Кто поверит эху? - Часть 4
Шрифт:
– Негоже это - вот так заводить знакомство.
– Ты думаешь о нем что-то плохое?
– Я его не знаю, госпожа. И вы не знаете.
– Он спас мне если не жизнь, то здоровье точно.
– Любой мужчина помог бы выбраться из реки красивой девушке.
– Вряд ли он мог с берега разглядеть, красива ли я. Думаешь, бросил бы меня обратно в ту лужу, окажись я страшна, как демон кошмаров?
– Ну, ладно, ладно... и все же ведите себя разумно.
...Идти, не идти? А если придет, как полная дура, а его там не будет? С другой стороны,
В комнате было прохладно - окно приоткрыто. Сидя в одной нижней рубашке, оставлявшей руки открытыми, Сайэнн на столике выстраивала игральные комбинации из сушеной айвы. Медовое питье осталось нетронутым и остывало, стыли и лепешки.
– Да что ж вы творите!
– вошедшая Минору хлопнула узорным ставнем, нависла над подопечной, несмотря на невысокий рост.
– Так уж вам хочется заболеть!
– набросила ей распашное домашнее платье на плечи, сурово проследила, чтобы руки были вдеты в рукава. Продолжила хмуро:
– И что за игры с едой? Что творите-то, госпожа! Их есть надо - через весь округ, через всю провинцию везли, а вы по столу гоняете!
– Пфф...
Девочка предупреждающе кашлянула за дверью, принесла платье.
– Вот, госпожа, какое вы пожелали...
– Куда это вы?
– Минору прищурила и без того чуть удлиненные глаза.
– Посмотреть представление...
– Давно ли вас площадные шуты интересуют?
– В этой глуши я скоро граблями и прялкой заинтересуюсь, - Сайэнн смахнула в миску айву, - На, убери, не хочу.
– И он там будет?
– Мне почем знать...
На всякий случай лицо отвернула - и вовремя, к нему прилил жар. И к плечам, и к шее.. да что ж такое, верно, сейчас вся пунцовая.
– Иди пока лучше... согрей мне питье. Это совсем остыло.
Платье выбрала темно-синее с поддевом цвета голубиного крыла, неброское. Еще не хватало стать центром этого самого представления. А вот украшения можно и подороже. Хм. Вдруг украдут в толпе? Неважно, ей делать нечего получить новые, даже просить не придется, только вздохнуть горестно.
Вот подойдут - бирюзовые подвески и ожерелье. Застывшие цветы небесных фей, которые они роняют с неба под ноги смертным...
– Госпожа, не делайте этого, - Минору подкралась так тихо, что молодая женщина, как та самая фея, уронила подвеску.
– Чего "этого"?!
– Я же не слепая. И знаю вас.
– Тогда ты знаешь и какая жизнь у меня была.
– Очень хорошая жизнь, госпожа.
– Неужто? С человеком, который годится мне в отцы, на положении почти изгоя?
– Как вы можете подобное говорить!
– рассердилась Минору.
– С вами носились, как с золотой вазой! Нет бы в благодарность ребенка ему подарить!
– Не хочу. Я и так не свободна, а буду связана совсем. И что этот ребенок получит? В семью ему не войти, госпожа костьми ляжет, а не допустит.
– Своих-то нет у нее, так что все еще возможно...
– Невозможно!
– резко ответила Сайэнн.
– И отстань от меня. Если кто и ведет себя неразумно, то это он, связавшись с Нэйта. И не хлопай глазами, мы это обе знаем.
– Ничего же не решено еще, - пробормотала служанка. Пыл ее поутих. И вправду - случись
что, не пожалеют и Сайэнн.– Идите, если хотите, но возьмите девушку, хоть Мирэ, и осторожней все-таки, помните, кто вы.
**
Шимара никогда раньше не слышал, чтобы Суро так, простонародно выражаясь, орал. Изливал гнев в воздух, не заботясь, что поблизости не только пара верных людей, но и слуги за стенами его покоев тоже, считай, рядом. Не слышал, и сейчас поддерживал его полностью: просто взять и придушить наследника не получится, хотя, может, все-таки стоит?
Макори не захотел ждать.
Конечно, этот удар ножом Тагари был запланирован. Но, демоны его задери, не сейчас! А когда свершится переворот, когда Отряды Атоги подоспеют и возьмут Срединную, а сам он отправится на север на замену убитому генералу.
Макори решил, что отец преступно тянет, родина в опасности, а его самого задвинули в глухую крепость. Не менее преступно.
– Я ему башку сверну, - рычал Суро, опираясь о стол и наклонившись вперед.
Шимара грустно поддакивал.
Этот... молокосос вправду, что ли, надеялся возглавить войско взамен Тагари? Или что Атога туда резво на крыльях перелетит? Или еще что-нибудь?
Или... или произошло то, о чем Суро сейчас не подумал. Кто-то сбил с толку Макори, страдающего без дела, подал ему неверный сигнал. И этот кто-то живет с ними в одном городе и суть будущей интриги неплохо себе представлял.
Так что может не Макори шею свернуть, а послу?
Или... досмотреть это представление до конца, не влезая?
**
Жизнь в монастыре Черного дерева, Эн-Хо, легче не становилась, и продуктов оставалось все меньше, но беженцы теперь приходили реже, а весенний, сладковато-свежий, хоть и холодный пока ветер все чаще вызывал улыбки на лицах. И вести долетали обнадеживающие - войска генерала оттеснили чужаков от стен крепости и понемногу отодвигают к горам Эннэ. А там и крепости Ожерелья, хоть сейчас и полупустые, и граница недалеко.
Нээле тоже теперь нередко улыбалась, хотя сны опять начали ее тревожить. После недавнего, странного, каждую ночь стали приходить короткие видения - то кровь на камне прямо перед носом - казалось, и проснувшись могла дотронуться; то чужие голоса в тумане...
Монахи, которым рассказывала, советовали пить больше успокаивающих отваров, а меж собой - как-то Нээле случайно услышала это - толковали, попала к ним просто девушка впечатлительная или сновидица с неразвитым даром, может и вовсе не случайно ее сюда привела судьба. И как бы проверить это, раз пока им никакого знака.
Монахи были всюду, как воробьи - такие же невзрачно-коричневые и такие же неинтересные взгляду; он соскальзывал с фигур в широких одеяниях. Вот оно, истинное служение - становиться совсем незаметным для мира, но при этом делать для этого мира все, на что способен...
Жаль только для Нээле не могли сделать одного - избавить ее от тревог.
Но, какими бы ни были ночи, дни проходили довольно радостно. Только не для Мухи, страдавшего, что захватчиков победят без него.
– Я бы хоть к обозу войска пристроился, - говорил он.