Красиво разводятся только мосты

Может, и правда, всё, что ни делается — к лучшему. И конец — это всегда начало чего-то нового. Может, ей суждено было встретить Кораблёва?

Демьян. В груди заныло.

Аврора очередной раз посмотрела на часы. Время словно сжималось, и вместе с ним начинал блёкнуть мир — чем меньше оставалось до отъезда Демьяна, тем сильнее терял цвета, звуки, запахи, остывал. Замирал потухшей лавой. Черствел.

Утренний клёв закончился. Отец пошёл по берегу пообщаться с друзьями-рыбаками.

Аврора купила билет, выбрала квартиру. Посчитала, сколько денег осталось на карте, и решила, что может позволить себе купить ещё кое-что. Кое-что действительно важное.

Ирка, конечно, её убьёт, но плевать.

— А доставка у вас есть? — уже звонила она в магазин, прикрывая телефон от ветра. — Сколько?.. А какие модели есть в наличии?.. Да, эта подходит… Что? Банкетку? В смысле стул? А у вас есть для ребёнка с регулируемой высотой?.. Да, возьму. Наушники? Наушники у него вроде есть. Подходят же любые?.. Да, я сама подъеду в магазин. Вы без обеда?.. Спасибо!

Закончив разговор, она рухнула в кресло. Пару минут лежала, глядя на проплывающие над головой облака, а потом подскочила.

— Пап! Папа! — помахала она рукой. Побежала ему навстречу. — Скажи, мы можем сейчас поехать в аэропорт?

— Что прямо в этом? — показал отец на грязные рыбацкие штаны.

— Да какая разница в чём. Можем?

— Ну поехали, — махнул он на машину.

Ещё никогда на рыбалке они так быстро не запихивали вещи в машину. Обычно отец всё перетряхивал, аккуратно складывал, обязательно чистил в ледяной воде рыбу.

Ещё никогда город в середине воскресного дня не казался Авроре таким многолюдным: на тротуарах толпы, дороги забиты.

— Чёрт побери! — очередной раз выворачивал отец из вставшей намертво пробки. — Парад же, всё перекрыто. Попробуем тут в объезд.

Аврора поминутно смотрела на стрелки часов, обычно как приклеенные, а тут словно ставшие вращаться с утроенной скоростью.

«Если вылет в 13:45, — открыла она онлайн-табло аэропорта (и не отложили же) — то в час закончится регистрация. Если Демьян уже в накопителе, разминёмся», — нервничала она. И выскочила из машины, едва та въехала на парковку.

Аврора метнулась к входу, обогнув огромную очередь проверки багажа, пробежала через рамку металлоискателя и словно знала, что Демьян будет именно там, рванула к выходу на посадку.

И он её словно ждал. Сбросил с плеча сумку, побежал навстречу.

Где-то посреди зала они встретились.

Она порывисто прижалась, он крепко её обнял.

— Ай-яй-яй, Аврора Андреевна, нарушаем. А где кепка? Где очки, где капюшон? — всматривался он в её глаза, приподняв лицо за подбородок.

— Да плевать уже, — отмахнулась Аврора.

— У-у-у, рыба, — потянул Демьян носом и тоже улыбнулся.

— Я с рыбалки, меня отец привёз.

Он мотнул головой, словно хотел сказать: да не надо было. Но оба знали: надо.

И оба не находили слов. Так и молчали, сцепив руки, глядя глаза в глаза.

«Продолжается посадка на рейс…» — объявили по громкой связи.

— Много бы я дал, чтобы тебя забыть, — Демьян вздохнул.

— Много бы я дала, чтобы никогда тебя не встречать, — ответила Аврора. Глаза щипало.

— Но уже случилось как случилось, — он снял с себя шарф, завязал на её шее. — Хотел вернуть тебе в Питере. Но раз уж мы решили больше не встречаться…

На его пальце блеснуло обручальное кольцо. Первый и последний раз Аврора видела его в самолёте, но теперь Демьян возвращался домой и снова его надел.

— Передумала?

— Нет, — покачала головой Аврора. Жатый чёрно-белый шарф, что ей когда-то дали в подарок в обувном, пах его гелем после бритья. Чёрт, он побрился. — Просто хотела тебя ещё раз увидеть.

— И я тебя, — погладил он Аврору по щеке.

«Заканчивается посадка на рейс…» — снова ворвалась с объявлением диктор.

— Счастливого пути! — сквозь слёзы улыбнулась Аврора.

И не думала, что он рискнёт, но он точно любил рисковать: подхватил её затылок, впился в губы.

Земля плыла из-под ног. Здание аэропорта кружилось. Как в сказке, где-то над головой мерцали лампы, словно волшебные огни… А потом он её отпустил.

— Пора, — шепнул в губы.

Аврора смотрела вслед его широкой спине, пока та не исчезла в дверях. Ещё какое-то время — на чужие спины улетающих в другие города пассажиров, а потом пошла к выходу.

Предпоследний этаж

раньше чувствует тьму,

чем окрестный пейзаж;

я тебя обниму

и закутаю в плащ,

потому что в окне

дождь — заведомый плач

по тебе и по мне.

Нам пора уходить.

Рассекает стекло

серебристая нить.

Навсегда истекло

наше время давно.

Переменим режим.

Дальше жить суждено

по брегетам чужим. [1]

— Мать звонила, — вздохнул отец, едва Аврора хлопнула дверью машины. — Романовский приехал.

Глава 40

— Аврора, да сядь ты, поговорим, — ходил за ней по комнате муж.

Осунувшийся за эти дни, уставший после перелёта, с воспалёнными глазами, но всё равно величественный и красивый, как бог. Густые седые волосы, вьющиеся, подстриженные длинно и зачёсанные назад. Благородный профиль римского патриция. Безупречная осанка. Подтянутый живот. В пятьдесят шесть Романовскому с трудом давали сорок, ну максимум сорок пять, да и то за счёт седины.

1

Иосиф Бродский, 1960-е

Даже морщины на его породистом лице залегли красиво — неглубоко, ровно, симметрично, лучась в уголках глаз. Не просто бог — добрый, мудрый, справедливый. Ну подумаешь, слегка гулящий, богу можно, бог не может принадлежать одной женщине.

— Говори, если тебе надо, — рылась Аврора в вещах.

Вещи лежали на кровати кучей. Она демонстративно вывалила у Романовского перед носом из шкафа всякое старьё. И теперь каждую тряпку встряхивала, рассматривала, словно прикидывая, годится или нет, а потом возвращала в шкаф.