Кроманьонец

– Лоло!

Отодвинув плетеную заслонку, Уро откинул с входа шкуру, и ввалился в наш дом. Я тру глаза, на волчиц поглядываю. Начинаю злиться и их спокойствию, и на Уро, шарящему взглядом по жилищу.

– Потерял что-нибудь?
– спрашиваю козопаса, а сам чувствую, очень хочу сделать с ним что-нибудь плохое.

– Пить хочу!

Утаре проснулась, села и тоже ничего не понимает. Не сошел ли с ума верзила? Я ему спокойно говорю:

– Так к реке тебе надо, а мы поспим еще...

– Нет. Дай, что вчера пили!

Ах, вот оно что! Бутылки с вином я прикопал у стен. И не потому, что переживал, будто кто без спроса возьмет. Такое мне даже в голову не приходило. Вино прохладу любит, поэтому и зарыл. Понял, что Уро желает и как-то сразу успокоился.

– Вина, значит, хочешь?
– пробормотал и стал натягивать мокасины.

Уро не увидев в доме бутылей, кивнул. А я сделал вид, что не заметил. Обулся, нацепил пояс с топориком и ножом и вышел на воздух. Вожак пастухов за мной, как я и рассчитывал. Еще и лапу к плечу протянул, но я увернулся. На пороге с луком в руках появилась Утаре. Едва успел дать ей знак, чтобы не вмешивалась. Решил проверить, на что здоровяк способен, осмелится ли на рукоприкладство?

Стал напротив него и спокойно сказал:

– Вина не дам. В дом мой без спроса больше не заходи.

Сработало! Уро на удивление не впал в ярость, напротив, смутился. Поглядывая на меня, бочком отошел, потом побежал к стаду.

Я не знал радоваться или огорчаться. Его женщины и за детьми успевали смотреть и за козами, за несколько дней натаскали на дюну гору глины, в тот день на реке тростник резали. Знал, они саман месить будут и дом обмазывать, чтобы зимой тепло в нем было. Еще в их горном поселке обратил внимание на стены жилищ и решил, что утеплю так и наш дом.

В этом мире работали все! Я орудия труда и охоты делал, горшки лепил, обжигал, вынимал из ловушки рыбу, охотился с Утаре, любимая еще и скорняжничала, только Уро отгонял стадо метров на триста от поселка и ложился на травку отдыхать. Ничего делать больше не хотел. Я вспоминал, как он мне предложил пасти коз, а сам отправился в лес с племенем, и как потом даже возомнил, что вожак, таким образом, мне свое место уступил, может, поэтому сразу и не увидел проблему...

***

Близилась осень. У реки в болотах тревожно крякали утки. Сочились парным молоком рассветы, высоко в ясном небе стояли облака и смутно отражались в росе как легкие тени. Днем жара хватало лишь на полдень, как слепнем жалило августовское солнце, а к вечеру с ветерком холодило с сырого луга и от лесной опушки тянуло свежестью.

Поглядывая на женщин, заканчивающих обмазывать саманом мой дом, испытывал к ним почти братскую или как к дальним родственникам любовь. Но повод отметить это дело и сблизится с пастухами, был хорошим. Готовился к этому событию я заранее, как только увидел, что закончив утеплять свое жилище, женщины принялись таскать глину и к нашему дому. Задумал тогда устроить грандиозные посиделки у костра с едой и выпивкой. Поговорить о жизни, планах...

Начал, как водится с изготовления племенного "котла". Хоть и не было такого еще ни у кого на планете, но мне тут первым быть не привыкать. Заготовил огнеупорную глиняную смесь, обмазал ею стенки корзины и поставил изделие в огонь. Пока лоза выгорала, сходил в лес, подыскал там прочную осиновую ветку под ухват. Ручки на горшке я делать не стал, слепил особый, широкий венчик, чтобы под него хорошо рогульки заходили. Достав из углей горшок литров на десять-двенадцать, обмазал глиной образовавшиеся на венчике полости. Снова запек его в огне. На следующий день проверил, как вышло, вскипятил в нем воду. Утаре увидев, какое огромное чудо я сотворил, радовалась как ребенок, а еще больше, когда показал ей, как приятно обливаться теплой водичкой.

Когда ночь начала мутнеть и рассвет чуть мжил над горизонтом мы пошли через выкошенный луг к темнеющему лесу. Наведались к ягоднику и настреляли полтора десятка тетеревов. Принесли добычу в поселок и, подвесив тушки под крышу, отправились за клюквой. В овражках у реки ягоды еще не поспели, но сока для маринада в них было уже достаточно.

После полудня ободрав тетеревиные тушки, я порубил их на кусочки, положил в "котел" и засыпал ягодами. Размешал палкой и клюкву, и мясо, придавил смесь сверху тяжелым кремнем. Утаре осталась в поселке хрен чистить и резать на кусочки. Как делать и зачем, я ей объяснил, а сам опять в лес пошел, деревцо срубить, чтобы костерок наш племенной горел долго.

***

Курился дым, вливаясь в высоте в сумрачную завесу, поглотившую красный диск солнца, но еще не потерявшую багряные закатные полосы на почерневших облаках. Потрескивали в костерке свежие поленца, рядом Туро орудовал моим топориком, рубил ствол сосенки.

С женщинами пастухов я так за все время близко и не сошелся. Даже по именам не всех знал. Утаре пообещала устроить, чтобы они своим мужчинам в тот вечер ничего не готовили и пришли к большому костру за поселком. Мол, Лоло с духами при всех говорить будет.

Туро первым прибежал и сразу же выпросил топорик. За ним, только костер разгорелся, пришла Ата самая младшая из горянок. Стала она у костра, поглядывает на меня украдкой. Придерживает на плечах козью шкуру, теребит пальчиком легкие, нежные завитки черных волос. Смотрит серьезно, а по всему видать, что ласковая. Лицо ясное, открытое, лоб хочет нахмурить, а он не хмурится. Я тоже поглядывал на нее, пока мы не встретились глазами. Улыбнулась. Тогда я решился заговорить:

– Ата, поможешь мне?

– Помогу!

"И голос у нее приятный! Как бы Утаре не пришлось ревновать... Интересно, как у нее в племени заведено?" - старался потом не думать ничего лишнего, но тогда Ата мне понравилась.

– Пойдем к дому, принесем мясо.

Она с готовностью кивнула и мы пошли. Навстречу нам выскочили волчицы. Ата погладила Пальму, потрепала за уши Муську. Горцам что козы, что волки не то, что моим соплеменникам, те волков сторонились.

Вошли в дом. Увидев Утаре, Ата почему-то заволновалось, забеспокоилась, может, это только мне показалось. Любимая улыбнулась гостье, а я, чтобы не смущать ее, взялся за горлышко "казана".

– Несем?

Она ловко схватилась за широкий венчик, и лишь мы вышли за порог, как глаза ее снова засияли. Увидев у костра Уро и Туро девушка сразу скисла. Пропала из глаз улыбка и лоб нахмурился.

Мужчины тут же стали ощупывать горшок и нюхать содержимое. Поглядывали на меня с уважением.

– Пить будем?
– спросил Уро.

– Сегодня, будем!
– пообещал я и уже глаза верзилы засияли от предвкушения чудесного вечера. Впрочем, и Туро повеселел.

Темнело быстро. Варево в горшке булькало, распространяя аппетитные ароматы. Утаре пристроила на краю костра маленькие горшки и заваривала в них чагу. Время от времени, угощая чайком женщин. Мне не хватало разговоров, а сам я пока заговорить не решался. Все думал: "Не время еще..."