Кровь навсегда

Я закрыла за ним дверь и демонстративно положила пистолет. — Итак, ты решил зайти без предупреждения и поздравить меня с днем рождения? Как видишь, я не очень люблю незваных гостей.

— Опусти свои колючки, маленький дикобраз. Я здесь не для того, чтобы нападать на тебя. Возьми вазу, чтобы я мог поставить это в воду. Я умираю с голоду.

Букет состоял из зелени и полудюжины белых роз, усыпанных красными пятнами, отчего казалось, что они прошли через резню. Их несовершенство было потрясающе красивым, но я не могла заставить себя произнести эти слова. Кроме того, он, вероятно, просто схватил первое, что увидел по дороге. Я была бы идиоткой, если бы предполагала что-то большее.

Вручив ему вазу, я наблюдала, как он ловкими пальцами извлекает колючие стебли из бумаги. Черт. Даже его пальцы сексуальны. Они были сильными и ловкими, ногти коротко острижены для функциональности, а шрамы говорили о практическом подходе к жизни. Я готова поспорить, что подушечки его пальцев были грубыми и мозолистыми, заставляя меня задуматься, какими они будут на ощупь, когда будут прослеживать мои изгибы.

Мне нужно было собраться с мыслями, иначе мне понадобится салфетка, чтобы вытереть слюни.

— Они пытались отказать мне в продаже, потому что шипы еще не удалены. Я настаивал, что это делает их еще более совершенными, чем они были. Кровь и шипы — это сочетание идеально подходило для моей Марии. Ножницы?

Я ошибалась. Он тщательно подбирал цветы. И не только это, но его оценка была до ужаса точной. Я даже не собиралась думать о том, как у меня свело живот при словах моя Мария.

Взгляд Маттео скользнул в мою сторону и застал меня врасплох. — Ножницы? — Его голос был бархатистым мурлыканьем на моей коже, и это ощущение привлекло мое внимание.

Я достала ножницы и начала вынимать четыре картонных контейнера с едой из сумки, в которой они были привезены. Мои глаза отчаянно пытались разглядеть его татуированные предплечья и мускулы, которые сгибались и напрягались, когда он отрезал концы толстых стеблей.

Насколько я могла судить, не раздевая его догола, Маттео Де Лука был современной статуей Давида. Если бы сверху прилетели инопланетяне и потребовали показать самый совершенный образец человеческой формы, Маттео был бы единогласным выбором.

Его проницательные глаза были зелеными, как мох в густом лесу, и манили меня затеряться в их глубине. Его угловатые брови скрывали невозмутимую внешность. Они предупреждали о бурных водах, текущих за мелководьем. Еще одним намеком на его темную сторону была небольшая выемка на носу — возможно, результат перелома во время драки. Это был единственный изгиб в его утонченном профиле.

Он все еще был одет с работы - белая рубашка на пуговицах, закатанная до локтей. Какая-то предательская часть меня жаждала притянуть его руки ближе, чтобы я могла рассмотреть каждый из рисунков, выведенных чернилами на его коже. Но лучше было занять свои руки и мысли, пока я не сделала то, о чем потом буду жалеть.

— Тебе повезло, что я люблю китайскую кухню, — размышляла я, рассматривая содержимое каждой коробки.

— Я надеялся, что ты не любишь — мне бы больше досталось.

Он... заигрывал со мной? Я чувствовала себя так, словно меня накрыло волной, и я не могла определить, в каком направлении двигаться. Так было каждый раз, когда я была рядом с ним. Он делал это специально, или это просто один из его особых даров?

Я поставила две тарелки на обеденный стол и поставила контейнеры между нами. — В следующий раз принеси суши. У тебя будет каждый кусочек.

Маттео сел рядом со мной за круглый стол и сразу же принялся за еду.

— Разве мы не собираемся произносить молитву?

Его вилка остановилась на середине пути, стопка лапши неуверенно повисла над деревянным столом, а его глаза округлились.

— Я издеваюсь над тобой, Де Лука. Ешь свою лапшу, пока не сожрал мою мебель.

Он издал звук, похожий на смешок, и продолжил поглощать свою еду.

Я положила по небольшой порции каждого блюда на свою тарелку, и мы ели в тишине, пока его неистовство не замедлилось. Откинувшись на спинку стула, он изучал мою квартиру, вероятно, обращая внимание на отсутствие типичного девичьего беспорядка. Я не видела причин загромождать каждую поверхность подушками и рамками для фотографий. Мне нравилась простота чистых линий и минимум отвлекающих факторов. В городе и так много работы - мне не нужно было возвращаться домой в хаос и перенапряжение.

— У тебя есть планы по празднованию твоего дня рождения? — спросил он, уклоняясь от темы моей квартиры.

— Я не фанат дней рождения, так что нет.

— Ни дней рождения, ни свадеб.

Я пожала плечами, не готовая к объяснениям.

— Это процесс старения или внимание, которое тебе не нравится?

— Возраст — это просто другое название опыта, и именно опыт помогает нам принимать лучшие решения в жизни.

— Я так понимаю, это означает, что десять лет жизненного опыта, которые у меня больше, чем у тебя, не являются проблемой?

Я раздумывала, стоит ли рассказывать, и решила, что небольшой кусочек не повредит. — Первым мужчиной, с которым у меня был секс, был один из моих школьных учителей, так что нет, возраст меня не беспокоит. — Я не была уверена, почему я рассказала ему об этом. Может быть, он осудил бы меня, назвал шлюхой и прекратил бы весь этот фарс. Какой бы не была моя причина, его реакция была не такой, как я ожидала.

Его грозовые глаза заострились, и я была уверена, что они могут рассечь меня. — Сколько тебе было лет?

— Шестнадцать. Ему было всего двадцать шесть, так что это не было отвратительно или что-то в этом роде. Я имею в виду, это было хорошо. Между нами такая же разница в возрасте. — Я говорила бессвязно, пытаясь избавиться от напряжения, которое, как я чувствовала, нарастало.

— Он гребаный педофил, Мария. Ты была ребенком, а он занимал властное положение. Это не отношения, это изнасилование.

— Ты не понимаешь. Это я его соблазнила, а не наоборот.

Он вскочил со стула и начал расхаживать по комнате, положив руки на бедра. После нескольких быстрых шагов он обернулся и посмотрел на меня. — Как его зовут?

Настала моя очередь возмущенно подняться. — Ни за что. Если бы я хотела, чтобы его наказали, я бы сделала это сама. Я полностью на это способна.

— Как. Его. Зовут.

Я оскалилась. Он взбесился. Ни один из нас не сдвинулся с места.

— Блядь! — крикнул он, проведя рукой по своим волнистым волосам. — Ты сводишь меня с ума.

Я заставила свои мышцы расслабиться после того, как включился инстинкт самосохранения. — Значит, невозмутимого Принца Спокойствия можно раззадорить. Приятно слышать.