Кровь боярина Кучки

На том расстались. За дверью Род в свою очередь ждал Якубца - тот получал наказы от господина. Потом черным ходом вышли, назначив встречу в той же корчме.

Идучи на посольный двор, Род обдумывал предстоящее дело. Где укрыть коня, чтобы ночью без промешки исчезнуть из города? Искать пристанище Вашковца? Не просто, да и разумно ли? Ещё прочное вервие следует приобресть на случай побега через застеночный тын. Будоражил мысль отчаянный замысел бежать все-таки не одному, а с Косняткой. Думы Рода прервал кучерявый плосколицый богатырь, преградивший путь у самых ворот посольного двора.

–  Байбачка!
– узнал он слугу Чекмана.

Булгарин солнечно улыбался, бережно оглаживая недавно спасённого полонянника.

–  Чекман! Чекман!
– приговаривал он, тыча то себя в грудь, то куда-то в сторону.

6

–  Ой, глаза мои не нарадуются! Дорогой кунак опять рядом! А Байбачка первый тебя узрел! «Вон, - показывает, - на городьбе сидит, ногами болтает!» Душа рванулась к тебе, тело дрогнуло. Привык в вашей неразберихе жить, сжавшись в комок. Боялся навредить…

Разговор длился долго. Чекман узнал все черниговские трудности Рода.

–  Где Итларь?
– спросил бывший пленник.

–  В Диком Поле, - вздохнул Чекман.
– У отца своего Тугоркана. Слаб старик. Не отпустил сына в Киев… Эй!
– хлопнул Чекман друга по плечу.
– Мы с Итларем добыли тебе несравненный дар!

–  Какой дар? Мне?
– изумился Род.

–  Тебе, тебе!
– зажёг свой орлиный взор берендейский княжич.
– Только - шш! Не пытай до времени. Дар наш, как волшебную ладанку, подарю на прощание. Теперь ответь прямо: что замыслил, идя в застенок?

–  Спасти истязуемого боярина, - понурился Род.

–  Как спасти?
– затруднился Чекман.
– Ты один. Палачей несколько. Охраныши - звери.
– Род молчал. Берендей продолжил: - Твоё дело вывести его, подать знак. Наше дело взломать ворота, похитить вас. Большего не смогу, дорогой. Выведешь, как сумеешь, да? Свою голову мне за тебя не жаль, да? В головах же моих людей я не волен…

–  Перестань, - обиделся Род.
– Думаю, и ворота взламывать не понадобится. Выведу узника, переберусь с ним через тын… Вервие нужно прочное, да не толстое, чтоб за пазухой не выпучивалось. Будьте наготове. Трижды прокричу филином.

Чекман выглянул из хаты, произнёс несколько слов по-своему. Вскоре Байбачка внёс маленький бунт верёвки, тонкой, как для сушки белья, крепкой, как из конского волоса.

Род, чуть напружившись, оторвал конец.

–  Ай, гнилая!
– вскричал Чекман.

–  Нет, - улыбнулся юноша.
– Сила моих рук многажды превосходит вес моего тела, вот в чем тайна.

Княжич недоверчиво покачал головой, в обнимку вывел друга во двор и, расставаясь, застенчиво спросил:

–  Двадцать два года живу на свете, а ни разу не слыхивал, дорогой, как кричит ваш филин?

Род прижмурил глаза, набрал воздуху и мысленно оказался в родном лесу:

–  Ух-ух-ух-ух-у-ух!

Берендеи сбежались, заполнив двор. Чекман - руки в боки - хохотал всласть, потом обнял юношу:

–  Прежде всего спасайся сам. Будь живым-невредимым!

Облака, позлащённые заходящим солнцем, погасли, когда Род подходил к заветной корчме. Счастливая встреча с Чекманом убрала с дороги все трудности: не надо было разыскивать Вашковца, пожитки и конь схоронены у берендейского княжича, да ещё помога за спиной обеспечена. Можно смело приступать к опасному делу. «Охрабри меня, Бог!» - вспомнил Род краткую молитву Нечая.

–  Не поспешай, боярин, - услышал он тихий голос и обернулся. Его окликнул притулившийся у уличного тына Якубец Коза.
– В корчму нам входить не след. Чем меньше глаз нас увидят, тем лучше, - наскоро проговорил он и строго спросил: - Не отдумал, боярин?

Род помотал головой. Якубец понимающе кивнул и пошёл вперёд. Улицы, затыненные по обеим сторонам, были однообразны, как ходы лабиринта. Правда, из-за высоких палей поднимались хоромы, и с рисунчатыми закоморами, и без оных, а то и просто верхушки тесовых крыш. Да эти особенности враз не приметишь, заблудишься в одиночку, как пить дать. Хотя Чернигов - городок невелик, если сравнить с Господином Великим Новгородом, но там Род чуть ли не каждую верею отличит и скажет, чьи это ворота.

На неведомо каком перекрёстке к ним внезапно подошёл человек, скрытый чёрной понкой, как монах. Видно, он их ждал.

–  Иди с ним, - велел Якубец Роду.
– Бог тебя храни!

Уже впотьмах пришли на окраину посада. Здесь, под тыном первой переспы, расположился широкий двор. У ворот вздымалась в небо чёрная ветвистая ветла. Ах, как обрадовала эта ветла!

–  Позови Мисюра, - велел привратнику спутник Рода.

Невдолге явился низкий широкоплечий бородач. При слабом мерцании изгоревшего в руках стражника факела только и видно было обширную бороду.

–  Грамотея привёл.

–  Кто таков?

–  Монах-расстрига.

–  Головой ручаешься?

–  Сказано, привёл.

–  Помозибо.

–  Не на чем.

Чёрная понка исчезла. Привратник калитку - на засов. Бородач обернулся к Роду. Глаз не видно из-под бровей.

–  Я обыщик княжеский Мисюр Сахарус. А тебя как звать?

–  Севериан, - назвал Род первое походящее имя, пришедшее на ум.

–  Отшиби себе память, Севериан, и замкни уста, - таков был грозный совет уже на ходу.

–  Упреждён, - ответствовал Род.

Двор широк, утолочен ногами, как земляной пол в хате. В тёмном безлунье можно углядеть мрачное строение посреди двора. Видимо, под ним и находился поруб. Зато в избе поблизости от ворот светились маленькие оконца, и люди то и дело выскакивали мочиться с высокого крыльца. Мисюр вёл нового писавца в противоположную сторону. Толкнув дверь в низкую избу, пошарив рукой по стенам, он открыл следующую. Чем же так дурно пахнет? То ли палёностью, то ли свежими внутренностями?

Род, войдя за обыщиком, оказался в сиянии трёх Свешников: один на столе, два - по стенам. Следом за тремя свешниками он увидел и три столба: два вкопаны в земляной пол, а третий лежит на них под потолком перекладиной. Возле одного из столбов сложены шерстяной хомут с длинной верёвкой, кнутья и ремень. Под перекладиной стоял голый по пояс человек, тот самый шишкоголовый, козьебородый, который привиделся Роду ещё в ложне Святослава Ольговича, а потом был описан Святославовым доброхотом боярином, принявшим северского школьника в кромешном покое. Неужели этот несчастный с выпученными рёбрами и есть боярин Коснятко? Рядом с ним - мужик в просторной рубахе навыпуск и