Краткая история белковых тел.
Шрифт:
Я отрицательно машу головой. Нет, я не готов продолжать на Юго-Востоке. Эта война, как я уже уяснил - не для меня. Я там чужой. На лице мужчины написано разочарование, но, надо отдать ему должное, он не занимается уговорами, не сулит заманчивые перспективы или деньги. Он встает, сухо кивает на прощанье, уходит.
19.
И вот я вернулся. Город не ждет меня, живет своей жизнью, абсолютно далекой от жизни города-призрака на Донбассе.
Однокомнатная квартира, которую я снимал, оказалась закрытой, и я потратил некоторое время на поиски хозяйки, чтобы попасть внутрь. Заплатил ей за съем жилья за последние два месяца, а ещё мысленно поблагодарил, что она не выкинула мои вещи и не пустила новых квартирантов. Ведь я исчез внезапно, без объяснений.
Внутри ничего не поменялось, только добавилось пыли, укутавшей мелкой белесой плёнкой мебель и одежду. Почистив покрывало на диване, я принял горизонтальное положение и задумался о том, чем бы стоило заняться.
Для начала следует поместить резюме на сайтах работодателей, позвонить знакомым, тем, кто меня еще помнит, а потом ждать. Ожидание - тоже работа, кропотливая, нудная, выматывающая. Так мы ждали в засаде в Донецке в один из последних дней, перед тем, как меня ранили. Сидели в кустах возле полуразрушенной пятиэтажки и ждали, когда появится корректировщик огня - дом занимал удобное положение и был самым высоким на улице.
"Значит, придется ждать, - думаю я, - всё равно деваться некуда".
Из старых знакомых на мой звонок откликается Василькевич.
Мы встречаемся с ней на улице. Ранняя осень, деревья сбрасывают свой лиственный желто-зеленый наряд, но не торопятся с этим, а делают постепенно, как будто природа отмерила равные порции листьев, которые должны оказаться на земле. Благодаря этому, дворники не сильно утруждаются с уборкой.
– Пойдем в кафе?
– предлагает Алёна.
– Пойдем!
– соглашаюсь я, под вялое шуршание метлы.
В помещении бара-кафе тепло и уютно, мы пьем кофе.
– Ну, рассказывай!
– беру инициативу в свои руки, - что у вас новенького?
Алёна к моему удивлению ведет себя по-другому - не так, как раньше, будто за стенами банка сбросила образ вечной девушки-хохотушки. Сегодня она не хохочет, она серьезна, и я даже ловлю в глазах её грустное выражение. Это меня озадачивает.
– Новенького? Всё по-старому, - роняет она, размешивая сахар ложечкой.
– Ах, да, ты не знаешь, Ивана уволили по сокращению штатов.
– Что, Кравчука? Не может быть!
– Да, сократили. Недавно с ним разговаривала - ищет работу. Но сам понимаешь, для топ-менеджеров найти подходящее место сложнее, чем нам с тобой.
– Это верно!
– соглашаюсь с ней. В глубине души такой расклад меня не удивляет - Кравчук всегда был амбициозным сукиным сыном, по сути, ничего собой не представляющим. Большие понты при никудышным багаже в башке.
Колокольчики радости поют в моей душе - приятно сознавать, что твой враг повержен, хотя бы и временно. Теперь бы
расквитаться с Лизкой за её вранье.– А что с Лизой?
– интересуюсь, чтобы быть в курсе и разработать план мести.
– С ней не очень хорошо, - наклонив голову, замечает Василькевич.
– Что так?
– Короче, она такая ходила на УЗИ и с ребенком что-то не то. Требуется какая-то коррекция, иначе будет инвалидом. Так что Лизка сейчас в трансе. Да, кстати, её нынешний хахаль Евгений Иванович, как услышал о проблемах, так сразу и свалил. Вот гад, прикинь?
– Козел!
– в замешательстве соглашаюсь я.
Сижу неподвижно, оглушенный новостью. У Лизы проблемы? Кто бы мог ожидать? Выходит, не всё так шоколадно в их мире, и жизнь хищников, пожирающих белковые тела, тоже не безмятежна. Они вынуждены страдать и терпеть, совсем как мы.
Итак, план мести придется отложить. Пожалуй, Лиза и без меня будет наказана. Но я не жалею Соснину, ведь девушка сама поспособствовала, чтобы жалость моя улетучилась. Именно она приложила руку, создав проблемы в моей личной жизни, а Кравчук создал проблемы на работе. Они, если говорить высокопарно, лишили меня воли к жизни и тогда я упал с моста. Хорошо, что Донецк всё исправил.
– А ты где пропадал?
– отрывает меня от раздумий Алёна.
Я пью полуостывший кофе, невкусный, безароматный, с ответом не тороплюсь.
– Был в Египте, на Красном море. Поехал на экскурсию, а автобус, прикинь, попал в аварию. Ты же знаешь, как ездят эти безбашенные египтяне! Так вот, водила гнал без остановки, наверное, не выспался и мы слетели с дороги.
– Да ты что!
– округляет глаза Василькевич.
– Ага! Я сломал руку и ногу, а у других было и похуже.
– Да!
– качает головой Алена с сочувствием.
– Надо было нам позвонить, мы бы к тебе приехали, навестили.
– Незачем беспокоиться!
– тихо бормочу я.
– Что ты говоришь?
– Алена наклоняется ко мне.
– Не хотел беспокоить, - говорю громче.
– А-а, понятно...
Алёна допивает кофе, но я читаю в её глазах интерес. Мне кажется, она не очень верит в мою версию о египетском приключении, мне кажется, она что-то подозревает. С другой стороны, моё лицо стало смуглым, загорело, когда я был в Донбассе - не отличишь от египетского загара, так что рассказ мой должен выглядеть правдоподобно.
– Устроился где-то?
Её вопрос звучит просто и бесхитростно, но я ищу скрытый подтекст.
– Нет, в свободном поиске. Что ты так смотришь?
– Думала, ты нашел работу. Ты ведь у нас был самым перспективным.
– Я?
– Конечно. Лизка потому тебя и выбрала, а не Ваню. Евгений Иванович у неё потом появился, уже после того, как ты уехал.
– Погоди, кого она выбрала? Меня?
– я делаю паузу, старясь сообразить, о чем она говорит. Может я что-то упустил в своей прошлой жизни, чего-то не понял.
– Ты думаешь я отец ребенка?
– А кто же?
– Мм...
– мычу нечленораздельно, но воздерживаюсь от откровений. Вот это поворот сюжета! Стоило уезжать на войну, чтобы вернувшись напороться на такое. Впрочем, решаю про себя встретиться с Лизой в ближайшее время. Надо развеять пустые домыслы в отношении меня, а поскольку их источником является Соснина, то и разговаривать надо в первую очередь с ней.