Кровь боярина Кучки
Шрифт:
4
Суздальцы! Владимирцы!
Когда ваши жены именинницы?
В середу Арины, в пятницу Салмониды..
Нечай дурным голосом без чуру растягивал слова. Конская хлынь и встречный ветер почти не заглушали песенного орева.
– Перестань козла драть!
– не стерпел слушатель поневоле.
– Хоть козла деру, да сердце тешу, - удальски ответствовал Вашковец.
Оба придержали притомившихся коней, поравнялись стремя в стремя.
– Далече ли до Чернигова?
– спросил Род.
– От Чернигова до Киева не более четырёх поприщ, - прикинул Нечай.
– Стало быть, нам не более трёх. Из них
– А что ты, словно петух на спице, головой вертишь?
– заметил Род.
– Остерегаюсь встречи в степи, - пояснил Нечай.
– Чернигов уж не за дальним холмом. Не зря говорят: козла бойся спереди, коня сзади, а злого человека со всех сторон. Вспомни-ка Несмеяна Лученца.
– Несмеян один отправился в путь, а нас двое, - возразил Род.
– Истинно, - вздохнул Вашковец.
– Двое одному - рать, а четверо - двоим.
– Мне сама степь страшна более, нежели её злодеи, - признался Род, - Пустота! Глазу остановиться не на чем.
– Карасю худо в небе, соколу в воде, - засмеялся Нечай.
– Лишь единожды я бывал в лесу, потерял, где юг, где север.
– Пни обрастают мохом от севера, - мечтательно вспомнил Род.
Некоторое время молчали. Потом юный посол не сдержал признательности:
– Уж так я рад, что именно ты пустился со мною в путь.
– При этом он лукаво взглянул на долгощельского кузнеца и добавил: - Едва тебя добудился.
– Тяжело было отрясти пладенный сон, - признался Нечай и разоткровенничался: - Ежели б не ты, не пустился бы в этот путь, отговорился бы чем-ничем. Не вижу понадобья наперёд судьбы сыскаться головой в преисподнюю.
– Твоему же государю в пособ, - оправдался Род.
– Моему?- хмыкнул Вашковец.
– Государи что птицы. Наши земли для них что ветки. Поутру раскачивается на Северской, к пладню перелетит на Черниговскую, а повечер - гляди-ка!
– вспорхнёт на Киевскую. Народ охудел от нужи, а Мономашичи, Давыдовичи да Ольговичи никак на одном дереве не рассядутся. Вдавне больно было славянам от варяжских князей. А нынешние - осколки рюриковщины. Осколки режут больнее!
Род задумался. Замолчал и Нечай, не возобновив своего козлодрания. Враз, словно по уговору, пустили коней в галоп и заполдень миновали первую переспу с лачужным подградием, обрекаемым при осаде на сожжение. Кони сбавили бег.
– А вон и черниговские ворота, - засмотрелся Род на деревянную крепость, более мощную, нежели новгород-северская, - Не наши Черниговские ворота, а настоящие черниговские.
Нечай поднял взгляд на высоту городниц и стен, перекрестился и произнёс:
– Охрабри меня, Бог!
Стража вызвала приставов, а те препроводили прибывших на посольный двор.
Опрянувшись [261] , Род поторопился в детинец. Вернулся ни с чем.
– Князья, бояре и гриди выехали на Киевскую дорогу встречать… нам не надобно знать кого.
Вашковец потянулся на лавке, хрустнул суставами.
– Любят Давыдовичи охмурять тайнами! С кем говаривал в детинце?
– Назвался черниговским тысяцким. Забыл прозвище.
– Эх, посольник-рассольник!
– укорил долгощельский кузнец своего совсельника [262] .
– Поелику берёшься за такой скользкий гуж, все прозвища и порекла помни. Каков хоть с виду?
[261] ОПРЯНУТЬСЯ - приодеться.
[262] СОВСЕЛЬНИК - поселившийся с другим в одном месте.
– Высок и страшон, аки хищный зверь.
– Стало быть, Азарий Чудин, - щёлкнул пальцами Вашковец.
– Всамделишный черниговский тысяцкий. Видывал я его в Киеве у Святослава
Однако повечерять им не пришлось. Гул голосов за дубовым тыном, отделявшим главную улицу от посольного двора, неожиданно так усилился, что слюда в оконницах задрожала. Грянули где-то неподалёку колокола. Эхом их поддержали все колокольни города. Накинув однорядку [264] , Нечай схватил Рода за руку и потащил из избы. Подведя к тыну, велел:
[263] ОНАГР - дикий осёл.
[264] ОДНОРЯДКА - однобортная долгополая верхняя одежда без воротника.
– Подставь плечи. Потом я тебя подтяну.
Вместо этого Род взял его за ноги, как бревно под край, поднял столбиком по пояс над тыном, сам подскочил, ухватясь за верхушку пали, и через секунду оба восседали вверху.
Забыв о переполохе на улице, Нечай уставился на приятеля, округлив глаза.
– Откормила Агница битыша! Да в тебе силы на целый полк!
Род разглядывал конный поезд, прокладывающий бичами путь сквозь толпу зевак.
Воистину было на что смотреть. Ну и всадники! Ну и наряды! Сплошной аксамит [265] , голубой скурлат! [266]
[265] АКСАМИТ - вид бархата.
[266] ГОЛУБОЙ СКУРЛАТ - дорогая завозная цветная ткань.
– Кто это? Вон тот, на вороном жеребце?
– указал пальцем Род.
– Попона в три строчки золотом прострочена, во всех четырёх углах по самоцветному камню яхонту…
Нечай зло прищурился:
– Это здешний князь Владимир Давыдович, онуча ему в рыло! Ласкает речами - затыкай уши, обнимает - уноси ноги. Зато жена у него красавица!.. А вон и братец Владимира Изяслав Давыдович. Этому - где клятва, тут и преступление…
– Брат брату - сосед, - откликнулся Род, не вдумываясь в суровые слова Нечая о двух Давыдовичах.
Он уже перевёл взгляд с черниговских князей на самого почётного всадника, самого оберегаемого, самого разодетого, и сразу вспомнил слова вестоноши Олдана: «Ростом мал, а лицом хорош. Волосы кудрявые, борода круглая». Поравнявшись с посольным двором, всадник все ещё держал в руке свой блестящий шлем с гребнем и раскланивался на обе стороны, благодарно обозревая приветствующий его народ. До примостившихся на заборе новгород-северских послов - а таких зрителей скопилось на уличных тынах что воробьёв - долетели слова красивого всадника, сказанные звучным голосом одному из вельмож:
– Не место идёт к голове, а голова к месту!
Раболепно и одобрительно закивал вельможа.
– Неужто сам Изяслав Мстиславич?
– вспомнил Род его имя.
– Новый великий князь, - подтвердил Вашковец.
– Племянник Гюргия Суздальского и злейший его враг.
Холодно стало Роду от прибытия в Чернигов такой особы.
– А рядом-то, рядом, - продолжал киевский бывалец, - стремя в стремя с Изяславом Мономашичем - его сын, вон тот, косая сажень в плечах, - Мстислав Изяславич, в отца лицом красен и кудряв, да не в отца силен. Говорят, никто лука его натянуть не может. Спит мало, сластолюбствует в меру. Все читает да все воительствует. Господин мой княжич Святослав Всеволодич дорожил его обществом. Чему усмехаешься?