Кроманьонец

Поймал ласковый взгляд Ата, поманил ее ладонью. Он с радостью поднялась с травы и подошла к костру. Вручил ей палку и попросил все время мешать в горшке варево. Сам пошел за вином.

Когда вернулся, поймал жадный взгляд Уро, подмигнул ему и поставив бутылки, поспешил долить в горшок воды. Варево уже почти не булькало. Вожак уже рядом стоял с чашкой в руке. Ата помешивала, почему бы нам не выпить? Вынул пробку и плеснул верзиле ароматной жидкости в чашку. И тут он не облажался: кивнул Туро, дождался пока и наши чашки наполнятся. Хотел тут же выпить, но я его остановил, придержав за руку.

– Мы выпьем сейчас это вино, но не просто так, а по поводу, - многозначительно посмотрел на одного и второго. Убедившись, что и женщины нас слушают, продолжил: - Сегодня я буду говорить о том, что рассказали мне духи. Мы будем, есть и пить, чтобы потом сделать вместе много полезного, нужного.

То ли мужчинам очень хотелось снова попробовать вкусный и дурманящий напиток, то ли им понравилась моя речь, но оба дружно закивали и мы осушили чаши. Я отдал бутылку Утаре и она стала наливать по чуть-чуть женщинам. Схватив рогульку-ухват, я вынул из огня парующий горшок.

По меркам будущего блюдо приготовилась так себе. Не хватало в нем приправ и соли, но память не помешала мне получить удовольствие от изысканной по меркам этого мира еды, и горцы уплетали варево с удовольствием. Птичьи кости стали мягкими, а рассыпчатое мясо - сладким, с кислинкой.

Мы выпили еще, и Утаре снова налила вина женщинам. После третей я почувствовал, что время говорить пришло. Народ дошел до нужной кондиции. Судя по выражению лица Уро, он уже готовил речь и хорошо, что легкий дурман в голове наверное, мешал ему выразить свои мысли вслух. Женщины шептались, время от времени слышался их смех. Чтобы завладеть вниманием пастухов я запел проверенный временем хит - Подмосковные вечера. И голос мой звучал уже по-другому, но не хуже, чем когда-то. Когда я замолчал, вокруг стало так тихо, что пиликанье сверчка зазвучало оглушительно и шелест далекого леса и шум с реки стали слышны.

Я говорил долго. О том, что скоро придет зима и женщинам нужно научиться шить хорошую одежду, что нужно выкопать яму под ледник, чтобы хранить там рыбу и мясо. О ягодах и кореньях, которые тоже нужно успеть собрать или выкопать, чтобы потом готовить вкусную еду, такую, как сегодня. Поведал им о своих видениях, будто духи мне показали огромные стада коз, что когда-нибудь у нас будет так много молока, что даже если все племя станет пить его, то все равно выпить все не получится. И о выжженном неподалеку от поселка поле рассказал, что есть у нас особые семена, если вместе посадим их, то придет время, когда охотится, станем ради удовольствия. Еды у племени всегда будет много!

Посидели тогда хорошо и мои прожекты пришлись пастухам по душе. С утра Утаре показала женщинам нашу зимнюю одежду, а Уро сам пришел, спросил, когда за камнями пойдем?..

Глава 24

Мы были голодные и усталые. Я сплевывал на серые камни черную слюну, мечтал о глотке воды, терпел, ставший невыносимым жар от угольных и плавильных ям. Мерцали дни, один за другим проносились то облаками над вершинами гор, то моросящими дождями. Хотя в сырости работалось легче...

Усталость меньше всего вдохновляет на то, чтобы что-то тут же предпринять, скорее призывает оставить все как есть, но с нами все происходило не так. Чем сильнее мы уставали, тем яростнее брались за дело: двенадцать серых, покрытых шлаками и кратерами выплавленных из руды латунных лепешек подогревали не только мой энтузиазм. Уро и Тун тоже не жаловались, хоть и пришлось им поначалу тяжелее, чем мне...

То утро было поздним. Когда, проснувшись, я вышел из дома, уже провалились слои облаков, небо тронулось голубой акварелью с лимонными отсветами солнца. А Уро уже ждал меня. Как долго, не знаю; спал я крепко и проснулся сам. Вышел, взглянул на небо, а только потом увидел сидящего на корточках неподалеку от входа верзилу. Заметив мой взгляд, он спросил:

– Лоло, когда за камнями пойдем?

Его голос звучал тихо и смиренно. Он спрашивал, как ребенок, захотевший вдруг сходить в кинотеатр, зная, что мама или папа ему этого не обещали. И хоть были у меня на ближайшие дни другие планы, услышав вопрос от того, кто еще вчера смущал меня, кого в глубине души побаивался, я их поменял.

– Сегодня уйдем. Ты согласен?

Пастух поднялся и кивнул. Ни говоря больше, ни слова, побежал к своему дому.

Мои сборы были не долгими. Я поговорил с Утаре, объяснил ей, что в горах пробуду долго: много руды не принести, лучше выплавить бронзу там, на сколько, долго, тогда еще сам не представлял. Подозвал Туро, увидел его идущим к реке, попросил мальчика поиграть с волчицами (лучше им тут остаться). Он, конечно, расстроился, узнав, что со мной не пойдет, но и ему я смог объяснить - охранять женщин и стадо не менее важно и почетно. Взяв топор, нож, колчан и пару корзин, в одну из которых сложил наконечники, каменный топорик, веревку, пару небольших кремней и немного еды, накинул на плечи плащ и пошел к дому пастухов.

Ждал там не долго. Уро и Тун не обременили мозги размышлениями, что взять с собой в дорогу? Вышли ко мне с оружием - копьями в руках и топорами на поясах, да с тюками за спинами. Посоветовал им прихватить еще и корзины.

Шли быстро и, молча. Лишь к вечеру остановились у воды. Темнели вокруг силуэты низких березок, шумел камыш, а водичка в озерце показалась вкусной и очень холодной. Распалили костерок, улеглись рядом на шкурах, Быстро расправившись с моими припасами, завели разговор. В начале, Уро вопрос задал:

– Лоло, сделаешь мне большой нож?
– руками он отмерил сантиметров двадцать-двадцать пять.

– Сделаю,- ответил я, намереваясь тут же уснуть.

– А мне?
– поспешил спросить, чтобы не остаться без ножа Туро.

– И тебе сделаю. Вы пошли со мной только, чтобы ножи получить?

Спросил я их так, на всякий случай, из вредности. Признаю, что вопрос - скорее был старческим ворчанием. Но они снова смогли меня удивить, заявив, что мол, ничего подобного! Оказалось, что я знаю, что делать, а они - нет. Поэтому все племя решило делать, как я говорю! Беседа на эту тему мне показалась перспективной. Не потому, что тешила самолюбие, повод появился узнать пастухов поближе: чем живут, о чем мечтают? С этого вопроса я и начал нашу беседу:

– Уро, если найдем правильные камни, нож я тебе сделаю. Ответь мне, кроме ножа, чего бы ты еще хотел, о чем, может быть, мечтал? Понимаешь?

Он кивнул, но с ответом не спешил. Я терпеливо ждал. Спать расхотелось. Прошло, может, пять минут, а, может, и больше, когда Уро расправив могучие плечи, заговорил:

– Нож нужен. Еда нужна, женщины... Работать не хочу! От работы все мы быстро уходим к предкам...

Тун соглашаясь, энергично закивал, а я не в силах сдержать смех, расхохотался: ведь ничего не изменилось! В смысле - не изменится ни завтра, ни потом, в будущем. Там, кто-то остроумно заметил: "От работы кони дохнут..."

Пастухи от моего смеха сникли. Действительно, чего смешного в желании хорошо жить? Есть, пить и "кексом" заниматься. Моя милая в будущем, когда кровь еще бурлила, так деликатно интересовалась: "Игореша, а сегодня кекс будет? Ты планируешь?"

Кекса в этой жизни хватало...

Но что ответить им, как? Чтобы прониклись они предназначением: Человек - звучит гордо! Нет, иначе, вроде смысла в жизни, судьбы, будто заключающихся в том, чтобы находить и сохранять гармонию между всем ужасом человеческого бытия и чудом того, что мы называем - быть Человеком!