставила себя карабкаться вверх между скалами. На мгновение она увидела Дея, а потом внезапно очутилась в настоящей пещере, в полной темноте, уравнивающей ее с преследователем, который заслонял свет, стоя у входа.
«Должно быть, он услышит, как колотится мое сердце, — думала Катинка, — как дыхание вырывается из легких, как я закричу, потому что боль в лодыжке становится нестерпимой!» Но Дей тоже тяжело дышал, а вскоре совсем рядом послышался его голос:
— Можете выходить. Я загнал вас в ловушку.
Тинка прижалась к стене, стараясь задержать дыхание.
Дей двинулся вперед, и стало чуть светлее. Медленно, ощупывая рукой стену пещеры, он приближался к ней. Скоро он, как слепой, протянет руки, которые коснутся в темноте ее лица, а потом сомкнутся вокруг горла... Тинка опустилась на колени и поползла к центру пещеры. Она слышала, как Дей выругался сквозь зубы и несколько раз топнул ногой.
— Где бы вы ни были, осторожнее! — предупредил он. — Это была змея!
Нервы Тинки не выдержали. Она вскочила на ноги и побежала к выходу из пещеры. Дей с торжествующим смехом устремился за ней.
Туннель снова поднимался вверх. Карабкаясь на валуны, Катинка видела, что слева от каменного коридора находится крутой обрыв. Таррен-Гоч — Красная Пропасть. Казалось, какой-то великан оторвал кусок склона горы и бросил его наземь, как бросают на тарелку кусок пирога, рассыпая крошки. Из этих «крошек» и образовался туннель, который должен был оборваться у края пропасти...