Красная мантия

Пущенная вдогонку фраза заставила его на мгновение сбиться, но он всё же скрылся. У местных есть умельцы, способные починить бытовую мелочь типа нагревателей и освещения. Но их останавливает отсутствие занятий и дороговизна инструмента, большую часть из которого вообще невозможно купить, поэтому они постоянно пытаются впарить всякую хрень.

С возвращением хозяина на столе появляется четыре предмета. Вокс-станция, пара ручных инструментов и шлюзовая панель доступа.

— Двенадцать аров, вокс отдельно после диагностики.

Это чучело будет пробовать торговаться, но я знаю, что такие гости, как я, редкость. Скорее всего, всё это или ворованное, или хозяева не имеют права владеть ими. Наш брат не то чтобы редко здесь бывает, но вот браться за ремонт всякого хлама не спешит. Я же считаю, что неучтённая монета может пригодиться.

Ар — это небольшая пластиковая монетка, которая имеет хождение в порту и на поясах астероидов. Также она нужна во время главного события. которое происходит примерно раз в пять лет — приход Имперского конвоя. Получившим увольнительные выдаются эти монеты, дабы они могли расплатиться ими в порту. Несмотря на то что особых услуг порт предоставить не может, среди огромных экипажей пустотных транспортов всегда находятся те, кто хочет прогуляться и найти приключений.

Я закончил работу и ссыпал монеты в мешочек. Вдруг меня снова окликнул владелец.

— Уважаемый, может, посмотрите нагнетатель? Он снова начал отключаться.

Я закатил глаза, но отправился наверх, вслед за владельцем, стараясь не касаться груд разного хлама, который горами лежал на полках.

Воздушный нагнетатель не изменился с момента моего последнего посещения. Шина, его питающая, почти разложилась, место обрыва сразу было заметно. Сваривать её бесполезно, длины уже не хватает. Я достал из своих закромов кусочек длиною в палец и аккуратно вварил его на место обрыва. Говорить, рассказывать и убеждать бесполезно, я здесь не первый и наверняка не последний раз.

Я протянул руку, и мне отдали две монеты, но я не спешил убирать её. Это стоит три монеты, и мы оба это знаем. Спрятав взгляд в пол, владелец доложил ещё одну. Я вопросительно посмотрел на него, и он отрицательно помотал головой. Я готов поменять всю шину за шестьдесят, но владелец не согласен. Он не знает, сколько тут, да и вообще проживёт и поэтому не готов вкладываться.

Моя мошна слегка разбухла. И на эту валюту у меня были свои планы. Мой нынешний учитель совершенно не делился знаниями. Я только и делал, что работал на него не покладая рук. Да, работа была несложной, но и получал я за неё немного, если бы не старик, впору было бы отчаиваться.

Помимо сообщения с планетой, порт обслуживал и добывающую флотилию с астероидными колониями. На челноках порой пребывали члены культа, работающие там. Именно им и были нужны ары. Взамен они могли предложить не только информацию, но и то, чего нет в общем доступе. Второй вариант был в бандах грузчиков. Во время разгрузки имперского конвоя грузов бывает так много, что часть порой теряется. А звон монет может поспособствовать тому, что часть его неожиданно найдётся. Что с одним, что со вторым я надеялся на помощь старика, у него обязаны быть нужные контакты. Осталось найти нужный подход.

«Пожалуй, в этот раз пойду другой дорогой. От этой бабищи с протезом блевать тянет. Да и сам этот клоповник хочется покинуть поскорее».

Мой путь обратно лежал в квартал Механикум. Наш культ всегда относился к безопасности очень серьёзно, особенно в тех местах, где соприкасался с обычными людьми. На входных воротах, возле терминала доступа, стоял караул из скитариев. Они были снаряжены в полузакрытые металлические шлемы, кое-где выступающие элементы брони и разгрузки поверх красных мантий. Лазерные винтовки висели на плечах.

Моё приближение не осталось незамеченным, но подходить к ним мне было не нужно. В кои-то веки моё ученичество имело свои плюсы. Достав инфопланшет, я удалённо передал опознавательную сигнатуру на терминал. Остановившись по центру, я наблюдал, как шестнадцатизубая шестерня, описывающая череп со змеёй, провернулась. Огромные ворота пришли в движение, но приоткрылись всего на три метра. Я зашёл внутрь, провожаемый недобрыми взглядами скитариев. У меня было не так много времени, чтобы я тратил его на бесполезные расшаркивания и любезности.

Я шёл прямо по широкому коридору, мой путь лежал в местный аналог общежития. Но когда я проходил молитвенный зал, мой шаг сбился. Я попытался пройти мимо, но не смог, сердце защемило горечью обиды и желанием хотя бы постоять рядом. В помещении шла служба. Знакомые литании читались и разносились, усиливаясь отражениями от стен. Находящиеся внутри делились на чтецов и всех остальных. Мне очень хотелось присоединиться к первым, но, пересилив себя, я развернулся и двинулся дальше, продолжая читаемую литанию про себя.

В своё первое посещение я по привычке попытался присоединиться к хору, но был оборван и выставлен. Учитель и вовсе ввёл запрет на посещение общих литаний на два месяца за неуважение к обрядам. Уже гораздо позже старик мне поведал, что стать частью хора — это честь и привилегия. Её не так просто заслужить. Каждый раз, когда я считал, что вот-вот пойму этот мир, он давал мне по щам.

Внутренние помещения разительно отличались от тех, что были доступны для трэлов. Металл был ухоженным, часто попадались украшения и расшитые на ткани символы культа. Гораздо реже — рабочие места лекс-механиков и послушников. У наиболее старых когитаторов даже были небольшие молитвенные постаменты с благовониями и свитками с молитвами. Чем более старым и уважаемым был член культа, тем больше выделялось его место. Свечи и масляные светильники были наибольшим шиком, показывая всем вокруг, что хозяин этого места способен тратить немало ресурсов на надлежащее обращение с машинными духами.

Помимо молитвенного зала, здесь было множество других любопытных мест. Общие мастерские, практически полный аналог тех, что были в период моего ученичества. В них не было горы металлолома, но парк станков был больше. Омрачал это только строгий допуск к ним через старшего жреца мастерских. Этот неразговорчивый техновидец выдал мне допуск только к самым общим станкам. Право прикоснуться к остальным нужно было ещё заслужить. Практически везде я сталкивался с теми или иными преградами, связанными с моим низким рангом в культе.

Третьим местом было то, что я назвал общагой. Большой зал был разделён на три яруса с двумя большими колодцами в центре. Моя койка находилась на самом верху, в наименее престижном ярусе. Плотные ряды келий тянулись от одного конца до другого. Внутри каждая из келий была рассчитана на двух послушников или учеников. Помимо двух коек, присутствовал ещё столик, как в поездах, и специальная ниша над ним. Она предназначалась для атрибутов культа, свечей, благовоний и т. д. Самым ценным было наличие двух объёмных шкафов-сейфов. Туда можно было убрать личные и ценные вещи.