Крид – Пир костей

— Садись. И говори. Я хочу знать всё.

Виктор сел, но не сразу начал говорить. Он смотрел на огонь, словно видел в нём картины из прошлого.

— Я не знаю, сколько мне лет, — произнёс он наконец. — Я перестал считать после первой тысячи.

Рюрик задохнулся от удивления, но не перебил его.

— Я родился в землях, которые сейчас называют Фракией, в городе, название которого давно стёрлось из человеческой памяти. Я был обычным человеком — воином, как и сейчас. Сражался за своего царя, имел жену и детей. А потом пришла война, которая изменила всё.

Виктор замолчал, погружённый в воспоминания.

— Какая война? — не выдержал Рюрик.

— Война, о которой ты не слышал, — ответил Виктор. — Она была давно, очень давно. Моя родина пала, мой народ был уничтожен или рассеян. Я сражался до конца, но был смертельно ранен. Я лежал на поле битвы, истекая кровью, и ждал смерти. И тогда… тогда появился Он.

— Кто? — жадно спросил Рюрик.

— Я не знаю, кем или чем Он был, — покачал головой Виктор. — Высокий, закутанный в тёмные одежды, с лицом, скрытым под капюшоном. Он предложил мне выбор: умереть или принять его дар и жить вечно.

— И ты выбрал жизнь, — произнёс Рюрик с пониманием.

— Я выбрал вернуться к своей семье, — уточнил Виктор с горечью в голосе. — Я не понимал, что значит «вечно». Не понимал, что это не дар, а проклятие.

— Что произошло потом?

— Он протянул мне руку, и в ней был предмет… — Виктор нахмурился, словно пытаясь вспомнить. — Я не могу его ясно описать. Он был словно соткан из тени и света одновременно, словно часть реальности, свёрнутая в нечто осязаемое. Он приказал мне проглотить это.

— И ты проглотил, — Рюрик едва сдерживал возбуждение.

— Да. И огонь разлился по моим венам. Боль была… невыносимой. Я думал, что умру, но вместо этого почувствовал, как мои раны затягиваются. Я поднялся с земли, полный новой силы. А Он исчез, словно его никогда и не было.

Рюрик наклонился вперёд, его глаза горели.

— И с тех пор ты не можешь умереть?

— Не совсем так, — ответил Виктор. — Я могу быть убит, если рана достаточно серьёзна. Но затем я воскресаю — через день, через неделю, иногда через месяц. И каждый раз боль… — он осёкся, словно даже воспоминание причиняло ему страдание.

— Но это же чудесно! — воскликнул Рюрик. — Жить вечно, видеть, как проходят века, как поднимаются и падают царства!

— Это проклятие, — твёрдо сказал Виктор. — Видеть, как все, кого ты любишь, стареют и умирают. Видеть, как твой народ исчезает с лица земли. Помнить языки, на которых уже никто не говорит, и места, которых больше не существует. Быть всегда чужим, всегда одиноким.

Рюрик отмахнулся.

— Это лишь вопрос взгляда на вещи. Я бы использовал такой дар, чтобы построить нечто великое, нечто вечное!

— Ничто не вечно, — возразил Виктор. — Я видел, как рушились империи, которые считались непобедимыми. Видел, как великие города превращались в пыль. Вечность — это не благословение, это бремя.

Князь нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику кресла.

— Ты не ответил на главный вопрос: где сейчас этот предмет? Этот… Дар Бессмертия?

— Он внутри меня, — ответил Виктор. — Он стал частью меня, неотделимой от моей сущности. Я не могу отдать его тебе, даже если бы хотел.

— Но должен быть способ! — настаивал Рюрик. — Если такая сила была создана однажды, значит, она может быть создана снова!

Виктор покачал головой.

— Ты не понимаешь. Дары Теней не были созданы людьми. Они существовали до нас, и будут существовать после. Они лишь иногда позволяют смертным прикоснуться к ним, всегда взимая страшную цену.

— Какую цену? — спросил Рюрик, и в его голосе впервые прозвучала нотка сомнения.

— Душу, — просто ответил Виктор. — Часть тебя умирает с каждым воскрешением. Ты теряешь способность чувствовать, теряешь связь с миром живых. В конце концов, остаётся лишь оболочка, ходячий мертвец, не способный ни любить, ни ненавидеть, ни даже по-настоящему желать смерти.

В покоях воцарилась тишина. Рюрик смотрел на Виктора, словно впервые видел его по-настоящему.

— И ты… ты уже дошёл до этой точки? — спросил он тихо.

Виктор опустил взгляд на свои руки — руки, которые держали столько оружия, пролили столько крови за бесконечные века.

— Почти, — ответил он едва слышно. — Иногда я ещё чувствую… отголоски эмоций. Но они всё слабее, всё дальше. Скоро от меня не останется ничего, кроме тени, способной только убивать.

Рюрик откинулся в кресле, внезапно потеряв интерес к беседе. Он смотрел в огонь, и в его глазах отражались пляшущие языки пламени.

— Значит, это не то, что я ищу, — произнёс он наконец. — Я хочу вечной жизни, но не такой ценой. Не ценой своей души.

— Мудрое решение, князь, — кивнул Виктор.

Рюрик перевёл на него взгляд.

— Но если ты проклят таким существованием, почему не ищешь способа избавиться от него? Должен быть способ уничтожить Дар Теней, освободить тебя.

— Я искал, — ответил Виктор. — Веками. Пробовал всё: от яда до огня, от меча до утопления. Ничто не приносит окончательной смерти, лишь временное забвение, а затем — новую боль воскрешения.

— А что насчёт магии? Жрецов? Святых людей?

— Пробовал, — устало ответил Виктор. — Жрецы всех богов, колдуны всех традиций, мудрецы из далёких земель. Никто не смог помочь.

Рюрик задумчиво потёр бороду.

— А что насчёт этого монаха из Моравии? Того, о котором говорил волхв?

Виктор вздрогнул, и его обычно бесстрастное лицо на мгновение озарилось чем-то похожим на надежду.

— Ты знаешь о нём?

— Немного, — ответил Рюрик. — Волхв упоминал его — христианский монах, обладающий необычной силой. Говорят, он может видеть истинную природу вещей и людей, может снимать проклятия и изгонять демонов.

— Где он сейчас? — быстро спросил Виктор.

— Недалеко отсюда, я полагаю. Он направлялся в наши земли, и я действительно приглашал его в Ладогу. Не из-за тебя, а из любопытства. Хотел узнать больше о его вере и его силе.

Виктор поднялся с места, его движения были резкими, выдавая внезапное возбуждение.

— Я должен найти его. Если хоть кто-то может помочь мне, то это человек, способный видеть истинную природу вещей.

Рюрик с интересом наблюдал за ним.

— Значит, ты действительно хочешь умереть? После стольких веков жизни?