Красиво разводятся только мосты

— В каком смысле? — зевнула Ирка.

— В самом прямом. Мы вчера ездили на петроглифы.

— Так Кораблёв всё же поехал?! — что-то заскрипело, словно Ирка резко села, видимо, кровать.

Девять утра, конечно, не лучшее время для звонка в воскресный день, но Аврора и так ждала почти три часа, встречая на реке холодный рассвет, щурясь от бликов солнца на бугрящейся волнами чёрной воде, чтобы наконец набрать номер подруги.

— Даже поменял билет на сегодня, — она машинально посмотрела на часы, физически ощущая, что Демьян ещё здесь, в городе, рядом, но в два часа дня у него самолёт — и город опустеет.

Как пустели её сердце и душа, медленно погружаясь в беспросветный мрак.

Вчера они попрощались. Расстались. Совсем. Так решила Аврора: ни к чему это — продолжать. Они чудесно провели время, но это был скорее курортный роман, чем повод для отношений. Скорее безрассудный прыжок с парашютом, чем курсы пилотирования, на которые Аврора всё мечтала записаться.

— И как съездили? — заинтересованно спросила Ирина.

— Чудесно. Хотя не обошлось и без неприятностей, — придала Аврора голосу бодрости и равнодушия сколько могла.

— О господи! — зашлёпала босыми ногами по полу Лебедева. — Там-то что могло произойти?

Громыхнул чайник. Зашипела вода. Защёлкала пьезозажигалка. С тихим хлопком зажёгся газ. Стукнувший о столешницу телефон Ирка явно поставила на громкую связь.

— Ничего серьёзного, конечно, и отдых нам это не испортило, но всё равно. Короче, с нами в группе оказался какой-то мелкий блогер из Владивостока с подружкой.

— Да, да, помню, это я их оформляла, Антон, кажется. И что с ним не так?

— На мою беду, он видел меня в новостях и узнал.

— И что, решил взять у тебя интервью?

— Если бы, — отхлебнула Аврора приторно крепкий, пахнущий термосом чай. — Он решил втихаря наделать снимков, ну и, видимо, выложить у себя на канале, в блоге.

— С крикливыми заголовками?

— Не знаю с какими. Но моё воображение уже нарисовало что-то вроде: доктор, убившая человека, развлекается перед вынесением приговора.

— Ага, в бане с мужиками, — хмыкнула Ирка. — И что тебе теперь шагу ступить нельзя? Подозреваю, свои ощущения проецируешь, подруга. Чувствуешь себя виноватой, что позволила себе глоток свежего воздуха?

— Видимо, да, — вздохнула Аврора.

— Ладно, это всё лирика. И что там было дальше с этим Антоном?

— Демьян его предупредил, чтобы в мою сторону его камера не поворачивалась. Тот типа понял. Но снимать не перестал. Второй раз он предупреждать не стал.

— Серьёзно? И что сделал?

Чайник засвистел. Ирка брякала ложкой, банкой с кофе, наливала кипяток.

— Забрал у него телефон и удалил все мои фотографии…

Как раз перед тем, как развели шаманский костёр, они пошли с Демьяном полюбоваться закатом, вышли на окружающий купол балкон, там Демьян и увидел, что Антон их снимает.

Аврора даже не сразу поняла, что происходит, так стремительно Кораблёв вдруг дёрнулся в его сторону и выхватил телефон.

— Вы не имеете права, — как Демьян и предсказывал, начала качать права подружка Антона.

— Не имею права, что? Возражать? Огорчу тебя, детка — имею. И раз я сказал «нет», значит, нас снимать нельзя.

Он держал в руках два телефона: свой и Антона, листал фотографии, удалял, хмыкал, дёргал головой. Аврора то читала по губам: «Вот сучёнок!», то видела улыбку.

— Зачем тебе фотографии чужой тёти? — посмотрел он исподлобья на Антона.

— Ну… не знаю… — замялся он. — На память. Я всех снимал.

— Угу, я вижу, — хмыкнул Демьян.

Затем позвал подружку пальцем:

— И ты свой телефон тоже давай.

— Ну вот ещё, — фыркнула та.

— Ну значит, этот дорогой аппарат я сейчас нечаянно уроню. Упс! — занёс он руку с телефоном Антона над перилами. — Сколько там под нами? Метров пять-семь? И камни. Думаю, ему хватит.

— Я год на него копил, — Антон только что не захныкал.

— Ну так скажи своей подружке, пусть не делает глупостей.

— Наташа, отдай. Пожалуйста, — взмолился тот.

Девчонка презрительно скривилась, недовольно протянула смартфон.

— Включай, — кивнул Демьян, засовывая телефон Антона в карман…

— И снимки с её телефона тоже почистил, — сказала Аврора Ирке, отставив на столик кружку.

Она подозревала: что-то удалил, что-то перекинул себе, но спрашивать не стала.

— Ничего себе, — выдохнула та. — Детки обиделись?

— Ещё как. Назвали его гопником, как-то там ещё, слюной брызгали долго, пытались угрожать, но всё мимо, телефоны им Демьян до конца поездки так и не отдал. Девчонка возмущалась: мы хотели снимать костёр! Он им протянул свой телефон: «На, снимай. Я потом тебе скину».

— И что, они послушались?

— Особо выбора у них не было. Я, конечно, вполголоса заступалась. Говорила, да отдай, мне всё равно, пусть выкладывают что хотят, им это славу не принесёт, а мне уже хуже не сделает. Но он остался непреклонен. Сбросил всё, что они наснимали, как и обещал, пока ехали обратно. А их телефоны вернул только на Волочаевской.

— Охренеть, — присвистнула Ирка. — Вот это я понимаю, мужик, — отхлебнула кофе. — Сказал — сделал. Ну а тебе-то он как?

Глава 38

— Не спрашивай, — выдохнула Аврора, сползла вниз в кресле, придерживая на коленях ноутбук. — Не знаю. Сильно. Как обезбол.

— В смысле как наркотик?

— Типа того. Знаешь, как действуют леденцы с фентанилом? Такие сосательные на палочках? Их выдают американским солдатам, нам в универе рассказывали. Сидишь в окопе, сосёшь леденец, а фентанил словно отодвигает тебя от твоего сознания. Не больно, не страшно. Словно всё, что происходит с твоим телом, происходит не с тобой. Вот у меня примерно так же. Словно всё это было не со мной.

— А теперь?

— А теперь я трезвею, и мне хреново.

Сейчас, когда Демьян больше не рядом, когда всё так же быстро закончилось, как и началось, в её тёмной комнате, словно погасла единственная свеча. Из сумрака тянули бледные руки пустота и отчаяние. Безнадёга. Тоска. Одиночество. Одолевали беспросветные, гнетущие, мучительные мысли.

А ещё вчера не только на берегу Амура, у Авроры в душе горел шаманский костёр.

Яркий. Горячий. Обнадёживающий…

Трещали дрова. К тёмному небу взлетали снопы искр. Голос бубна звучал низко, чисто и завораживающе. Бренчали монисты на одежде у шаманки.