Красная королева

Сделали перерыв. Лакеи разнесли уставшим спорщикам горячий грог и сладости. Многие покинули зал, желая сходить в туалет или съесть что-нибудь более существенное, чем пирожное и кубок подогретого вина. Минут через сорок большая часть людей вернулась, и заседание продолжили. Писцы в углу кабинета синхронно покрывали записями уже третий десяток листов. Этим-то бедолагам никто грог не приносил.

В какой-то момент герцог Роган де Сюзор взял слово:

— Королева устала, да и дофин всего лишь ребенок. Новое заседание совета я, как секретарь, назначаю на начало следующей недели. У всех у вас будет время подумать и принять решение.

Кажется, это был тот случай, когда словам герцога радовались единодушно: устали и вымотались все. Проходя мимо кресла со спящим дофином, советники отвешивали поклоны и выходили из зала, уже объединяясь группами по нескольку человек. Я понимала, что все они считают меня сброшенной картой, не стоящей внимания. Подхватив сына на руки, я покинула зал.

Самая неприятная новость ожидала меня дома. Софи передала мне письмо, прибывшее голубиной почтой. И новость была отвратительна:

«К берегам Луарона вскорости подойдут суда, груженные войсками. Большей частью это наемники, но на каждую вооруженную сотню приходится десять солдат Папы Рамейского. Общая численность войск — около десяти тысяч. Будь осторожна, дочь.».

Письмо отца полностью оправдало мои опасения: похоже, кардинал Ришон настолько опасался де Богерта, что решил вернуться под руку Рамейского Святого Престола.

— Софи, перо и бумагу. И пригласи Гаспара…

Лакей, мизинец которого был лишен фаланги, склонился передо мной:

— Передашь это письмо герцогу де Богерту лично в руки. И будь осторожен!

К письму я приложила полученную голубиной почтой записку отца.

Глава 4

Слава богу, де Богерт не потребовал личной встречи. Он вообще не ответил мне на записку. Но лакей сказал, что герцог более чем щедро оплатил его услуги.

— Назови мне сумму, Гастон.

— Двенадцать золотых, ваше королевское величество.

По местным меркам это было небольшое состояние. Думаю, таким образом герцог давал мне понять, что в коалицию со мной вступать он не будет, но за сведения благодарен.

* * *

Жалела ли я о смерти мужа? Жалела, и очень сильно. Он был привычным и неизбежным злом, с которым я научилась справляться. То, что происходило сейчас — чистой воды передел власти. Для меня, рожденной в начале девяностых и навсегда сохранившей страх перед тем временем, это говорило о многом. Да, здесь еще нет пистолетов и растяжек с минами, но…

Возможно, я излишне паниковала, однако с момента смерти короля ни я, ни дети не ели ничего из того, что готовили на нашей кухне. Может, это и не слишком полезно для здоровья, но первые дни мы обходились фруктами, привезенным из Сольгетто хлебом и окороком. Понимая, что долго мы так не продержимся, я занялась переселением фрейлин, освободив ближайшую к нашим апартаментам комнату. В ней наскоро оборудовали небольшую кухню, и готовила я только сама, лично или же просила доверенных людей: из тех, кто делил с нами стол.

Разумеется, сохранить такую новость в полной тайне не получилось, но я постаралась преподнести это как маленькую королевскую блажь. Мы по-прежнему заказывали блюда на кухне, но есть их я запретила всем. И дети, и близкие фрейлины, и я сама — все мы питались отдельно. Еду же, принесенную с общей кухни, я хладнокровно сжигала в кухонной плите. К готовке пришлось приспособить и Софи, и мадам Менуаш, и даже гувернантку Александра Марту Гриффин.

Все женщины были неглупы и прекрасно понимали, почему я это делаю. Кроме того, только Софи не умела совсем ничего. Остальным приходилось готовить и раньше. Так что в целом мы справлялись. Да, на столе больше не было пирожных со взбитыми сливками и сложных фаршированных блюд. Мы обходились простыми супами, кашами и фруктами. Зато и страха отравиться почти не было.

Возникла небольшая проблема с доставкой продуктов на нашу кухню. Но тут я решила так: отравить все товары в городе они не смогут, потому на закупку продуктов ездил Гастон лично, имея четкое указание: каждый раз покупать в другом, совершенно случайном месте.

Капитан Ханси существенно увеличил охрану. Он, как и я, опасался нечестной игры претендентов. Кроме королевских гвардейцев, под его власть перешли все старшие ученики военной школы. Территория патрулировалась постоянно и регулярно, а сами патрульные группы бесконечно тасовались во избежание сговора между участниками. Капитан Ханси мало кому доверял полностью.

Кроме того, посол Сан-Меризо, лорд Ферзон прислал небольшой отряд, всего около тридцати человек, который раньше охранял посольство. Если мне приходилось выезжать, меня сопровождала довольно серьезная по размерам группа надежной охраны.

Была в Малом Шанизе и еще одна маленькая тайна, которую я берегла на совсем уж черный день, молясь про себя, чтобы мне не пришлось воспользоваться ею.

* * *

Пять дней, оставшиеся до начала следующей недели, я провела в бесконечных совещаниях и подготовке. У церкви было передо мной огромное преимущество: доступ к аудитории. В каждом храме, каждой захудалой церквушке святые отцы сейчас разглагольствовали о том, что смерть короля была неслучайной, что это Господь прогневался на страну за пренебрежение к делам веры.

Везде рассказывали сказки о том, как прекрасно и благочинно процветал народ Луарона до той поры, когда покойный Аделард Третий, отец Ангердо, не пожелал пойти против Бога и Святого Престола, назначив себя главой луаронской церкви.

— Мыслимое ли дело, братия мои во Христе, простому смертному, даже и королю, перечить воле Божьей? Матерь Церковь есть твердыня и анклав в любом государстве! И неподсудна она никому. И подвластна только Господу Богу!

Такие или примерно такие речи вели священники, и народ как будто мгновенно выкинул из памяти, что за последние четыре года не было ни одного повышения налогов. Более того, еще Аделард Третий ограничил церковную десятину и запретил церкви заниматься торговлей. Думаю, именно этот факт в числе прочих и бесил святых отцов. Нельзя сказать, что церковь обнищала. Но то, что ее могущество за годы правления двух последних королей существенно пошатнулось — это чистая правда. Так что святые отцы сейчас боролись не только за власть, но и за жирный кусок будущих доходов для себя любимых.

Как действует эта машина пропаганды, я увидела сама, лично. Выбрав время для поездки в деревню, я хотела убедиться, что учащиеся школы, размещенные в данный момент по деревенским избам, устроены нормально. Сделано это было для того, чтобы отследить появление в деревне чужих людей: отсюда моя семья получала всю молочку. И если добавить отраву в молоко было бы проблематично, то посыпать ядом творог совсем не сложно. Именно поэтому подростки на время были поселены для присмотра за крестьянами в их домах. За те годы, что воспитанники провели в школе, они прекрасно запомнили всех селян в лицо. И если вдруг появится чужак, я узнаю об этом почти мгновенно.

Шеппард, за эти годы изрядно раздобревший, а также привыкший к моим частым визитам, почтительно кланялся и басовито бубнил:

— Эвона, какая радость! Нашли, значится, времечко нас проведать! Оно хоть и горе у вас горькое, а про нас, вашвеличество, все ж таки не забыли. А вот не изволите ли приказать сливочек свеженьких. Сегодня жинка моя самолично снимала, и оченно уж они удачные, прямо медовые!

— Спасибо, не нужно. Лучше расскажи мне, как новый бык себя ведет. Все же везли издалека, мало ли что.