Кто-то знает о вас всё

– Принесли не мы, ни в коем случае, и слава богу, грех этот не на нашей кафедре, - опять вмешалась словоохотливая Светлана Анатольевна. Она и еще несколько других любопытствующих женщин сгрудились у стола и образовали вокруг Коли плотный кружок.
– Водку принесли они. Те, кто сидит в том крыле, - последние слова она произнесла, таинственно понизив голос.

Стоявшие рядом женщины тоже вдруг все приняли заговорщицкий вид и дружно закивали. Кое-кто хитро захихикал.

– Ага, вот пусть теперь и расхлебывают, - мстительно сказала вполголоса одна из преподавательниц.
– Они и так все здесь захватили. Совсем стыд потеряли.

– Про кого это вы тут секретничаете, барышни? Про этих?

– с ходу вмешался в разговор только что появившийся невысокий отдышливый человечек с зеркально гладкой, словно только что после курса химеотерапии, лысиной.
– Эти ни за что отвечать никогда не будут. И не мечтайте! У них охранная царская грамота.

– Да ведь вы с ними сами весь тот вечер пили, Павел Иванович, - с добродушной пенсионерской игривостью откликнулась Светлана Анатольевна, - вот и расскажите нам, откуда они приволокли водку. Вот тут как раз товарищ - или как теперь говорят, господин - следователь интересуется... в связи с Панфиловой..., - намекающим тоном добавила она.

– Жалко женщину, конечно, - сказал Павел Иванович, деловито сбрасывая пальто, - Глупейший случай! Кто б мог подумать, что так кончится! А водку действительно пили неизвестного происхождения. В том крыле разгулялись не в меру и послали девчонок-секретарш в ближайший притон за выпивкой. Те и нахватали не знай чего. Мужикам нипочем, а девушка погибла.

– Пожалуйста, по порядку, - вклинился, наконец, Коля, - кто у вас находится в том крыле, и что такое у них происходило?

Этот вопрос вновь вызвал среди женщин кривые ухмылки и непонятные междометия.

– В том крыле у нас находится ректорат, юноша, - пояснила важным тоном Светлана Анатольевна, - а у ректора в больших друзьях ходит одно очень влиятельное лицо государственного уровня...
– далее последовала значительная пауза, и была таинственно произнесена фамилия лица государственного уровня, - а у этого государственного человека есть поддерживающая его партийная ячейка... вот эти-то господа и устраивают постоянно тут свои совещания, встречи, съезды, собрания ...

– Сборища!..
– ехидно шамкнул кто-то над колиным ухом.

– И это происходит с любезной подачи нашего ректора, - продолжала ядовитым тоном ябедничать Светлана Анатольевна.
– А нас тем временем, как в концлагере, сгоняют всех в это крыло, и мы ютимся по нескольку групп в одной аудитории.

– Да безобразие полное вообще!
– выкрикнул тут же разгорячившийся Павел Иванович.
– По три-четыре группы нагоняют! как в деревне! изба-читальня! позорище, а не вуз!

Преподавательницы возмущенно зашумели.

– А кафедра у нас какая! Вы только взгляните, какая у нас кафедра! Конура! В конкуре ютимся!
– еще сильнее расходился Павел Иванович, - а вы бы посмотрели, для сравнения, какие хоромы у них в том крыле!

– А как могло оказаться, что они (пришлось условно принять как данность, что есть какие-то особенные "они"), - пили с Панфиловой водку?
– спросил Коля.
– Ведь она была с вашей кафедры, а они - с того крыла.

Женщины и лысый Павел Иванович слегка замялись.

– Я уж сама и не помню... вы помните, Татьяна Александровна, как там оно было, на восьмое марта-то?
– начала расспрашивать активистка Светлана Анатольевна, - я-то ушла, как только кафедральное шампанское распили - чего ж тут сидеть, что я тут не видела? Подпитых дядек с водкой? Они в наше крыло пришли "девочек" искать, умники. А у нас, как на грех, почти одни пенсионерки! Молодым, вот, может, интересно, было погулять...
– она хихикнула, обернувшись к единственной молодой женщине на кафедре, - а я женщина семейная, мне недосуг.

Коля ухватился за эту реплику.

– Получается, как вы говорите, все пожилые разошлись по домам, и остались только молодые преподаватели... то есть, преподавательницы? А кто же еще остался кроме Панфиловой? Вы?

– обратился он к молодой преподавательнице, которую выделила своим кивком Светлана Анатольевна.

– Нет, - сдержанно и немного угрюмо ответила она.
– Меня тоже звали, но я не пошла. Была охота сидеть с пьяными мужчинами!
– она презрительно передернула плечами.

Этой женщине было не больше тридцати - тридцати пяти лет, но она выглядела словно моложавая старушка. У нее было болезненное и некрасивое лицо с брезгливо поджатыми губами. Все это время она молча стояла среди коллег, ничем не выделяясь.

– Да ведь ты, Наденька, вроде тоже собиралась же, кажется?
– воскликнула Светлана Анатольевна.

– Нет, - снова сухо возразила молодая преподавательница, - я пошла с лаборантками мыть посуду, что осталась после праздника, а потом сразу домой. Если кто-то и остался, то кроме Панфиловой это могли быть Нина Владимировна и Татьяна Алексеевна.

– Я бы хотел поговорить с вами отдельно, - сказал Коля.

Женщина пожала плечами.

– Пожалуйста, - сухо сказала она, - сейчас у меня занятие, но если подождете до следующей "пары"...

– Назовите свое имя, пожалуйста, - педантично уточнил Коля, приготовившись записать имя женщины в блокнот.

– Надежда... Кукина, - ответила преподавательница. Коля отметил, что она вдруг запнулась перед тем, как произнести свою фамилию. "Неужели комплексует?", - удивился он.

– А вы еще в то крыло сходите, молодой человек, - взялся ехидно и мстительно подсказывать Павел Иванович, - вы к ним сходите и вопросы ваши им поставьте. Покажите им! Хотел бы я поглядеть, как, им, партийцам, придется выкручиваться, что по их вине женщина погибла!

– Да, да, сходите, сходите, - возбужденно подхватил хор преподавательниц.

– Дотусовались, видишь ли, партайгеноссе!
– воинственно выкрикивал Павел Иванович.
– А вот вы их теперь и прищучьте!

Прежде чем уйти в то крыло, Коля уточнил список всех, кто участвовал в злосчастной вечеринке на восьмое марта. Как только пенсионерки заподозрили, что разбирательство может обернуться для них какими-то затруднениями в будущем, они сразу же начали сверх всякой меры осторожничать, хитрить и нести околесицу, чтобы откреститься от участия в самых незначительных эпизодах. Толпа вокруг Коли немедленно поредела, и пугливые пенсионерки суматошно отхлынули от него, пользуясь любым предлогом, чтоб сбежать от расспросов. Рядом с Колей остались только Светлана Анатольевна, ничего не боявшаяся, потому что у нее было твердое алиби и потому что ей хотелось удовлетворить свою болтливость, и Павел Иванович, все еще азартно рассчитывающий "прищучить партайгеноссе" с Колиной помощью. На кафедре стало намного спокойнее, и Коля задал им обоим давно лелеемый вопрос:

– А не было ли у Панфиловой каких-нибудь врагов? недоброжелателей? Может быть были люди, которым была бы выгодна ее смерть?

Светлана Анатольевна и Павел Иванович синхронно усмехнулись, сразу же разгадав, к чему он клонит, и Коля мгновенно почувствовал себя нелепым фантазером.

– Да о чем вы говорите, молодой человек?
– снисходительно ответил Павел Иванович, - Кому это могло быть выгодно? Панфилова была самая обыкновенная неустроенная тетка... Ни с кем она особенно не контактировала, да у нас и так все сами по себе... отчитаешь лекцию - и бежать ... у нас все в нескольких местах вкалывают... Кто мог с ней что-то не поделить? Да у нас на кафедре и не нашлось бы таких злодеев! У нас вон все обычные зашуганные пенсионерки, мыши серые! Они сами всего боятся, а не то, что...