Красный лист

И вот что это за занятие? Пришёл, срезал верхушку, загнул, сидишь, ждёшь.

– Не, мы ждать не будем, – видя, что я собираюсь куда-нибудь примоститься, сказала Наталья. – Пойдём на другую поляну, корзины заберём и домой…

– Павел. Я тут год с небольшим. Жена любовника подговорила, меня задушили моим шарфом, эх, Машка, Машка. Надеюсь, хотя бы сына не тронули, тёзка твой... Александр.

– Рустам. Я особенный, все русские, а я татарин, да, да, я тут самый аксакал. Двадцать лет уже.

Я осмотрел парня – лет тридцати... вспомнил слова Натальи.

– Да, да, мне было десять, утонул... Так что я тут всё и про всех знаю, спрашивай. Ах... ты ж синяка объелся, ха-ха… Знаешь, таких, как ты, объевшихся... да, ты четвёртый на моей памяти... Не куксись, ничего страшного, комендант наш... тоже насинячился, понял... как напился. Да, тут с развлечениями туго, используем все возможности. Первая возможность – группа красного солнца – эти рассвет встречают, все через это проходят, на самом деле красиво и волшебно... первый месяц, ну год, как по мне. Вторая – битва с мартышками – раз в месяц. Я, когда только попал сюда мелким, так они мне даже помогли, я не сильно больше их был. Нормальные твари, но чего лезут? Да, да, про битву я загнул. Мы с палками, они с палками, помутузились – разошлись... Редко, когда жертвы, точнее, жертв среди наших нет. У нас не умирают... Ха-ха, мёртвые не мрут... понял, да?.. Ха-ха... Но лет через пять после прихода все уходят, ну, чаще уходят. Нас таких, кто более пяти лет здесь, – я да Светлая, так-то её Светлана зовут, она у нас за врача.

– О, тёзка... ты Саша, я Саша, давай вместе смолу собирать, ты же на той поляне свободный будешь? Вот, а я девочка...

Переговорил со всей десяткой сборщиков, со всеми, кроме Толика, старшего... десятника. Он типа охраны. Да и не десятка, а дюжина, я был тринадцатым.

Ох... ты ж. Как они это таскают? Корзина со смолой оказалась тяжела. Да, не смог отказать Саше с ростом мне по плечо и взглядом зелёных глаз, как у того кота... в сапогах...

На следующий день – фуражисты. Те же корзины за спиной. Только все... восемнадцать молчаливые и все при мечах. Собирали дурно пахнущие бананы, корни папоротника и ещё... что-то неприятное.

Третий день. Толян сказал: унёс корзины – принеси. Корзины со смолой набираются два дня. Видимо, я нашёл себе халтуру через день. Хорошо, эти хоть разговаривают. Хотя нет. Все рассказали свои истории, что да как они здесь, и дальше... тоже вроде как не о чем. Я стал лучше выговаривать буквы, но отвечаю пока односложно – да, нет, ага. Как себя вести и что рассказывать, я пока не решил. Тут есть, о чём подумать... а лучше придумать, да, лучше придумать, а главное – солнце Харрадом не называть... Конфуз получится.

На четвёртое утро меня поймал инструктор Сёма.

– Уже нормально говоришь, пойдём, будем твою историю слушать.

– Информация за информацию.

– Ну... ты можешь уйти, говорят, мы не единственный посёлок попаданцев.

– Да не, я спросил только.

– Я только ответил. Видишь? Уже идёт обмен.

– Да, чего нужно рассказать?

– Так, ну ты уже, наверное, наслушался. Короче, придумывать не надо. Я, мои предшественники, набираем статистику, чтобы понять, что, куда, как. Если есть, что непонятное только для тебя, скрывать не надо, так и скажи – это не расскажешь. Но это новый мир, так сказать, покайся – и в новый мир с чистого листа... ага?

– Да вроде и нечего скрывать.

– Вот и славно, фамилия, имя, отчество.

– Северов Владимир.

– Дата рождения.

– М… двадцать седьмое мая 1980 года.

– Место рождения.

– Омск.

– Национальность.

– Русский.

– Тут все русские.

– Кроме Рустама.

– Да слушай его больше, он черноват, конечно... Хотя... из четырёх сотен попаданцев один татарин... Ладно.

– Тут персональный рай для русских, джунгли.

– Ну, пока так получается... Место и дата смерти.

– Э... Екатеринбург, Пехотинцев... сто пятьдесят, вроде... 12 октября 2021 года.

– Полных лет сорок один. Хм, хорошо выглядишь, кстати. На двадцать пять... Зожник, спортсмен? Нетрадиционная питательная ориентация?

– Ага, алкоголик.

– Да ладно? Как так сохранился? По-честному давай.

– Цигун, дзен и медитации, ограничения в еде с упором на во... ду. Аскеза, получается. Да, я дзен-буддист.

– Реально? – Инструктор смотрел с недоверием.

– Ну, не прям буддист… дзен, но зарядка и питание с режимом питания... Вот так вот как-то. – Я не стал говорить о том, что меня восстановил целитель, а свою внешность я уже полгода как не разглядывал, да и прежде подобным не страдал.

– Ладно, пускай так. Причина смерти?

– Уф... я походы любил, змея укусила. Яд... ну, видимо, яд.

– Змея… на Урале… в октябре?

– День был солнечный, тёплый, да и до этого бабье лето, осень, всё тепло... Да откуда я знаю? Змея была, меня укусила, я минут пять был в сознании, потом отключился, яд отсасывал, не помогло, по-видимому.

– Ладно, не кипишуй... Хорошо. Здесь ты как... эти дни прожил первые?

– Я сразу на дерево залез осмотреться, особо ничего не увидел, только эту скалу, тут паук-мамонт подо мной... появился. Я остаток дня с дерева не слазил, ну и в ночь, понятно, не полез. Под утро насекомые повылазили... потом мартышки... Ну, там понеслось, посмотрел, кого мартышки едят, тоже... Э... нет, сначала насекомые, потом птицы, потом мартышки... Короче, увидел, кого едят, кого нет. Поел... нашёл, что вкус синяка наиболее... непротивный. Поел, ну и стал пробираться к скале, чтобы с неё всё разглядеть. Потом, хрен знает, изменённое сознание... Более-менее пришёл в себя, когда Кирилла с Сашей увидел. Дальше я здесь.

– Значит приключения свои не помнишь? Чего делал, чувствовал?

– Жар был, видимо, поэтому разделся. Причём голова – нормально, чуть ли не в меру, а чем ниже, тем жарче... Ну и воспоминания есть, но они... пустые, что ли.

– Без чувств?

– Типа того... как не со мной. Шёл, залазил на деревья, ловил синяков, ел, шёл дальше. Три ночи, получается, в джунглях провёл.

– Понятно. Что ж, вообще ты молодец, сразу за дело взялся, тут без дела скучно. Так вот тебе на обмен... Ну то, что здесь только русские... кроме Рустама. Годы смерти – пока от 1981 до 2126 года. То, что тебе рассказывать будут, дели на два, а у некоторых... вообще на сто. В среднем в посёлке живут три-четыре года, потом уходят. С женщинами нормально – не беременеют, ну и семей не заводим, всё по симпатии и прочее. Вопросы? Так, ты парень здравый, может, в ополчение? Дежурства – сутки через пять. Патрулирование и выходы. Сначала, конечно, тренировки. Эх... блин, ты работал-то кем? – Инструктор вновь открыл уже закрытую тетрадь.

– Военный я, – решил не врать я, – инструктор по рукопашке. – И тут почти правда.

– Уф... не спившийся военный. Я умер в две тысячи третьем... от пьянки. Ладно, не от пьянки, а замёрз... по пьяни. Старший прапорщик, старшина огневого противотанкового взвода.

– Капитан, инструктор по рукопашному бою, отдельный десантно-штурмовой полк.

– Здравия желаю, товарищ капитан. – Сёма протянул мне руку.

– Здравия желаю, товарищ старший прапорщик.

– Ну вот и познакомились, Саша, или тебя Володей называть?

– Саша – нормально... Меня тут все уж знают.

– Так тебе и карты в руки, пару недель – и в десятники. Потом через год я, глядишь, уйду в мир, а ты тут за меня.

– Не, Сёма, мне штабная работа... не ко мне.

– Ага... Ладно, так что с ополчением?

– Условия?

– Один день из пяти – наряд по посёлку. Три-два дня – выход в лес, один день выходной. Полное довольствие по питанию, проживанию, обмундированию.

– Пять десятков, а сколько вообще людей в посёлке?