Кубок Брэдбери-2022

– Замечательность жизни в наших буднях, в мелочах, в этой игре теней от твоих пальцев, в разговорах до утра, в утреннем кофе, который я для тебя проверяю. Не бойся. Не обожжешься. В наших совместных планах. В работе, которая у каждого своя и любимая. В том ощущении, когда ты возвращаешься домой и понимаешь, что тебе будет так хорошо, как нигде и никогда.

– А я думала, счастье в великом! В чем-то большом, в том, чтобы оставить свой след в истории…

– Оно и в большом, и в маленьком. В грандиозном и будничном. В шишках, оливках и тенях на стенах. Во всем, что есть.

Симка улыбнулась, прижалась к Вэ и уснула, соглашаясь с каждым сказанным словом.

А потом случилось тридцать первое августа.

Симка проиграла первый этап выборов. Главным претендентом на пост Головы стал ее соперник.

– Мужчина! В этом все дело! Эту систему не разрушить! – всхлипывала она, пока Вэ собирал осколки разбившейся чашки. – Если я проиграю, мне еще шесть лет гнить до новых выборов!

– Все будет хорошо!

– Не будет уже ничего хорошо! Меня убили эти цифры! Нет больше прежней Симки! Нет этой тупицы! Умерла она!

Дрожащей рукой она поправила головку первого поникшего тюльпана, будто могла справиться с его неизбежным увяданием. Замерла, глядя на цветок, перевела взгляд на Вэ, а затем и вовсе куда-то в пустоту… И вот это уже не Симка, а одна лишь тень от нее. Вэ попытался обнять любимую, но она увернулась, пролила на рубашку бокал вина.

– Не отстирается… – зло проговорила она.

– Отстирается. Все поправимо.

Тень прежней Симки встрепенулась, словно по венам пустили горячее отчаяние. Теперь она показалась Вэ похожей на море, не то ласковое, которое встретило их в первый день после свадьбы, а гневное и темное, охваченное неистовыми, яростными волнами, не ведающими покоя…

– Не надо утешать неудачницу! А все почему? Потому что я женщина?! Отец всю жизнь мечтал о сыне, а родилась я! И весь наш народ мечтает о Голове мужского пола! И не нужны никому мои инициативы!

– Это как с болезнью, милая. Вот, кажется, стабилизировалось состояние пациента, и наступает рецидив. В такие моменты важно продолжать бороться, не терять веру. Я часто думаю: «Что я не сделал, чтобы пациент пошел на поправку?» И пробую все возможные методы. Всегда находится то, что мы еще не испробовали либо пробовали, но не в нужных пропорциях…

Симка с размаху бросила в мусорное ведро скомканную рубашку.

– Хорошо же! Я буду бороться. У нас еще второй этап, – в ее голосе громом загрохотала решимость и уверенность.

А наутро Симка сделалась спокойной, вывела идеально ровные стрелки, накрасила губы.

– И не забудь выбросить мусор! – сказала она, проходя мимо стоявшего в коридоре пакета.

Гулко хлопнула дверь.

Осень была похожа на О, играла всеми оттенками желтого: дышала лимонами и яблоками, переливалась янтарем и охрой. По пути на работу Вэ размышлял о том, как может помочь Симке, и потерял бдительность: порыв ветра, узел шарфа, завязанный в спешке, чуть слабее, чем обычно, стечение обстоятельств, а следом голос:

– Молодой человек, из вас перья летят.

Женщина. Салатовая косынка, выбившаяся светлая прядь, в руке – красная сумочка. Ботинки на платформе. И рядом три желтых перышка.

– Вы что же, в кармане канарейку носите? – она рассмеялась, ей и в голову не пришло, что перед ней стоит клеточник.

Стоило просто отшутиться и спокойно уйти. Нет же, понесся как преступник.

Красная птица билась в груди отца… Билась красная птица.

Вэ запер дверь кабинета, расстегнул рубашку и подошел к зеркалу. О выглядела виноватой, возможно, она тоже думала о Симке.

– Нам всегда нужно помнить, что мы не они. Мы всегда в опасности.

До обеда приводили хорошо знакомых ему пациентов, а вот после…

Новый пациент оказался немым, и Вэ заподозрил неладное. Так и не мог распознать, играет пациент или нет, потому что не слышал его интонаций. Логика говорила ему, что так реалистично здоровый человек не может изобразить симптомы паркинсонизма, но О прижалась к задним прутьям клетки в страхе, и Вэ поверил ей больше, чем своей логике.

Прежде чем покинуть больницу, Вэ заперся в кабинете и просидел там какое-то время, слушая знакомую какофонию: писк дверей лифта, далекий звон телефона в регистратуре, шум колес каталки по полу.

Раздался телефонный звонок. Симка. Голос у нее расстроенный и уставший, тонул в шелесте статистических помех, она хотела узнать, во сколько Вэ собирается домой.

«Сейчас».

И Симка предложила встретиться, чтобы пойти домой вместе.

Вэ чуть не забыл взять со стола коробку шишек. Найти любимые Симкины цукаты не так-то просто, привозят под заказ.

Симка ждала на их месте, на шее – красный шарфик, в руке – зонтик-трость. Иногда она казалась Вэ похожей на хрустальную ножку фужера, чуть сожми, и сломается, а иногда она была будто из стали, вот как сейчас.

– В чем его преимущество? В том, что он начал путь раньше? А я как бы быстро ни бежала, не догоню его! Понимаешь? – Симка злилась всю дорогу, рассказывая о своем сопернике.

– У тебя все будет хорошо.

В ответ Симка рассмеялась фальшивыми аккордами на расстроенном рояле.

Но Вэ не мог думать о странном звучании Симки: за ними шли двое…

– Сегодня. Из меня посыпались перья… А теперь за нами идут двое… Уже долго.

– Послушай, это все…

Она, должно быть, хотела сказать «глупости», но не успела.

– Эй! Клеточник! Не торопись так! – крикнул один из преследователей и ускорил шаг.

Налево – дом. Направо – недостроенный квартал.

– Беги домой! Быстро! – скомандовал Вэ и бросился в сторону, прочь от их с Симкой дома.

О бросало из стороны в сторону, но бежать аккуратнее Вэ не мог. Ничего, если О поломает крылья, потом они с этим разберутся, главное сейчас – выжить.

Шлепала грязь под его ногами, и шлепала грязь под ногами преследователей. Больше они не кричали. Перепрыгивая через кучи строительного мусора, Вэ свернул в сторону бытовок и скрылся из виду.

– Клеточник! Выходи давай!

– Мы все знаем, чем все закончится, – рассмеялся второй.

Вэ обратил внимание на шахту лифта, проемы под коммуникации. Лихорадочно обвел взглядом лестницы: все как на ладони.

Внутри клетки стало тепло. О грела его, сжигала страх и отчаяние.

И Вэ понесся мимо недостроенной школы, мимо застрявшей в грязи брошенной машины. Не введенный в эксплуатацию панельный дом стал спасением. Вэ завернул за угол, пробежал несколько подъездов и прыгнул в окно первого этажа, под ногами захрустели осколки. Вэ кинулся в коридор. Вверх по лестницам, цепляясь за перила, помогая себе взбираться все выше, не теряя скорость.