Кровь боярина Кучки

–  Шальная мысль налетела, - положил Род руку на плечо Нечая, - Знавал я одного силача. Его лук тоже никто натянуть не мог.

–  Что ж за силач?
– удивился Нечай, не веря в подобного двойника.

–  Якуша Медведчиков, бродник из заокских лесов, крадёжник… Ой, а это кто?
– вдруг устремил юноша любопытный взгляд на сивоусого инородца возглавляющего отряд черных клобуков, смуглых, жесткобородых.

–  Ха!
– воскликнул Нечай, - Это сам Кокдувдеи, князь берендеев.

Род так и подскочил на острых дубовых палях, хлопнул себя по стёгнам. Только не в Кондувдее тут было дело. Он углядел Чекмана!

–  Вон тот, вон тот берендейский княжич вызволил меня из половецкого плена, спас жизнь!

–  Ого-го-го-го!
– обрадовался и Нечай.
– Тот, что тебя в наше Долгощелье доволок? Как же, узнаю! Приятно повстречать друга в гнезде врагов. Добрая примета!

Однако и сам Вашковец неожиданно так дёрнул Рода за рукав, что тот едва не свалился с тына.

–  Гляди, гляди! Вон на избура-пегом жеребце… бывший мой господин… Надо же! И он тут!

–  Кто, кто?
– вглядывался Род.

–  Сын покойного великого князя Святослав Всеволодич. Не упёк под спуд милостивца моего нынешний одолетель, как его дядю Игоря Ольговича. Помиловал. Теперь Святоелавушка вокруг него ездит.

–  Отчего ты расстался с ним?
– полюбопытствовал Род.

–  Не упомню, за что он на меня опузырился, - задумался было Нечай, да махнул рукой, - Он и сам теперь не упомнит. Ой!
– сыкнулся он пальцем куда-то в гущу Святославовой обережи.
– Совсельник мой киевский, друг Первуха Шестопёр! Нет, я немедля должен обнять его. Ты уж не взыщи, Родислав. Я бегом сбегаю в детинец: две ляжки в пристяжке, сам - в корню!

Не успел Род опомниться, как Нечай спрыгнул с тына и был таков.

Род тоже спрыгнул. Долго ещё слышалось из-за тына, как завывали гудцы, вырывались возгласы из многоголосья, всхрапывали кони, барабанили в деревянную мостовую копыта. Потом все стихло. Возвратились посольничьи слуги. Внесли крытый жбан, источающий пар. Род с удовольствием отведал ароматный напиток, не лесной, а степной, пышущий травами кипяток с прозеленью.

Выходило, что боярин Коснятко заранее предвидел этот пышный приезд. Значит, давно стакнулись Давыдовичи с киевским одолетелем Изяславом, а Святослава Ольговича водили за нос. Теперь, коль измена пошла в открытую, северский посольник туг будет не ко двору. Как же отыскать Коснятку? В детинце на расспросы о нём отворачивались, будто знать такого не знали, ведать не ведали. Лишь тысяцкий Азарий Чудин, названный Нечаем истым онагром, изрёк сквозь зубы: «На охоте небось. Похлынять в поле с кречетами Будимир Зарынич ба-а-льшой любитель!»

Нечай явился лишь повечер, изрядно покачиваясь.

–  Чтой-то шатость напала, чмур [267] меня возьми!
– рухнул он на лавку.

–  Чмур тебя уже взял, - неодобрительно молвил Род.

Ох, и чмыркнули [268] мы с Первухой!
– не унимался Нечай.
– Святославушка меня к ручке допустил. Все простил, окаянный! Велел по-прежнему вокруг него ездить.

–  То есть это что?
– опешил Род.
– Ты на службу к врагу пошёл?

[267] ЧМУР - хмель, одуренье.

[268] ЧМЫРКНУТЬ - выпить.

–  Какой он нам враг, Родиславка, чмурила ты этакий? Он нам друг! Только - шш! Знаешь? Молчи!.. Ох, и чмыркнули мы с Первухой, сколько было в измогу! Ещё Павёлко Мухлак нас на хату водил. Черниговский бывалец! А Мавруша-касатка - ах, хороша! Шапка камчатная багрова да шубка баранья под поволокою. Шубка тёплая, испод белый, поволоки тафтяные… Но я - ни-ни! Любострастной болезни [269] остерегаюсь, - шёпотом признался Нечай.

Так и заснул обездруженный Род под его воркотанье… Во сне привиделся христианский храм, схожий с церковью Бориса и Глеба в конце Епископской улицы на волховском берегу в Новгороде Великом. В тот храм шёл молиться не славянин оглашённый, а почему-то цыган. «Как тебя зовут?» - спросил Род. Тот ответил: «Доронка».

[269] ЛЮБОСТРАСТНЫЕ БОЛЕЗНИ - венерические.

Едва проснулся юный посол, прежде всего сподобился лицезреть Нечая. Совсельник держал в руках расписную опанку [270] и жадно пил.

–  Поразмыслил я над твоим вчерашним поступком, - приподнялся на локте Род, - решил: так тому и быть. Первый господин - первая любовь. Ничего с этим не поделаешь.

Долгощельский кузнец оторвался от рассола, шумно выдохнул и прищурился.

–  Ты ещё не досочился до сути. От поступка моего Ольговичу оброна не будет, а поможье ждётся большое. Вникни: мой Святослав нашему Святославу племянничек!

[270] ОПАНКА - деревянная чашка.

–  Изяслав Гюргию тоже, - напомнил Род.

–  Это иной случай, - поморщился Нечай.

Уговорились, что он останется у Святослава Всеволодича в охранышах, заменит канувшего в тартарары боярина Коснятку, Род же, совершив посольство, возвратится к Ольговичу.

В детинце в княжеских хоромах посольник северского супротивника ожидал приёма до немощи в ногах. Принят был не влепоту, а наспех одним Изяславом Давыдовичем при нескольких боярах. Князь стоял, а не сидел. К руке не пригласил. А Род, не знающий посольничьего чина, этим не обиделся. Громким голосом он произнёс затвержённое, как бы сказанное самим Ольговичем:

–  Родственники жестокие! Возьмите все, что имею. Освободите только брата Игоря!

В стороне, у входа во внутренние покои, раздался приторно-сладкий голос:

–  Ещё при жизни Всеволода Игорь с братцем не давали нам покоя. Требовали Чернигов и волостей его. Сдерживались обещанием Киева и волостей заднепровских. А вернётся Игорь на киевский стол, что Святослава сдержит?

Род, обернувшись на голос, узнал Владимира Давыдовича, что мягко стелет, да жёстко спать. Сухое желчное лицо. И как только его жена-красавица терпит?

Конечно, сказанное Владимиром Черниговским не братний ответ Ольговичу. Настоящий ответ дал другой Давыдович, принимавший посла, - Изяслав:

–  Целуй крест, что не будешь ни просить, ни искать брата, а волость держи!

Предусмотрительный Святослав Ольгович загодя снабдил Рода достойной отповедью на такие слова:

–  Лучше мне помереть, чем оставить брата. Буду искать его, пока душа в теле!

–  Завершай скоморошину, - истиха попросил Изяслава Владимир.
– Не начинаем почестной пир. Ждём тебя.

Изяслав мановением руки отпустил посла.

И тут случилась заминка. Посол не уходил, во все глаза смотрел на князя. Изяслав содрогнулся:

–  Пошто выпучил буркалы?

Содрогнулся и посол:

–  Не верю своим очам - на тебе золотая шапка!

Князь отшатнулся:

–  Должно быть, у Святослава добрые люди перевелись. Юродивых назначает в посольники.

Уходя, провидец услышал, как Владимир Давыдович сказал брату:

–  Молодой, да ранний! Ишь как представил тебя великим князем! Льстец! Хи-хи-хи…