Куда летит "Эскорт"

Когда Михалыч списался с торгового флота и заскучал на берегу, Раечка, недолго думая, затащила его в команду к Чиките. Та не возражала. Это приобретение для их небольшого коллектива было очевидно выгодным. На Земле Вовчик плавал старшим механиком на сухогрузах. Такой механик — это что-то сродни судовому врачу, который сам себе ампутацию обеих рук сделает. А сухогрузы везде одинаковые, хоть в море, хоть в космосе.

— Фантазёрка! И с чего ты взяла, что я простыл? — Михалыч сгрёб супругу в охапку и убрал с дороги. Но Раечка привычно высвободилась из медвежьего захвата и взяла его под руку: — Морской волк, зубами щёлк! Из твоей электронной медицинской карты взяла… Он у меня такой спорщик!

Механик, должно быть, собирался апеллировать, но под ласковым взглядом жены сдался, махнул рукой и обернулся на знакомый саундтрек протезов.

— Босс, разрешите! — Степану не терпелось выговориться: ведь повинную голову меч не сечёт, правда? — Это всё моя вина, пошли сбои по индивидуальным тестам, и по проходимости, и по узловой связи… В общем, я без вас не справился.

Механик полез в карманы криво натянутого комбинезона и притворился удивлённым: — Как это «твоя вина»? Ты на себя не наговаривай! Это всё сговор бортового медика с капитаном! Кто же последнюю вахту на салаг оставляет?

— Я же говорю, такой спорщик, такой спорщик, мёдом не корми, дай поспорить, — прощебетала Раиса так радостно, что Михалычу оставалось только отмахнуться. — Показывай! — скомандовал он Степану, и Коршак поспешно заскрипел к центральному дисплею, настраивая что-то с рукава.

— Ну вот, — сказала Чикита, усмехаясь коронной морской походке механика, — сейчас наши мужчины всё починят, и мы снова пойдём спать. Так, Раиса? — Все они, не сговариваясь, называли анабиоз сном и никогда не позволяли себе намёков на свои опасения не проснуться. В космосе приходится быть оптимистом.

— Конечно! Я только проведу индивидуальную пред-диагностику…

— …и мы все вместе пойдем спать в лазарет! — продолжил ей в тон Веня, складывая руки «Алёнушкой».

Капитан рассмеялась, но кок был прав, такая возможность существовала: — Ничего! Ты и там нас будешь вкусно кормить, правда? Что скажешь, Прошка, — позвала она пилота, — сможет хороший кок достаточно разнообразить жизнь прожорливой команды на протяжении двух недель полного космического одиночества?! — С пилотом у неё были свои разборки по поводу вседозволенности Вени. Они с первого дня не сошлись во мнениях. Оно и понятно, вкусовых рецепторов у Прохора не было, и Пекарю нечем было его задобрить.

— Вынужден с вами не согласиться, капитан, — откликнулся невозмутимый баритон из-под потолка, — Космическое одиночество условно. На сегодняшний день разумная жизнь предполагается как минимум на пяти из двадцати миллиардов землеподобных экзопланет.

— Какой же ты зануда! Я про то, что вокруг нас ни души в парсеках пути!

— И здесь я вынужден вам возразить, капитан. На векторе сближения я идентифицирую два управляемых искусственных объекта.

Степан к разговору особенно не прислушивался. Кулинарные таланты Пекаря занимали его мало, да и тема пустоты космоса, собственно, тоже — этой фобией он уже переболел — но на изменение настроения капитана среагировал мгновенно: что-то её насторожило! А поскольку его собственное душевное равновесие в последнее время зависело от этой безалаберной женщины напрямую, Степан невольно подобрался.

— Пилот! Удаление от управляемых объектов в единицах времени, — сухо запросила капитан и блеснула плёнкой терморегуляции. Пошла бы хоть, переоделась!

— При условии сохранения скорости, капитан, встреча состоится не позднее чем через пять стандартных часов.

Пять часов. Степан прикинул. Далеко. В иллюминаторы можно не пялиться.

— Так… И когда же ты собирался доложить об этом мне? — прошипела капитан.

— При бодрствующем экипаже доклад предполагается по достижении точки невозврата, то есть через три с половиной часа.

— Это что за точка? — Чикита вопросительно обвела глазами экипаж, но кроме удивленных взглядов не встретила ничего.

— Так называют время, — объяснил пилот, — когда сочетание показателей достигает значения, достаточного для принятия решения. При дружественном сценарии — об управляемом облёте или торможении. При недружелюбном — о принятии боя.

— А как насчёт заблаговременного предупреждения команды о возможной угрозе?

— В подобном упреждении нет необходимости, капитан. Неуправляемые космические объекты любой массы не способны причинить «Эскорту» ни малейшего вреда, их вектор будет откорректирован нашим магнитным полем. А для управляемых космических объектов установлены протоколы ВКСМ. В любом случае сработает автоматика.

«А что, если не сработает?!» — всем своим видом вопрошала капитан, одновременно сердясь и признавая, насколько глупым прозвучал бы этот вопрос, посмей она произнести его вслух. Ведь их полёт был полностью завязан на автоматику, и она давно запретила себе думать о связанных с этим рисках. Однако здесь другое! Лежали бы они в анабиозе, тогда понятно, но решать единолично судьбу бодрствующего экипажа пилот, по мнению капитана, права не имел.

Причём, сам факт того, что в протухших мозгах старого разведчика, отданного на слом, не оказались прописанными элементарные нормы оповещения, капитана совсем не удивил. Да и кто они ему? Скорее всего, пассажиры, которых на военных кораблях по определению не жалуют, а профессиональный боевой экипаж и сам бы во всём разобрался. Это понятно. Капитан негодовала по другому поводу. Полёт был полностью автоматизирован. У неё не было на этом транспорте никаких прав. Только по работе с экипажем. Эх, не зря на этот заказ, кроме них с Раей, охотников не нашлось! И зачем только она согласилась?!

Желающими принять участие в первой космической научной экспедиции двигали самые разнообразные причины. Насколько знала капитан Ким, на Земле проходил серьёзный конкурсный отбор переселенцев из различных кругов общества: и среди ученых, и среди исследователей, и среди простых авантюристов. Она не интересовалась условиями отбора, знала только, что пассажирский транспорт «Ковчег» не вместил необходимого учёным оборудования, и организаторам экспедиции пришлось раскошелиться на небольшой грузовичок. Его команда не должна была зависать в новых землях навсегда. Привёз, выгрузил и вернулся домой. С учётом экономии времени за счёт ограничения жизнедеятельности, для экипажа «Эскорта» этот полёт выходил по протяжённости совершенно стандартным. Режим отлёта, режим анабиоза, режим прилёта, затем выгрузка и всё то же самое в обратном порядке. Их земные жизни по возвращению домой удлинятся всего на несколько месяцев. Зато их современников на Земле ожидает совсем иная картина. Даже с учётом прорыва в земной медицине, если он произойдёт, вряд ли землянам удастся при продлении жизни сохранить человеку молодость. А иначе мало кто захочет продлеваться. Во всяком случае, доступная на сегодняшний день процедура популярностью не пользуется. Поэтому капитан и её команда попрощались с друзьями и роднёй навсегда, как и переселенцы, и Чикита всерьёз рассчитывала похоронить таким нехитрым образом всех призраков своего бурного прошлого. Вот она новая жизнь! Новое начало с самого, что ни на есть, чистого листа!

На этой торжественной ноте в её размышления вломился бесшабашный кок. Выкатив из орбит свои и без того немалые глаза, из-за контраста с цветом кожи сверкающие на лице, как неоновые лампы, он выдал своё коронное «Девочки!», развернулся и отправился в сторону камбуза, всем своим видом показывая, что пора бы и остальным заняться более серьёзными делами.

— Можно подумать! — картинно возмущался он на ходу. — «Решение о принятии боя». Наш Пилошка насмотрелся космических боевиков, не иначе. Ты с кем воевать-то собрался, Прохор? С тренирующими программами? Больше не с кем! Пиратам в космос путь заказан вездесущими ВКСМ, а разумной жизни во вселенной, позволь тебе напомнить, мы пока не-наш-ли… Вон, пригодные миры осеменяем! Забыл, куда летит «Эскорт»?!

Степан отметил, что этот вопрос пилот оставил без ответа. Сообразил, видимо, что тот был риторическим. А Пекарь бросил напоследок то ли высокомерно, то ли сочувственно: — Пойду-ка лучше подумаю, чем вас кормить, а то вы злые какие-то, — и поспешил на камбуз.

— А ведь он прав, Чи, — пробормотала Рая смущённо. — В космосе войн не бывает.

Чикита ответила подруге глубоким и серьезным взглядом. Рассказала бы она ей, что такое современная война, как её обычно «не бывает» и кого где нет. Но и жизнерадостность кока, и розовые очки Раисы в равной мере являлись залогом душевного равновесия самой Чимэг Ким. Поэтому спорить с ними она не собиралась, пусть думают что хотят. Такими они ей нужнее. Главное, чтобы Раиса сама поскорее успокоилась и вернулась в привычное расположение духа. Так думала капитан. А что думала Раиса? Что Чимэг очень ответственная, и что она не умеет не волноваться? Наверняка. А ещё, что нужно поскорее посмотреть в аптечке её любимую сладкую аскорбинку! Определив таким образом свою первостепенную задачу, Раиса задорно щёлкнула пальцами и устремилась в сторону медотсека, а Чикита, проводив её задумчивым взглядом, оглянулась на занятых приборами мужчин. У них-то там что?