Кровавая весна 91-го продолжается

Переодеваясь, Максимов аккуратно посматривал по сторонам. Рудик уже находился у входа на одном конце зала с камерой. Петр Ефимович передал свою Лере, которая предусмотрительно отошла к другому углу ковра. У москвичей камерой в центр зала нацелился крепыш, несколько минут назад принесший сумку Артуру. Со скамьи на противоположном конце зала, отведенном каратистам, со скамьи приготовился вести съемку ещё один парень в сером кимоно.

«Нормально», — мысленно улыбнулся Максимов. — «Наш исторический бой запечатлеют с нескольких точек».

Быстрым шагом Андрей подошел к краю ковра и кинул сумку в протянутые руки Вадика.

Затем вернулся обратно в центр. Остановился перед Владимиром Евгеньевичем и Никитой, скромно сообщил:

— Я готов, можем начинать.

— Это что ещё такое? — брезгливо скривил губы сэнсей. — Почему ты снял кимоно? Будешь драться голым?

— Буду драться в шортах, — спокойно ответил Андрей. — Потому что, мне так удобнее. Насчёт формы одежды уговора не было, имею право.

— Блин, ты клоун какой-то, — Владимир Евгеньевич чуть не задохнулся от возмущения, хотел что-то добавить, но был остановлен Комаровым.

— Да пусть дерется, как хочет, — усмехнулся брюнет. — Я понимаю, почему он так сделал. Хочет, чтобы мне было трудно ухватиться. Мне на самом деле на все это плевать. Я этого пацана и так побью, не напрягаясь.

Сэнсей с сомнением глянул на Никиту, потом на Максимова, пожевал губами и махнул рукой.

— Ладно. Готовы к бою?

— Готов, — сообщил Андрей, отступая на шаг и напрягаясь.

— Готов, — кивнул брюнет, засовывая в рот капу. Затем округлил спину и выставил вперед ладони, явно готовясь сделать захват.

— Отлично, — хмыкнул сэнсей, поднимая руку. Секунду помедлил и воскликнул:

— Хаджиме!

И сразу мягко отпрыгнул в сторону, освобождая место бойцам.

Никита сразу же шагнул вперед, пробил легкий фронт-кик. Максимов ускользнул в сторону. Сблокировал полетевший следом вертикальный кулак, предплечьем и скакнул назад, избегая захвата. Никита снисходительно усмехнулся, показывая белую пластинку капы. Секундное расслабление дорого обошлось москвичу, Андрей скакнул вперед, вмазал по скуле брюнета и резко отпрыгнул назад. Голова Никиты мотнулась. Брюнет злобно оскалился, провел ладонью по лицу, стирая выступившую из ссадины кровь, и опять пошел в атаку. Выстрелил йоко-гери, пробил круговой удар стопой, сделал движение левой, будто собирался нанести удар, ухватился за запястье Максимова, резко дернул к себе, и рванулся вперед в клинч. Андрей равновесия не потерял, уперся и встретил Никиту отработанной комбинацией локтей. Первым влетел в зубы кинжальный удар снизу вверх, расшибая губы в лепешку, выбивая кровавую слюну. Вторым на челюсть обрушился боковой удар локтем, снося москвича в сторону. И завершающий третий сверху вниз в прыжке, опрокинул потрясенного брюнета на ковер.

В зале на секунду повисло потрясенное молчание. Затем наступившая тишина взорвалась торжествующими и негодующими криками.

— Бей его, Андрюха, гаси! — азартно кричал Саня Русин.

— Да как?! Как, вашу мать, он это сделал?! — дергался в истерике лопоухий Сеня-сэмпай, обращаясь к растерянным молчащим товарищам и ошарашенному братцу.

— Добивай пока он в ауте! — а вот это уже Рудик.

— Никита, ты, что вообще очумел?! — орал с выпученными глазами красный как рак Артур. — Это же пацан малолетний, млять! Вставай, мать твою, не разлеживайся! Порви дурака на лоскуты!

— Не расслабляйся, дожимай аккуратно, — гремел голос Петра Ефимовича.

— Так держать, ещё парочку таких же добавь для верности! — азартно вопил Серега Цыганков.

Аус, Колокольцева тоже что-то кричали, визжали от переполнявших эмоций.

— Да, — торжествующе вскинула руки вверх Лера.

— Гаси его Ворон, гаси, — басом на весь зал гремел Сеня Слон.

— Добивай москвича, — весело скалился Питон.

— Матэ, — заорал Владимир Евгеньевич, преграждая дорогу Андрею. — Никита, ты как?

— Нормально, — сдавленно отозвался брюнет. Он секунды две лежал, потом начал подниматься. На ковер шлепнулась и расплылась крупной кляксой карминовая капля, затем ещё одна. Никита встал, чуть качнулся, восстанавливая равновесие. Выше лба на макушке, куда пришелся удар последний удар локтем, встопорщились краями клочья рассеченной кожи. Короткий черный ежик слипся и блестел от крови, темно-красные струйки ползли по лбу, вискам и затылку, пачкая грудь и кимоно.

Брюнет взялся за голову, глянул на ладонь в красных разводах, злобно оскалился. Вид у него был как у персонажа из фильма «Восставшие мертвецы». На скуле — ссадина, губа разбита, макушка и половина лица в крови, на белоснежной капе пузырится красная слюна, стекая по подбородку.

— Можешь продолжать? — обеспокоенно спросил судья.

— Могу, даже желаю, — пробурчал борец, вынув капу.

— Тогда приготовились, — Владимир Евгеньевич поднял руку, готовясь дать команду.

— Секунду, — попросил Никита, шагнул к Максимову. Прищурился, глянул с неприкрытой угрозой, и процедил:

— Знаешь, а я ведь не хотел тебя бить. Старался работать аккуратно, чтобы не повредить. Теперь вижу, ты серьезный противник, сдерживаться не буду. Ты попал, пацан, попал по полной. Я из тебя бифштекс кровавый, мешок с переломанными костями сделаю.

В груди у Максимова на секунду похолодело. И сразу все страхи и тревоги ушли, сменившись холодным спокойствием и решимостью драться до конца.

Андрей глянул в потемневшие от ненависти глаза, улыбнулся. Выплюнул капу, придержав зубами за краешек, и ответил:

— Попробуй.

— Попробую, ещё как попробую, — зловеще пообещал брюнет. — Тебе мало не покажется.

Максимов улыбнулся ещё шире и ничего не ответил.

Владимир Евгеньевич втиснулся между ними и развел в стороны.

— Матэ.

Подождал секунду, убедился, что противники застыли на необходимой дистанции и надели капы, махнул рукой и скомандовал:

— Хаджиме.

Никита осторожно сделал шаг вперед, застыв в боевой стойке. Максимов пробил фронт-кик ногой. Каратист парировал предплечьем, молниеносно метнулся вперед и вниз. Подхватил Андрея за ладонями за бедра, подпер плечом, разогнулся и рывком бросил вперед на спину, навалившись всей мощной тушей.

Гулкий удар о ковер, усиленный сверху мощным телом москвича отозвался рассеянным эхом по всему залу. Зрители потрясенно замерли. Максимов, припечатанный мускулистым телом брюнета к ковру, чувствовал себя раздавленным тараканом.

— Мог бы кинуть назад, тогда на этом всё закончилось, — сообщил на ухо, тяжело дышащий, Никита, придерживающий капу в уголке рта. — Но я хочу, чтобы ты помучился. Поэтому буду рвать тебя никуда не спеша. Вставай, веселье только начинается.

Брюнет оперся на руки и пружинисто вскочил. Владимир Евгеньевич сразу оттеснил его в сторону.

— Продолжать будешь? — в голосе бывшего сэнсея прозвучали нотки надежды.

— Не дождетесь, — Максимов выплюнул капу, тяжело приподнялся на локтях и криво усмехнулся. — Обязательно буду.