Кровавая весна 91-го продолжается

Андрей неторопливо подошел к краю борцовского ковра, повернулся к своим болельщикам, улыбнулся и торжествующе взметнул кулак вверх. В зале свистели, орали, аплодировали. Звуки накатывались волной, били по ушам, в победном реве толпы, шуме и гаме уже нельзя было ничего разобрать. Будто Максимов попал на футбольный матч любимой городской команды «Пореченский рабочий», только что загнавшей решающий гол в ворота соперников.

Андрей, приложил указательный палец к губам и поднял вверх, призывая к молчанию. Когда эмоции стихли и шум спал, развернулся и пошел в другой конец зала, где возле уже усаженного на стул Ильи хлопотал Артур и парни в серых кимоно. Неподалеку стоял хмурый Владимир Евгеньевич, негромко разговаривающий с мрачным лопоухим Славой.

Максимов шагнул к Никите, парни с окровавленными полотенцами и нашатырем расступились. Брюнет поднял ещё затуманенные глаза на Андрея.

— Спасибо за бой, — Максимов протянул руку. — Ты отлично дрался. Я победил, практически, чудом. Никита, ты отличный боец, если я не был так психологически заряжен выиграть любой ценой, точно бы проиграл.

Губы брюнета тронула слабая улыбка. Он вяло пожал ладонь Максимова и усмехнулся:

— Не прибедняйся. Ты мне преподал хороший урок. Никогда больше не буду недооценивать соперника. Даже школьника.

— Я тоже, — улыбнулся Максимов. — Пару раз был на грани. Ещё чуть-чуть и пролетел, как фанера на Парижем.

— Чуть-чуть не считается, — отзеркалил улыбку Никита. — Ты победил, это главное.

Максимов кивнул брюнету и двинулся к Владимиру Евгеньевичу.

— Со мной такое не получится, — зло выкрикнул Артур ему в спину. — Я буду драться в полную силу, без всякого снисхождения на твой возраст. Так что, готовься Андрей, как никогда в жизни. Шансов выиграть все равно не будет, постарайся продержаться подольше, иначе я буду очень недоволен.

Максимов не оборачиваясь, отмахнулся.

Приблизился к сэнсею и замер перед ним.

Владимир Евгеньевич хмуро глянул на бывшего ученика:

— Чего тебе? — выдавил он.

— Объявите победителя, пожалуйста, — попросил Андрей.

— Зачем? И так все видели, кто выиграл, — недовольно буркнул сэнсей.

— Объявите победителя, — с нажимом повторил Максимов. — Чтобы люди услышали.

— Хорошо, — скривился Владимир Евгеньевич.

Он повернулся к залу и выкрикнул, указав рукой, на скромно стоящего рядом Андрея.

— В этом бою победу нокаутом одержал Андрей Воронов!

И словно плотина рухнула. Толпа взорвалась криками и аплодисментами. Хлопали даже парни в серых кимоно и ребята из группы Владимира Евгеньевича, отдавая должное своему бывшему бойцу.

На ковер забежали счастливые Рудик, Цыганков, Саня Русин, Слон, Марат, Петр Ефимович и другие. Максимова обнимали, трепали за волосы, хлопали по плечу, даже пробовали качать. Когда эмоции немного улеглись, к нему пробилась светящаяся как новогодняя елка Лера с камерой. Чмокнула в щечку, обняла, счастливо шепнула на ушко:

— Молодец! Я хоть и беспокоилась, но в тебя верила!

— Правильно сделала, — усмехнулся Максимов.

— Слушай, хоть сейчас и не время, но я кое-что подозрительное заметила и сняла.

— Что? — насторожился Андрей.

— Когда все расселись по местам, а вы начали драться в зал зашел один интересный мужик. Стал возле входа, в тени арки, его почти не было видно. На него никто не обратил внимания, все смотрели на вас. Он даже вылез из тени немного. Я его камерой зацепила, он увидел и сразу нырнул обратно, под арку. Я сперва на это не обратила внимания, не до того было. Только потом пришло в голову. Пока тебя победителем объявляли, перекрутила эпизод, и точно: он увидел мою камеру и сразу отпрянул в тень. Посмотрела туда, даже Олега попросила пройти рядом, но его уже там не было. Знаешь, мне почему-то кажется, что этот тот самый маньяк, за которым ты гонялся в Митяевке.

В груди похолодело. Андрей непроизвольно глянул в нишу арки. На секунду ему показалось, что из темноты выступило запомнившееся на всю жизнь лицо серийного убийцы. Карие глаза смотрели презрительно и холодно, как на добычу, лицо искривилось в злобной гримасе ненависти.

Максимов сморгнул, ошеломленно дернул головой. Снова поднял взгляд, всматриваясь в выход. В сумраке арки никого не было.

«Вот же, мать вашу», — изумленно выругался политтехнолог.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.