Красиво разводятся только мосты

— То есть заключил контракт с богом.

— Именно так. По сути, само слово «завет» именно это и означает — договор с богом. «Ветхий Завет» — значит, старый контракт, а «Новый Завет» соответственно, новый, заключённый с новыми героями. Но «Новый завет» это совсем другая история.

— Что же отец ему пожелал?

Аврора достала телефон.

— Чтобы не соврать, — пояснила она и, потратив какое-то время на поиски, зачитала с экрана: — Пусть у тебя всегда будут хлеб и вино. Пусть тебе служат народы и племена. Стань господином над братьями, пусть они тебе поклоняются. Проклинающие тебя будут прокляты, а благословляющие — благословлены.

— Но в итоге рыжий вернулся с охоты?

— Конечно. Ничего не подозревая, приготовил пойманную дичь, принёс отцу. Тут отец едва не прозрел, а точнее, у него случился, что называется, когнитивный диссонанс. Он стал разбираться и понял, что его обманули. Исав расстроился, что брат его снова подставил. Но поздно, на одно и то же дважды благословлять нельзя, хотя отец и его всё же благословил. Ему он сказал, — Аррора снова посмотрела на экран. — Ты будешь жить тем, что добудешь мечом, будешь служить брату, но однажды сбросишь это ярмо.

— И что терпила Исав? Опять проглотил?

— В этот раз нет. Он решил, что как только отец умрёт, пойдёт и убьёт брата. Но тут опять вмешалась мать. Она решила хитростью сплавить любимого младшего сына подальше, пока гнев старшего не утихнет, поэтому пришла к мужу и говорит: «Дорогой, у Исава две жены и обе из племени хеттов, я их терпеть не могу, пусть хоть младший найдёт себе жену из нашего рода. Давай отправим его к своим». Иаков уехал в Месопотамию. А что было дальше…

— Уже совсем другая история, — подсказал Демьян.

Глубоко наплевав на приличия, он подтянул её к себе, скользнул губами по щеке, коснулся краешка губ, а потом и не краешка.

К сожалению, гид всех позвала в автобус.

— Ты прямо как Шахерезада, невозможно оторваться, — двусмысленно похвалил Демьян, когда они заняли свои места, и автобус взял путь к берегу с петроглифами.

— Это не я, — улыбнулась Аврора. — Это лекции, что я слушала.

— А дадите мне ссылку, — подал голос с соседнего кресла Антон.

Какими адресами они там обменивались, Демьян слушал вполуха. Когда Аврора отвернулась, он показал пацану «Я за тобой слежу» характерным жестом двумя пальцами, наставив на свои глаза, потом повернув к нему. Его Буратино возмущённо фыркнула. Демьян прямо ждал: «Что вы себе позволяете!» Но они с Антоном о чём-то пошушукались, девчонка поджала губы и, скрестив руки, отвернулась к окну.

«Да, держи свою бабу в руках», — мысленно усмехнулся Демьян и тоже уставился в окно.

На берегу, где на древних камнях темнели петроглифы — наскальные изображения зверей, людей, масок, сцен охоты, выдавленные в мягком вулканическом туфе, по ощущениям, когда он был ещё горячим, пару тысячелетий назад, они с Авророй слушали нанайские легенды. Легенды интересные и, по сравнению с ветхозаветными, сказочные и добрые. О мэргэне — богатыре, что потушил два лишних солнца, из-за которых плавилась земля. О старухе, потерявшей семь дочерей. О духах, в которых верили и которым поклонялись.

— Ни разврата, ни насилия, ни казней египетских, — сказала Аврора, когда Демьян поделился своими мыслями, уводя её по берегу от группы. — Никакого злого капризного бога, который решает, кого награждать, кого наказывать. Всё честно: есть духи злые, есть добрые. Бойся одних, призывай других. Всё справедливо: работай, почитай старших, помогай слабым. Развивай силу и ловкость и станешь лучшим. Не ленись и всего добьёшься. Не зазнавайся — и тебя полюбят. Секрет счастья прост — дом, семья, мир, — она вздохнула.

Между валунов по всему берегу сидели рыбаки. Удочки с колокольчиками, туристические кресла с подлокотниками, закуска, выпивка. Острый запах свежевыловленной рыбы. Холодный ветер, свистящий в ушах. Пирожки с яблоками, что они всё же съели, запивая из выданной в автобусе бутылки с водой.

Секрет счастья и правда был прост, и витал где-то совсем рядом в воздухе — протяни руку.

Может, это и было счастье.

Потом их повезли на обед, на базу. Внутри огромного купола, одновременно футуристического и похожего на половинку футбольного мяча, построенного на видовой площадке — большом помосте с перилами по кругу, — стояли обеденные столы, мерцал экран телевизора, с которого рассказывали историю создания слепков, и сами слепки с петроглифов — вдоль прозрачной стены купола с видом на Амур.

Демьян нашёл хозяйку, снял один из номеров в гостинице там же, и Аврору увёл. После сытного обеда с ухой, пловом и салатом она откровенно клевала носом, пытаясь слушать, что рассказывал о своём проекте хозяин купола.

Чай с тортом на десерт Демьян принёс ей в комнату.

— Боже, спасибо! — растянулась Аврора на кровати, скинув с себя одежду. Прильнув к белоснежным простыням, закрыла глаза.

Демьян укрыл её одеялом. До шаманского костра, что обещали с наступлением темноты, оставалось часа четыре — можно выспаться. И не только.

И Аврора спала, а Демьян, отключив звук, бесцельно переключал каналы телевизора.

Он думал о том, что совсем ей не подходит. Что обычно избегает таких женщин, мягких, нежных, интеллигентных. Хрупких. Что у них нет ничего общего.

А потом она обняла его горячей рукой, и он подумал совсем о другом.

И сделал то, о чём даже не думал и до этого момента от себя не ожидал.

Всё было как прошлый раз: горячие объятия, жадные поцелуи, дрожь тел.

Демьян открыл презерватив, секунду помедлил, откусил кусочек латекса на самой верхушке, сплюнул, и лишь потом раскатал.

Всё как прошлый раз, за исключением нескольких миллионов сперматозоидов, одному из которых, возможно, повезёт. И он станет сыном Авроры Романовской. Или дочкой. Славной девочкой с её васильковыми глазами.

Его девочкой. Или его сыном.

Она хотела ребёнка. А Демьян хотел, чтобы этот ребёнок был его и ничей больше.

Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион.

Глава 37

— Ну ты как там? — спросила Ирка.

Аврора подпёрла ногой сползающий с колен ноутбук. Она сидела на берегу. Большое удобное туристическое кресло с подлокотниками и столиком отец взял на рыбалку специально для неё. В одной руке — чашка с чаем, в другой — прижатый к уху телефон.

Утреннее солнце пригревало спину. Птичий клин безмятежно парил в утреннем небе. Пахло весной, молодыми клейкими листьями, дымом от костров — на дачах жгли старую листву, мокрой собачьей шерстью — рядом крутилась чья-то лохматая собака.

— Ещё под анестезией, — ответила Аврора.