Кровавая весна 91-го продолжается

— Переживаешь? — подколол Андрей.

— Да очень нужно! — презрительно фыркнула девушка, осеклась, несколько секунд помолчала и тихо призналась:

— Переживаю. Знаешь со всеми этими событиями на дороге и вообще. С недавних пор такое ощущение, будто остросюжетное кино смотрю: маньяк, бандиты, драки. Ты постоянно по лезвию бритвы ходишь. Так же доиграться можно.

— Можно, — легко признался Максимов. — Но я не доиграюсь. Всё нормально будет.

— Рудик с Вадиком ещё раз кассету с выступлениями москвичей пересматривали. Говорят, у тебя очень мало шансов выиграть, — сообщила девушка. — Они тебя покалечить могут. Кому и что ты хочешь доказать? Можешь же инвалидом остаться. Это того стоит?

— Инвалидом я не останусь, — заверил Андрей. — Петр Ефимович тоже с нами будет. Ещё куча народу придет, чтобы меня поддержать. Будет жесткий бой, да, но всё в рамках, на грани спортивных правил. Помнишь, как пацаны в школе раз на раз махаются? Вот что-то такое. Никто никого не убьет — присутствующие не позволят. Травму получить реально, конечно. Так и на улице можно споткнуться и ногу сломать, например. Риски имеются, но скажем так, я считаю их допустимыми. А отступать не собираюсь — если москвичам сейчас взбучку не дать, они не успокоятся, а я не собираюсь всю жизнь от них прятаться и слышать вдогонку гадости и подколки. И вообще, увидишь, вы все меня недооцениваете.

— Надеюсь, — в голосе девушки прозвучали нотки сомнения. — Я тоже с вами пойду. Ты где с ребятами встречаешься?

— Без двадцати шесть на спортивной площадке. Там будет Вадик, Саня, Серега, Олег Гринченко, Петр Ефимович, ну и Рудик, конечно. Остальные прямо к спорткомплексу подойдут.

— Тогда до встречи.

— До встречи.

Перед боем Максимов подготовил сумку с кимоно, капой, плавками, короткими шортами, полотенце, мылом и другими принадлежностями. Накинул куртку, завязал шнурки на кроссовках, шагнул к двери, как вдруг его накрыло. Тело потяхивало, пальцы чуть подрагивали в предвкушении будущей схватки.

«Паническая атака?! Подростковые гормоны играют, что ли»? — ошеломленно подумал Андрей. — «Когда с маньяком и бандитами дрался, такого не было. Может потому, что действовал сразу, без раздумий? А сейчас неожиданно долбануло. Боюсь быть избитым и уничтоженным, особенно перед Лерой? Странно, раньше такого не было».

Максимов не боялся Никиты, но инстинктивное опасение получить серьезную травму, быть беспощадно поломанным у всех на глазах здоровенным борцухой, нарастало, разгоняя волну паники.

Андрей закрыл глаза и несколько минут медитировал, настраивался, волевым усилием давил тревожные мысли. Дыхание пришло в норму, тело перестало трясти, пальцы — подергивать.

Когда Максимов вставал со стула, он был абсолютно спокойным и сосредоточенным на будущем бое.

Глава 31

Перед спорткомплексом собралась огромная толпа. Человек восемьдесят — не меньше. Парни разбились на кучки, о чем-то оживленно переговаривались, маячило несколько девчоночьих лиц, среди которых Максимов увидел Жанну, Колокольцеву и Аус.

Впереди отдельной компанией стояли Марат Сабиров, Сеня Слон и ещё несколько парней. Увидели Андрея и сразу двинулись к нему. Обменялись рукопожатиями с Максимовым и его товарищами, поздоровались с Лерой.

— Андрюх, ты как нормально? — уточнил Марат. — Противники у тебя непростые. Кассеты с их боями по рукам расходятся, я тоже смотрел. Техничные парни.

— Знаю, — кивнул политтехнолог. — Но мне плевать на их технику. Знаешь пословицу: «Делай что должен, и будь, что будет»? Отступить я не мог, вопрос принципа.

— Уважаю, — прогудел Слон, дружески хлопнув по плечу тяжелой ручищей так, что Андрея чуть повело в сторону. — Думаешь, выдюжишь?

— А у меня есть другой выход? — усмехнулся Максимов. — Выдюжу, конечно, куда денусь.

— Здорово, Андрей, — протолкавшийся сквозь окруживших политтехнолога парней, Стас Цыганков протянул руку. — Может, всё-таки подумаешь? Я или Кирилл готовы тебя заменить с этим столичным хлыщом. Мы хоть с ним по возрасту почти одинаковы.

— Без проблем, — пробасил здоровенный, ростом за метр девяносто Кирилл Лапин. — Я этим модником весь ковер вытру. Обратно его вынесут, обещаю.

Максимов с интересом глянул на самбиста.

— Он не только борец, ногами и руками бить умеет — черный пояс по карате.

— Да плевать, — отмахнулся здоровяк. — Я тоже умею. В ВДВ учили, потом боевым самбо с товарищами баловался. Всё это дрыгоножество и рукомашество со мной не прокатит.

— Верю, — улыбнулся Андрей, окинув взглядом богатырскую фигуру тренера по самбо. — Но я уже согласился. Неправильно будет, если другой выйдет. Получится, будто струсил и старшака вместо себя выставил. Плюс мы ещё с ним поспорили на деньги. И вот в связи с этим у меня к тебе или Стасу другая просьба будет.

— Какая просьба? — с интересом глянул Лапин.

— Взять деньги, его и мои, и после поединка по-честному отдать их победителю? Сделаете?

Немногословный Стас кивнул.

— Запросто, — ухмыльнулся здоровяк. — И много денег?

— Штуку от меня, две от москвичей, — сообщил Максимов. — Победитель получает всё.

— Ни хрена себе, — присвистнул Лапин. Озадаченно приспочесал огромной пятерней могучий затылок.

— Откуда у тебя бабки, не спрашиваю, не моё дело. Но зачем их дарить этим фраерам столичным? На фига?

— А с чего ты взял, что я их дарить собрался? — улыбнулся Андрей. — Может, сам хочу заработать.

Здоровяк недоверчиво хмыкнул, с нескрываемым скепсисом глянул на Максимова, хотел что-то сказать, но передумал, лишь согласно кивнул:

Ладно, если надо, я готов. Стас — тоже.

— Вот и отлично, тогда пошли в зал, там нас уже ждут, — Андрей окинул взглядом несколько автомобилей с московскими номерами, выстроившихся на стоянке перед входом: «девятку», «шестерку», сверкающий лаком чёрный «мерседес» Артура, синий «БМВ» с «акульей мордой».

Огромный зал, с выстроенными ступеньками по периметру длинными скамьями, был почти пуст.

На дальней стороне, наверху сидело около полутора десятка человек в светло-синих кимоно с вышитыми красными иероглифами и в обычной одежде. Ещё десятка три устроились недалеко от них: бойцы старшей группы карате, ученики Владимира Евгеньевича, лопоухий Славик сэмпай, со своим братцем Борей. Толпа, пришедшая с Максимовым, демонстративно начала занимать места у входа, напротив каратистов и москвичей.