Кроманьонец

Одеты они были так, как и мои соплеменники, когда я впервые увидел их. В сумках чужаков я нашел кремневые ножи, скребки, проколки и высушенные сухожилия. Неподалеку от места бойни валялось копье. С поясов похитителей я снял два топора. Оттащив их подальше от тропы, позвал Утаре.

Прихватив трофеи, мы пошли дальше. Мне захотелось найти их лагерь. Та же заметная тропа вывела нас к берегу озера. Там мы увидели шалаш, сооруженный из еловых веток, кострище и корзину, наполненную камнями. Содержимое корзины меня впечатлило, чего только там ни было! Я высыпал все на песок и стал перебирать друзы и единичные кристаллы кварца, куски геленита и зеленоватые камни, как мне показалось - руды с высоким содержанием меди.

Ирония судьбы - мы убили первых рудокопов той эпохи. Похоже, что они собирали все, что отличалось от повседневно встречаемого в обычной жизни. В корзине я обнаружил множество образцов пород, определить которые не мог, хоть в свое время, в будущем на курсах повышения квалификации по линии разведки изучал минералогию. Я знал, что Восточные Альпы богаты бокситами, медными и свинцовыми рудами, но сомневался, что содержимое корзины чужаков происходило оттуда. По моим прикидкам до гор было не меньше ста километров. Лодки мы не нашли, и как они смогли дотащить оттуда эти минералы, я не представлял.

Озеро возникло миллионы лет назад, когда вода заполнила котловину тектонического происхождения. Базальтовые столбы на берегах и холмы, поросшие лесом, имели вулканическое происхождение. Я размышлял, что осесть тут, и поискать минералы было бы неплохо. Увы, очень скоро пришлось снова поменять планы.

Вернувшись к лодке, мы увидели в метрах пятидесяти от берега, проплывающую долбленку. В ней двух человек. Спустя пару часов еще одну, большую и в ней - пятерых. Такое движение на воде не способствовало упрочнению желания остаться тут. Еще помнился рассказ Саша о плохих людях...

Решив, что поплывем дальше вечером, сходили в лес поохотиться. Подстрелили четырех тетеревов и там же, поделившись с волчицами, съели их. Ни косуль, ни кабанов, других желанных целей, даже их следов нам не повстречалось, что только упрочило мои опасения по поводу присутствия многочисленных соседей у озера.

На закате мы сели в лодку и держа луки с натянутыми тетивами, поплыли искать реку, впадающую в озеро. Когда вокруг стало совсем темно, нам пришлось снова остановиться у берега и ночевать там. И весь следующий день мы плыли и даже успели порадоваться, решив, что вошли в реку, но спустя полчаса снова увидели перед собой большую воду. И снова ночевали на берегу.

Поутру, только погрузившись в долбленку, увидели лосей, вышедших на водопой. Утаре предложила поохотиться. Я, радуясь, что, скорее всего тут чужаков не встретим, пообещал ей, что сделаем это чуть позже. Тревожился по другому поводу: мы все время плыли на юг, как бы удаляясь от гор. Развернув лодку, направился к противоположному берегу. Как оказалось, не напрасно. Мы снова порадовались, что, наконец, нашли реку и так же пережили разочарование, увидев озерные просторы. Я успокоил Утаре, объяснив ей, что худшее для нас возвращаться, держась западного берега. Убедил смотреть по сторонам и радоваться возможности видеть новые земли, новый мир.

Став на ночевку с полдня, мы славно поохотились, добыв парочку косуль. Особенно радовалась Утаре: она лично подстрелила рогатого самца. Потом я жарил и коптил мясо, Утаре вычищала на шкурах мездру до глубокой ночи.

На следующий день, поплыв на северо-запад, мы, наконец, без всяких сомнений попали в русло реки. Она текла по заболоченной равнине точно на север, ночью я нашел в небе Полярную звезду.

Берега речушки заросли осокой и тростником. Я все ждал, что вот-вот встретится поворот на запад, но это случилось только через два дня. Спустя еще два, вдали мы увидели вершины гор, но плыть стало трудно: порой вода между зарослями прибрежной растительности текла ручьем шириной не больше метра. Заприметив на берегу высокую дюну, а в метрах двухстах от нее лесную опушку, я принял решение обосноваться тут. А к горам сходить когда-нибудь...

Кто обрадовался по настоящему, так это Утаре. Ближе к лесу она тут же, едва мы разгрузили лодку, стала подрезать дерн. Мне пришлось отправиться в рощу искать лещину и заготавливать жерди для перекрытий. Потом резать тростник и осоку, таскать вместе с любимой к дюне кирпичики дерна. Глаза боятся, руки делают! Мы построили дом за три дня. Еще неделя ушла на всякие мелочи: внимательно изучив устройство весла, сделал по его подобию лопату, песок копался легко; выровнял в доме пол, подготовил ямы для ледника и для всякого мусора. Охотились, искали по округе и приносили на дюну камни. Вскоре внутри дома очаг выложили. Нарезали ивовых прутьев и замочили их в отрытом озерце, небольшом, где-то метр на два. Приятно удивился, когда обнаружил там рыбу - десятка полтора карасиков. Немного усовершенствовал ловушку, сузив проход в озерцо.

Прошел месяц...

Проснулся я как-то, а бесконечных дел вроде и нет. Хотя, о чем я? С чего бы начать? Глину нужно найти и сделать посуду, нажечь угля, размолотить трофейную руду и попробовать хоть что-нибудь из нее выплавить. Утаре со шкурами все время возится и хочет веревок еще наплести...

Лучше иметь плохой план, чем никакого! Отправился на поиски глины. У реки искать, сразу не стал. Болото там. Пошел к опушке и не спеша, вдоль нее направился в сторону гор. Увидел входящую в лес балку с крутыми спусками, вошел в нее. Спугнул стадо кабанчиков. Был бы сам, то скорее они меня спугнули бы, а так волчицы порезвились, вдвоем задавили подсвинка килограмм на восемьдесят. Уже не зря сходил! Обычно, когда везти начинает, то во всем. Корни дуба обрушили с края оврага землю, обнажив пласты глины. Работа была нудной и тяжелой. Набирал полную корзину и тащил ее на дюну. Делал это, пока не собралась у реки приличная куча. Глина была похуже той, что копалась у стойбища Рыб. Песка в нее почти не добавлял, но звенели изделия из нее хорошо и их стенки попробовал делать тоньше, горшочки не трескались. Стало быть, жирная глина совсем не означает - лучшая!

Пока с глиной возился, Утаре смотрела ласково, время от времени бросала свои дела, чтобы обнять. Но когда стал жечь уголь, моя милая разве, что пальцем у виска не крутила. Неделю провозился, занимаясь только этим.

Вначале вырыл яму сантиметров семьдесят в глубину, утрамбовал дно и стенки. Натаскал из леса толстых веток, часть наломал, что-то пришлось рубить. По мере того, как дрова в яме загорались, подкладывал новые, заполнив ее до верха, накрыл кирпичиками дерна и притоптал. Вырыл вторую яму и все повторил. Из трех ям удалось вынуть пять корзин угля. Высыпал у стены дома, накрыл на всякий случай кучу шкурой. Потом задумался, как руду дробить буду?

Вспомнил, что неподалеку от дюны видел серые верхушки камней - скальной породы. Там и устроился. Клал кусочки минералов на эти камни и лупил по ним, другим, поменьше. Что-то удалось раскрошить, а те, что прочными оказались, больше не пытался раздробить. Обрадовался, когда заметил блеск меди и свинца в крошках.

Вспоминается, как сидел на закате у костра и придумывал способы плавки руды. Именно придумывал. Не может человек знать все! Знал байку о том, как древний человек, работая с камнем, бил по нему, а он никак не хотел раскалываться, плющился в лепешку. Мол, так древний человек познакомился с металлами.

Наверное, речь шла о самородках золота или меди. А то, что в обычном костре они смогли расплавиться, мне вообще мало верилось. Разве, что свинец. Виделась мне плавка просто: вырыть ямку, положить слой угля, потом раздробленной руды, сверху еще присыпать углем и поджечь. По логике, в итоге должен был получить какой-нибудь слиток. Что с ним потом делать? Ковать? Лупить по нему каменным молотом? Нет, кузнец из меня пока никакой! Вот интересно, как древние кузнецы щипцы, например, в первый раз делали? Выплавили? Так, ничего тогда не придумав, решил попробовать получить хоть какой-нибудь слиток и изучить его потом.