Кровь в моих жилах

— Знаешь, Лариса… — Голос Светланы уже не дрожал, как пять лет назад, когда она отчитывалась перед комиссией по благонадежности. — Я же из Санкт-Петербурга. Меня от твоей участи защитило лишь одно. У меня был доступ к эфиру. Только и всего.

— Вы? — ахнула Лариса, теряя розы и прикладывая ладонь ко рту.

— Я крыс ловила и жрала вместе с другими сиротами, пока светлые князья и иже с ними власть делили. — Светлана специально грубо сказала, чтобы Лариса поняла и поверила. — Я огороды обносила, чтобы съесть хоть что-то. Я крала — у богатых, кто считал меня грязью, незаслуживающей помощи. Мне есть за что каяться, но, поверь, у тех, у кого я крала, причин для покаяния гораздо больше. И если они сами этого не понимают, то моя обязанность, как чиновника на страже закона, наказать их и заставить каяться принудительно.

Баюша встала на лапы, довольно потянулась, когтями впиваясь в одеяло, и неожиданно подалась к Ларисе. Та еле успела подставить руки, чтобы удержать баюшу от падения на шипастые розы. Светлана видела, как тоненькие ниточки целебного эфира потянулись от баюши к Ларисе. Кошка муркнула, лизнула горничную в щеку и решила, что на этом ласки довольно — спрыгнула с её рук и гордо пошла на кухню. Оттуда донеслось громко чавканье.

Светлана напомнила Ларисе:

— Вещи собери, пожалуйста! Но сперва отнеси розы к себе и на кухню Акулине. Предупреди её, что я два дня буду отсутствовать — пусть на меня не готовит.

Лариса споро кивнула и выскочила прочь — явно понеслась сперва к Герасиму рассказывать все, что странная чиновница велела. Светлана зашла на кухню, всматриваясь в баюшу:

— И что это было?

Баюша зевнула:

— Ты о чем?

— Ты Ларису лечила.

Баюша подобралась и чуть опустила голову вниз, то ли готовясь виниться, то ли атаковать:

— Котятки здоровые должны родиться. А что?

Светлана ахнула:

— Вот же Герасим! Я его!!!

Баюша зашлась от смеха:

— Так его! Скажи, что котяток двое — дом должен быть большим!

Княжич никогда не отличался пунктуальностью, но Светлана все равно была готова к одиннадцати. Лариса надежно упаковала все платья в портплед и умчалась к себе или к Герасиму. Светлана подумала, что найдет ожерелье, и часть денег от его продажи отдаст Ларисе — той нужнее. Её «котяткам» уж точно. Саквояж с мелочами Светлана собрала сама, а потом чистила и приводила в порядок дорожный костюм: юбку почти в пол, чтобы не шокировать княгиню, короткий жакет и вязанный жилет. Белоснежных блузок, положенных чиновницам, у неё было много. Вместо шляпки Светлана выбрала кепку — так привыкла за время бродяжничества и жизни в приюте. В карман плаща она предусмотрительно положила алые ленты — пригодятся в Волчанске. Она не питала иллюзий — в имении Волковых слуги вышколены и правды о пребывании княжича в ночь убийства в Сосновском не скажут. Придется прибегать к помощи тех, кого Волковы не способны заставить молчать.

Баюша благополучно проспала всю эту суету со сборами, проснувшись только когда пришел княжич. Неожиданно он почти не опоздал. В руках, кроме зонта, Мишель держал огромную корзину с крышкой по типу пикниковых, и Светлана подобралась — сейчас опять придется доказывать недопустимость дорогих подарков. Как же она от этого устала! Мишель был какой-то особо непробиваемый. Кажется, от этого устала не только она — княжич вздохнул, чуть помрачнел, а потом расплылся в притворной улыбке:

— Не хмурься, душа моя, я помню наш уговор.

Светлана все же напомнила:

— Подарки допустимы только по большим праздникам, как то день рождения, именины и Рождество Христово.

Мишель в этот раз даже промолчал, не напоминая, что именин у Светланы нет и никогда не будет. Этот спор уже навяз у обоих в зубах. Княжич прошел через комнату к кровати, где баюша старательно готовилась к поездке: встала, потянулась, выгибаясь в спине и пробуя когти на остроту — Светланиному одеялу долго не продержаться против когтей баюши.

Мишель присел на корточки у кровати, рассматривая кошку — та тоже присматривалась к нему, примерясь, куда бы укусить.

— Познакомишь нас, Светлана? — улыбнулся княжич, осторожно почесывая баюшу за ушком, и тут же получая всеми двадцатью только что проверенными когтями: передними лапами баюша вцепилась в руку Мишеля, задними, как водится, раздирала её даже через плотную ткань пиджака, а зубы при этом впились в его ладонь — до крови, естественно. Баюша же обещала узнать, откуда запах Мишеля ей знаком.

Светлана подалась вперед, спасать княжича, но баюша уже сама его отпустила, облизываясь и недоуменно посматривая то на княжича, то на Светлану. И не поговорить при Мишеле! Придется ждать до полицейского участка — возможно там наедине удастся поговорить с баюшей.

Мишель, упрямо испытывая судьбу, вновь почесал баюшу, в этот раз под подбородком — рука у него явно лишняя. Впрочем, он сильный маг: он уже залечил и ранки, и даже рукав партикулярного пиджака спас от затяжек.

— Какая она у тебя кровожадная, Светлана! Как назвала её?

— Баюшенька.

Продолжая почесывать баюшу уже за ухом, Мишель ласково сказал:

— Хорошая девочка, хорошая…

Баюше большего и не надо было, чтобы расплыться умильной лужицей, позволяя гладить самое сокровенное — живот. Вот тебе и грозный воин, сидящий на железном столбе и убивающий богатырей налево и направо.

Мишель перестал гладить баюшу, открыл крышку у корзины, на дне которой была подушка и что-то вроде пледа. Баюша, все так и лежа на спине, от любопытства свесила голову вниз, рассматривая корзину. Мишель достал плед и пояснил:

— Да, да, да, это тебе. Поедешь в Волчанск со всеми удобствами.

Баюша извернулась и плавно скатилась в корзину, с удовольствием проходясь когтями по подушке и по пледу, которым Мишель её укрыл. Княжич поднялся с пола и улыбнулся Светлане:

— Этот подарок для Баюшеньки. На улице уже холодно, я подумал, что так ей будет удобнее путешествовать до имения. Ей там должно понравиться: воздух, солнце, у нас хороший ветеринар, который подлечит её. Правда, котов много — это может стать проблемой.

— Не станет, — сказала Светлана, сама беря с вешалки плащ и надевая его под грустным взглядом Мишеля. — Баюша не едет со мной. Я договорилась с приставом Громовым — он присмотрит за ней.

Мишель скривился, приподнимая скептически одну бровь, но промолчал. Светлане только натужной ревности не хватало. Кажется, княжич понимал и это.

— Хорошо, — беря со стула портплед и саквояж, а второй рукой подхватывая корзину с баюшей, сказал он. — Тогда чуть изменим маршрут — завезем Баюшеньку хвос… Приставу Громову. Сейчас одиннадцать, пока в Уземонский участок заедем, пока доберемся до Волчанска… Papa et mama как раз встанут. Аккурат к завтраку подъедем.

Светлана промолчала, что остальная Россия уже несколько часов так не спит. Аристократы, что с них возьмешь. У них все, как не у людей. Когда вся страна обедала — они только садились завтракать. Когда все садились ужинать, у них приходило только время обеда. Говорили, что это связано с особым строением организма, только все это одна большая ложь. В Санкт-Петербурге после «Катькиной истерики» ничего подобного Светлана не наблюдала. Строение организма у всех одинаковое, за исключением разницы между мужчинами и женщинами. И умирали все одинаково. И выживали тоже. Она открыла входную дверь и пропустила Мишеля вперед — у него обе руки были заняты. Дверь с грохотом захлопнулась за Светланой сама — замок был самозакрывающимся. Мишель тактично промолчал — понял, что настроение Светланы чем-то испортилось. Только ему все равно не понять, чем именно — он воспитан в княжеской среде, там вера в голубую особую кровь въелась так, что не вытравить ничем. Даже бедность и безденежье от такого не лечат.