Крылатый воин

На этом разглагольствование старого болвана и закончились к радости всех присутствующих.

— Хорошо ты срезал этого РЕМФа (Rear Echelon Mother Figure — тыловой ублюдок)! — похвалил майор Уилкинс, который стал относиться ко мне теплее после того, как меня назначили командовать Восемьдесят девятой эскадрильей.

Зато подполковнику Дэвису мое выступление очень не понравилось:

— Мой однокурсник, служивший под командованием Энниса-Мениса, предупредил, что те, кто перечил генералу, оказывались в самых скверных местах службы. Так что в общении с ним лучше почаще повторять «Да, сэр!».

— Я не кадровый военный, мне это ни к чему. Закончится война, сразу уволюсь. А пока любое другое место можно считать поощрением в сравнении с боевыми вылетами, — легкомысленно отмахнулся я.

88

Вскоре я забыл о генерале Эннисе-Пенисе, сосредоточился на управлении эскадрильей. В нее пришло пополнение из двенадцати выпускников военных летных школ на новеньких самолетах. Я слетал с ними дважды на бомбежку с большой высоты вражеской пехоты в джунглях, потренировал летать на бреющем. В третий раз отбомбились с малой высоты по городу Финшхафен, после чего сразу четыре самолета, включая мой, встали на ремонт.

Двадцать первого августа полетели всей эскадрильей вместе с «Митчеллами» из Тридцать восьмой бомбардировочной группы бомбить с малой высоты аэродром около деревни Дагуа западнее Вевака. Ведущими были мы, а соседи перенимали опыт. Нас прикрывали шестнадцать тяжелых истребителей «Молния» или, с моего легкого языка, «Две балки, одна зарплата». Дагуа — очень большой аэродром с взлетной полосой шесть тысяч семьсот футов (более двух километров), способный принимать тяжелые бомбардировщики. В северной части тридцать три ангара для самолетов разных типов, в центре — четырнадцать, в южной — тридцать два. Само собой, многие пустовали, но могли быть использованы. Защищали аэродром четыре зенитные батареи: две калибром двадцать пять миллиметров и по одной ста и ста двадцати семи.

Мы зашли с севера двумя волнами на высоте около двухсот футов. Первой строем пеленг, чтобы обработать аэродром на всю ширину, отбомбилась моя эскадрилья из двенадцати самолетов и сразу за нами — «Митчеллы». Использовали пятисотфунтовые бомбы, фугасные и фугасно-осколочные с замедлением взрывателя на двадцать две секунды. Зенитки лупили по нам почти в упор, благодаря чему попадали редко. Слишком быстро мы уходили из зоны обстрела. Серьезные повреждения получил только один «Митчелл», полетел на малой высоте к ближайшему американскому аэродрому.

Мы направились на базу с набором высоты. «Митчеллы» сразу отделились, полетели ниже, прикрывая своего «подранка». Южнее Дагуа на высоте около пятнадцати тысяч футов вертели карусель наши и вражеские истребители. Американцы называют такие бои собачьей свалкой. На стороне врага сражались около тридцати «Ки-61» «Хиен (Ласточка)», усовершенствованные копии «Мессершмитт-109».

— Поможем истребителям, — предложил я своим подчиненным. — Разбиваемся на пары, и каждый атакует свою цель.

Я знал, что гоняться за истребителями бестолку, у «Хэвока» скорость намного ниже. Подловил пару «Хиенов», когда после разворота выскочили прямо на нас.

— Сэм, бери второго! — приказал я своему ведомому Самуэлю Паркеру.

Японцы ждали нападения сверху, поэтому с запозданием среагировали на атаку снизу. Пулеметные очереди уже разматывали слева носовую часть «Ки-61», когда летчик попробовал уклониться. Я не отставал, пока у него не отвалилась большой кусок крыла слева, и самолет не ушел в штопор. Проводил почти до земли, зафиксировав победу на кинопленку. Чудь дальше упал, загоревшись, его ведомый, сбитый вторым лейтенантом Самуэлем Паркером.

Мы хотели вернуться в собачью свалку, но японские истребители покинули ее, потому что заканчивалось топливо. Счет был одиннадцать три в пользу американцев, которых в начале боя было раза в два с половиной меньше. Еще одна «Молния» дотянет до аэродрома, но выкатится за полосу и сгорит.

Две победы на счету бомбардировщиков, о чем я и доложил подполковнику Дэвису, который смотрел на меня виновато, как кот, случайно нассавший не в те тапки. Когда шел на доклад, обратил внимание, что штабные офицеры поглядывают на меня как-то не так. Появилась мысль, что меня разоблачили, узнали, что я не Шон Вудворд.

Подполковник Дэвис успокоил:

— Тебе прислали замену. Командиром Восемьдесят девятой эскадрильи назначен майор Альварез. Ты возвращаешься в Восьмую, — и добавил в оправдание: — Это была не моя идея.

— Давай угадаю с первого раза, чья?! — шутливо предложил я.

— Хорошо, что ты сам всё понимаешь, — облегченно произнес он. — Как только освободится место командира эскадрильи, ты первый в очереди.

— Это ни к чему, — сказал я. — Завтра принесу рапорт о демобилизации. У меня сорок семь боевых вылетов — почти в два раза больше, чем надо для этого.

— Ты бы успокоился, не спешил, — предложил командир Третьей бомбардировочной группы. — У меня и так не хватает опытных летчиков, а тут еще ты уйдешь. С кем я буду воевать?!

— Полковник, мы оба понимает, что теперь мне не дадут нормально служить в Пятой воздушной армии. Как бы мне не припаяли какое-нибудь военное преступление и не отправили на родину в кандалах, — прикинулся я перестраховщиком.

На самом деле я отнесся к этой замене, как к знаку судьбы. Пора заканчивать военные игры. Денег нарубил на первое время. Поищем место поспокойнее и/или с большим доходом. Раньше меня сдерживали сослуживцы. Мне не то, чтобы стыдно было покинуть их, но неприятно, появился бы горький осадок. Теперь у меня был прекрасный повод послать не их, а командование, которое так несправедливо поступило с классным летчиком и смелым парнем.

89

Утром я отдал командиру Третьей бомбардировочной группы рапорт с требованием демобилизовать меня. Подполковник нехотя подписал его и отправил по инстанции.

— Жди ответ, — сказал он. — Говорят, это занимает несколько дней. Сам на войне раньше не сталкивался, не знаю точно.

Я зашел к механику Чарльзу Паку и попросил ремонтировать «Тутси-3» как можно дольше, до тех пор, пока не придет приказ о моем увольнении со службы.

— Мы с тобой славно повоевали. Благодаря тебе, я сделал сорок семь вылетов. Не хотелось бы погибнуть в сорок восьмом за день-два до увольнения, — сказал ему.

— Сэр, самолет будет в ремонте, пока не выставишь отходную в баре! — заверил он и обещание выполнил.

Положительный ответ пришел через неделю. Меня отправили, как здесь говорят, с Big ticket (Большой билет) — в почетную отставку с сохранением звания, наград и положительной характеристикой. Может, кое-кто и хотел бы тормознуть меня на службе и отправить в какую-нибудь дыру, но закон есть закон. Я подам в суд и все-таки демобилизуюсь, а те, кто мешал этому, получат по голове, причем очень больно. У американцев тяга к сутяжничеству воспитывается с детства. По любому поводу идут в суд. Для руководителя проигрыш там — черная метка лузера.