Крыло бабочки

Молчи, мама. Ничего не говори. Я хотела бы, наверное, чтобы ты поговорила со мной. Но лучше не стоит. Здесь твое тело. Смотрит ли твоя душа за мной? Я не знаю. Я могу представлять, что ты наблюдаешь за мной, радуешься моим успехам и переживаешь мои поражения. Могу представить твою улыбку или твои нахмуренные брови. Я могу представить что угодно. И в этом заключается мое преимущество. Ты лучший собеседник, мама. Потому что не можешь ответить. Но я знаю, что ты где-то есть. И этого достаточно. Спасибо тебе.

А он уме…

Я не могу.

Что-то будто сжимает горло. Что-то не дает с полной уверенностью сказать четко и ясно: Ривена больше нет. Но я чувствую пустоту. Огромную, жуткую, дерьмовую пустоту. Его действительно нет, он исчез, растворился, но точно ли умер? Что-то буянило внутри. Рев? Ох, как же сейчас хочется разодрать себе грудь и выдрать поганое волшебство, что так меня подвело. Я хочу исповедоваться. Змею. И чтобы он наказал меня. Со всей болью и изощрениями, на которые только способен. А после разорвал на куски и бросил бы на корм рыбам. Подходящая смерть. Ведь это я убила его. Не прямым способом, но именно я взяла его с собой. Исключительно по моей вине.

Это как минимум невыносимо. Но в какой-то момент, когда вроде бы все силы покинули меня, я понимаю, что напиталась. Родная земля, могила моей мамы дала мне необходимую поддержку. Я готова подняться и сделать одно единственное перемещение. Я могу это. Мне дали сил.

Шатаясь, еще раз оглядывая все вокруг мутным взглядом, я закрываю глаза и оказываюсь в Алфее. Когда вхожу в общую гостиную, когда оглядываюсь вокруг, они сразу понимают, что что-то не так. Они обе, прежде сидя на мягком диване, вскакивают, подбегают ко мне и хватают под руки, не давая упасть.

Я почти их не вижу. Почти ничего не чувствую. Я большая-большая дыра.

– Муза, что случилось?! – Лейла кричит над самым моим ухом, но я не слышу. Тогда она бьет меня по щекам, пытаясь привести в чувство, не давая потерять сознание.

От ее хлестких ударов мне не становится легче, но я почти прихожу в себя, не отключаюсь, не впадаю в спасительно-губительную темноту.

– Милая, что происходит? – Стелла заходит с другой стороны, осторожно-учтиво, но собираясь добиться максимально четкого ответа.

Как будто бы я что-то могу сказать. Они, видимо, переглядываются и опускают меня. Я безвольно оседаю на пол, подгибаясь на ватных ногах. Сил нет, мне снова нужно на кладбище, на могилу мамы, потому что там, среди этой холодной и пустой тишины, среди трав и мелких цветов, я хотя бы чувствую, что еще способна жить.

Я пытаюсь сжать руками пол, ощущая под собой землю, но натыкаюсь только на гладкий пол. Он уме... Он уме... Я не могу произнести даже в голове последнюю букву. Меня разрывают противоречивые чувства. Я не могу себя понять. Не могу сказать, что он уме... Его нет, но и что он есть, я тоже не могу утверждать. Я не понимаю. Он будто перестал существовать как человек, но не полностью исчез из этого мира.

Смотрю перед собой невидящим взглядом. И начинаю петь. Песня – последнее дело, гиблое дело, но только это мне остается. Похоронная, печальная, прощальная песня. Мне не выразить свою боль. Мне не сказать о том, что я чувствую. Но пока я пою, я дышу.

– Муза, – со мной рядом опускается Лейла, – что случилось?

– Онумерегонет, – бормочу я на одном дыхании, проглатывая последнюю “р” в этом дрянном слове. У-уме...

– Так, позволь-ка мне, – Стелла садится рядом и касается моего лба. Я чувствую приятное тепло. – Мне нужно истинное зрение. И ясность ее ума.

Я закрываю глаза. Мне все равно, все равно, все равно. Позволяю Стелле залезть в мою голову. Не скрываюсь. Просто я не способна сейчас говорить вслух. Смотрите, если это поможет. Быть может, вы увидите больше меня.

– Дракон, Муза... – Лейла обнимает меня, а я утыкаюсь ей в плечо и захожусь в судорожных рыданиях. Оказывается, я еще способна выдавливать из себя слезы.

– Так, – Стелла встает с места. – Лейла, держи Музу покрепче, сейчас мы кое-куда слетаем. Я действительно верю ее предсказаниям. Эта старуха отлично видит будущее. Ее род не раз помогал королям Солярии.

Я не понимаю. Стелла достает свой скипетр и перемещает нас на Солярию. Вдыхаю воздух и кашляю, задыхаясь. Слишком много благовоний.

– Куда ты нас притащила? – недовольно бурчит Лейла, морща нос. – Если ты что-то...

– Нам нужно конкретное знание, – жестко отвечает Стелла. – И только она может дать его.

Она открывает какую-то тяжелую дверь.

Мы входим в огромный зал, чей пол завален мягкими подушками и заставлен маленькими столиками. Везде стоят свечи, источающие дурманящий аромат. В зале царит полумрак, из углов поднимается густой туман. Еле различаю что-то вокруг себя, но вижу старуху в центре. Старуху в богатых тряпках и увешанную массивными украшениями. Старуха поднимает взгляд и смотрит на Стеллу, неодобрительно качая головой. Ее голос невероятно скрипуч.

– Королевский род никогда не славился своей воспитанностью, – сплевывает она. – Вы всегда являетесь без предупреждения и требуете немедленно ответить на все ваши вопросы.

– За это тебе столько и платят, – Стелла рывком выхватывает меня из объятий Лейлы и резко подталкивает к старухе. Я без сил падаю перед ней, опустив голову. – Ее смотри. И ей отвечай.

– Такая же, как твой отец, – бурчит старуха. – А между прочим, держи ухо востро, милая, причиной твоей смерти станет близкий друг. Тот, кому ты доверяешь, воткнет тебе нож в спину.

– Благодарю за предсказание, – холодно отвечает фея солнца и луны. – Однако сейчас не мне нужно.

– А ты... – старуха смотрит на Лейлу. – Наконец-то обрела свое счастье. Именно с этим мужчиной ты пойдешь дальше по жизни, – несмотря на ситуацию, я вижу, что Лейла невольно сияет. Я рада за нее. Она заслужила это больше, чем кто-либо другой.

– Благодарю, но давай уже к делу. Оплачу в тройном размере, – замечает Стелла.

Старухе это явно нравится. Она будто и ждала этих слов, тут же берет мою руку и приподнимает мой подбородок, пытаясь заглянуть мне в глаза. Я часто-часто моргаю и не могу выдержать взгляда резких и пронзительных старушечьих глаз. Сразу понимаю, что она ясновидящая.

И я боюсь ее слов. Я не хочу слышать, что она скажет. Мне хочется заткнуть уши и замотать головой, закричать, затопать ногами, лишь бы не слышать, что она скажет. Он уме...

– Все с тобой ясно, – отвечает старуха, ковыряя в зубах. – Значит, так. Все с твоим ненаглядным в порядке. Он жив, хотя и... Даже не знаю, как сказать, случай весьма странный, – она недовольно хмыкает.

Я тихо-тихо моргаю, не веря собственным ушам. Он. Жив. Жив... Не умер. Она подтверждает. С сердца тут же словно спадает огромный камень, но я все еще не могу понять, что хочет сказать мне эта... Гадалка? Ясновидящая?