Кровь и туман

– Ты не захочешь это увидеть, – предупреждает он.

– Почему?

В ожидании ответа я представляю, как быстро выхватываю кинжал из сапога и, если понадобится, приставляю его лезвие к горлу Севера. Занятия с Антоном, несмотря на то, что миновало лишь два, уже начинают приносить свои плоды. Благодаря клятве, я усваиваю всё быстрее, благодаря собственному упорству, я не заканчиваю повторы, даже когда Антон требует остановиться.

Да, у нас было условие – тренировки по его правилам. Но он ничего не может поделать с моим рвением.

– Только что избавились от очередного слабого члена стаи, и это обычно далеко не эстетичное действо.

– О чём ты говоришь?

– Слышала о гражданской войне в стае, альфой которой когда-то был Амадеус?

– Да.

– Они сумели усмирить свой гнев друг против друга, но решили направить его на кое-кого другого. И сейчас они уничтожают тех из своих, кто отказался следовать новому плану, или пустился в бега, или оказался слишком слаб, чтобы сражаться. – Север смотрит точно мне в глаза. От такого непривычно долгого зрительного контакта мне становится не по себе. – Грядёт битва. Тебе стоит предупредить своих.

Больше Север ничего не говорит. Разворачиваясь на пятках, он ретируется и вскоре совсем исчезает в снующих людях. Мне выдаётся возможность вернуться к Бену. Там я нахожу поредевшую толпу и прибывших “Бету” в полном составе и вооружении.

А затем мой взгляд скользит на то, вокруг чего они стоят, и меня едва не выворачивает наизнанку.

Север был прав. Никто не захочет увидеть перед собой обезглавленное тело и кровавые ошмётки черепа и его содержимого, размазанные по кремовому кафельному полу.

***

Наверное, я никогда не перестану удивляться огромному количеству скрытых в здании штаба помещений. Так Бен, “Бета” и обезглавленное тело, которое, предварительно засунутое в мешок для трупов, Кали держит на руках, проходим через портал на третий этаж, оттуда – к лифту. Молча загружаемся в него, Лена прикладывает свою ладонь, и лифт везёт нас вниз, но я уверена, что не на этаж с камерами предварительного заключения. И оказываюсь правой, когда лифт останавливается, его двери разъезжаются в стороны, и нам открывается большое помещение из металла, освещённое всё теми же синими лампами.

Похоже на морг. Здесь в ряд стоят каталки, накрытые белыми простынями, а по периметру блестят крышки стальных выдвижных ящиков. У самой дальней стены расположен письменный стол со стареньким компьютером и разбросанными папками с цветными ярлыками.

– На время своего отсутствия Женя никого не назначал ответственным на этот этаж, – произносит Лена. – Мы все надеялись, что это не пригодится. – Она указывает пальцем на ближайшую к столу каталку. – Кали, клади его туда.

Кали тащит труп до нужной каталки. Ему едва ли действительно тяжела эта ноша, но мышцы его рук напряжены, однако ни Бен, ни уж тем более я свою помощь не предлагаем. И если Бен – сама принципиальность и после ссоры с Кали не желает и на шаг к нему приближаться, то я просто не хочу касаться обезглавленного тела.

Лена надевает медицинский халат, одноразовые перчатки, защитные очки. Полина помогает ей: приносит со стола планшет с бумагами, ручку, подвозит к каталке высокий небольшой столик с подносом с инструментами.

Я гляжу на Бена. Он кривит губы от отвращения. Мы с ним не обязаны быть здесь, но как свидетелям нам ещё придётся помочь “Бете” составить точный рапорт.

– Обезглавили, чтобы не было ясно, из какой он стаи, – говорит Лена, хватаясь за собачку молнии.

Быстрым и резким движением она открывает мешок. Несмотря на то, что я уже знаю, что увижу, живот всё равно скручивает спазмом.

– Ну да, – произносит Бен. Его голос звучит твёрдо. – Из-за клейма за ухом.

Я успела это изучить. Именно так помечаются оборотни в каждой стае – уникальным символом, который является не столько родовым пятном, сколько кодом идентификации или даже прототипом паспорта.

– Его не обезглавили, – говорю я. – Когда обезглавливают: голова – отдельно, тело – отдельно. А мозги этого бедолаги украшали пол, потолок и стены всех магазинов в радиусе пары метров!

– Как думаете, это магия? – интересуется Полина.

– Оружие, – предполагает Бен.

А затем лезет в задний карман джинсов и достаёт оттуда что-то металлическое и кровавое.

– Руки потом помыть не забудь, – не удержавшись, напоминаю я.

Бен хмыкает.

– Какого типа? – спрашивает Лена, не отрываясь от исследования трупа.

– Снайперский патрон с разрывной пулей, крупнокалиберный, кажется, двенадцать и семь, – Бен берёт гильзу двумя пальцами и отдаляет от лица, бросая изучающий взгляд с расстояния вытянутой руки. – Да, точно. В общем, идеальный вариант для того, чтобы снести кому-нибудь кукушечку.

– Положи в миску, – просит Лена. – Мы потом посмотрим в лаборатории, может, остались частицы зажигательной смеси.

– А есть ли смысл? – уточняет Кали. – Все мы знаем, какая из стай отличается особой любовью к изготовлению подобного оружия и владеет преимуществом близких отношений с ковеном “Восьмёрка”, которые за хорошую плату с удовольствием изготовят зажигательную смесь любой сложности.

– Стая Амадеуса, – говорит Полина.

– Теперь уже никому не принадлежащая стая, – напоминает Лена.

– Они идут сюда, – произношу я. – Именно поэтому слабых и беженцев они убивают. Чтобы не мешались. Не путались под ногами и не пытались перебежать на нашу сторону.

– Откуда ты это знаешь? – раздражённо уточняет Кали.

Он скрещивает руки на груди. Не доверяет мне. Но мне сейчас плевать, примет ли он мои слова за чистую монету. Из присутствующих мне будет достаточно убедить в своей правоте Бена и Лену. За ними, я знаю, потянутся многие.

– Они винят стражей в том, что произошло между ними, – отвечаю я. – Последней каплей, я полагаю, стало убийство Дэвона.

– Ты полагаешь, – вторит Кали, выделяя голосом мои же собственные слова. – Теории всегда остаются теориями, Романова, если только у тебя нет доказательств.

– Её слова имеют смысл, – на мою защиту вступает Лена. – Когда мы с Ваней проводили осмотр тела Дэвона, он рассказывал мне нечто подобное… Об авторитете покойного среди своих сородичей, о том, что тот был преступником только для нас – своей стае Дэвон приносил одну только выгоду, пусть и ставил под сомнение их честность. Амадеус никогда не одобрял его методов заработка, но, при всём к нему уважении, никогда не брезговал воспользоваться тем, что Дэвон находил на межмировом чёрном рынке.