Красная мантия
Шрифт:
Когда прозвучало заветное число 46, в центре уже стояло трое в линию. Я вышел и продолжил её, вскоре слева добавилось ещё четверо участников. Мы стояли лицом к колоннам послушников и чувствовали сотни взглядов, обращённых на нас. Они так же недоумевали, как и мы.
— Снять одеяния! — послышалась команда. Имелся в виду балахон.
Всё это напоминало публичные наказания за особо серьёзные проступки. Обычно виновник был один, реже двое. Но чем же я… «Ночная гостья, — в голове забилось, — вот же тварь, она, это всё она виновата».
Первые слова я не понял, вторые уже начал воспринимать. Когда объявляли третьего, я уже разобрался
— 46-й. Твой учитель — биокогитатор Варнис Лексис — дарует тебе имя Тиампер. Отныне ты ученик, прими свои одеяния.
Мне накинули балахон, который, кроме каймы, имел ещё и красную накидку на плечах. Стоявшие справа от меня были облачены так же.
Имена других учеников, как и их учителей, я пропустил. Из прострации я вышел, только когда все начали расходиться. Несмотря на то что залы скоро опустеют почти наполовину, занятия никто не отменял. У нас было время собраться. Я же пошёл искать Суллу.
— Должно быть, закралась ошибка, мой учитель Райритус! — задал вопрос я, когда Сулла освободился.
— Твоё утверждение ложно! Ошибок нет. Тебе нужно поспешить к учителю. Иначе прождёшь челнок более суток. Маршрут я тебе переслал, — наставник отвернулся.
Я знал его уже достаточно, чтобы понять. Он сказал всё, что собирался, и большего из него выжать не получится. Вероятнее всего, Райритус мёртв. Смерть среди рядового жречества — такая же рядовая вещь. Тяжело вздохнув, я отправился собираться.
Перед выходом из кельи я осмотрел себя. В массивные кожаные боты были заправлены штаны из грубой ткани красного цвета. Куртка с множеством карманов тоже была красной. Особо выделялся широкий пояс. С левой стороны висел инфопланшет, прямо на животе болталась кобура с лазганом, а правее закреплён изогнутый металлический прут. Помимо этого, было множество подсумков со стандартными инструментами. Через плечо я перекинул сумку со всякой мелочёвкой, на дне которой покоился сервочереп. Убедившись, что ничего не забыл, я накинул новый балахон. Он скрыл всё, что было на мне, кроме ботов.
— Пора в путь-дорогу, — высказал я свои мысли и решительно направился на выход.
Полосу карантина уже успели сдвинуть вперёд, теперь она находилась за грузовым доком. Мой же путь лежал к небольшой посадочной платформе, через которую я прибыл почти два года назад. Мне стоило поспешить, наставник всегда говорит по делу, и сутки ожидать на холодной платформе не хотелось.
Добрался я лишь с небольшим запасом по времени. На небольшой платформе стоял грузовой челнок с откинутой аппарелью. Груз уже выгрузили, но площадка была пуста. Зайдя в челнок, я направился к пилотам.
—Тиампер? — поинтересовался один из них?
Я кивнул с небольшой задержкой, что не преминул заметить второй.
— Как-то он не уверен, — со скепсисом протянул он.
— Только получил имя. До этого я был 46-й, — снизошёл до пояснения я.
— Шестерёнки, — утвердительно кивнул первый и продолжил: — Пристёгивайся, мы и так прорву времени тебя ждём.
Несмотря на его пренебрежительное отношение к культу, он забубнил литанию и защёлкал тумблерами. Не успел я сесть на откидное сидение, как аппарель уже закрылась и начался прогрев движков.
Стартовали мы резко и, кроме невесомости и подкатившего к горлу желудка, перелёт ничем не запомнился.
Лунный порт, был меньше грузового дока на орбите. Но сразу же,
как открылась аппарель, меня ошеломило гомоном тысяч голосов, в нос ударило тёплым воздухом и запахом сгоревшего прометия от горячих двигателей. Сверившись с инфопланшетом, я двинулся сквозь толпу. Всё окружающее напоминало некий восточный базар, отчего я постоянно озирался, опасаясь настолько за свою жизнь, сколько за пожитки, доставшиеся тяжёлым трудом.То и дело я ловил оценивающие взгляды, бросаемые на меня и мою фигуру. Они будто спрашивали, что ты там скрываешь под своим балахоном? Была мысль засветить лазган, но я её откинул. Лёгкая возможность им завладеть могла, наоборот, спровоцировать нападение. Я ещё слишком мало знал об окружающем меня мире и законах, царящих в нём.
Спустя полчаса блуждания по коридорам и переходам я подошёл к нужному месту. Пункт моего назначения находился за этой шлюзовой перегородкой, над которой находился манипулятор с сервочерепом.
Глава 15 Раб (Р)
В которой герой бежит от женщин и зашибает монету.
Я сидел за столом и наслаждался чаем. Особое удовольствие мне доставляло терпкое, вяжущее послевкусие во рту. Прихлёбывая, я жмурился, ощущая, как ко мне возвращается что-то далёкое и родное, что-то не из этого мира. Содержимое моей кружки называлось рекафом. На самом деле это был обобщённый термин для огромного количества горячих напитков. Если ты не уточнишь, что тебе нужно, то получишь тот, что пользуется популярностью у местных. Этот был с Жао-Аркад, он не пользовался особой популярностью. Как я понял, это было нечто вроде сорняка, который иногда вырастал на огороженных участках с полями. Сами поля представляли из себя крепости, неустанно отражающие нападки планеты. И внутреннее пространство весьма ценилось. Если бы не особые условия, позволяющие собирать по пять или шесть урожаев в год, этим бы никто не занимался.
Источником моих сведений стал старик, в гости к которому я зачастил. Хесен был техновидцем. его возраст был за сто пятьдесят лет. Вся правая сторона, как и левая нога, были аугментированы. Левая рука иссушена и покрыта старческими пятнами. Хесен ей почти не пользовался, поэтому она была поджата к груди. Над левым плечом свисал примитивный манипулятор, крепящийся к ранцу. Изюминкой же была зелёная колба, установленная в специальном разъёме на левой груди. Это был некий поддерживающий раствор, механизм которого мне был непонятен. По мере его расходования ампула не пустела, а меняла свой цвет на более бледный. Насыщенность цвета показывала не только запас препарата, но и его качество. Сама же система обеспечивала качественное распределение препарата по организму, ну, или того, что от него осталось.
Эта жидкость была весьма ценна и в открытом обороте её не было. Подобную услугу нужно было заслужить, и она разово предоставлялась в хирургеноах. Если же она попадала в трущобы, то влиятельнейшие из бедняков моги получить укол сильно разбавленного состава. Такой укол помогал справиться с болезнями и отсрочить старость на год или два. Но после десятого укола эффективность падала вдвое и дальше уменьшалась по экспоненте. Старик, а иначе я его не называл, был очень разговорчив. Порой он способен был продолжать разговаривать, погружаясь в воспоминания, даже если его никто не слушал. Он стал золотым дном информации о жизни порта и рядового жречества.