Кукловод: Реквием по Потрошителю

Истошный крик вырвался из груди, Акияма прикрылась руками, сжавшись в комочек.

Все стихло с воплем страха.

Несколько дней назад

Душистый аромат бергамота благоухал из трех керамических чашек, что стояли на круглом столике в уютном кафе. Трое молодых людей заливисто хохотали, поддерживая непринуждённую дружескую беседу. Самые заурядные знакомые, что решили скоротать праздные выходные в теплой компании.

— Вот скажи же, Накуса, что у Рей идеальная физиономия для будущего полицейского. На неё посмотришь, и сразу хочется сдаться с поличным, — задористо подтрунила Марико.

— Ну прекрати. — Рейко обижено толкнула подругу локтем в бок. — А у тебя нет никакого чувства такта и деликатности!

— Ну, я-то будущий журналист, мне положено быть наглой и циничной!

— А вы знали, что журналисты и правоохранители числятся среди профессий потенциальных психопатов? — между прочим подметил юноша, отпив горячего чаю.

— А художников среди них нет? — хитро прищурилась Марико.

— Мм, генеральные директора, адвокаты, правоохранители, хирурги, журналисты. Нет, художников там нет.

— Ну, хоть кто-то среди нас не маньяк! Это немного успокаивает! — наигранно вздохнула Марико.

— Не знаю, что насчет физиогномики, но вот имя Марико…

Сасори сделал паузу, задумчиво дотронувшись до подбородка.

— Да, твое имя ведь означает «ребенок истины», — задумчиво подтвердила Рейко.

— Марико почти созвучно имени Нарико, — печально усмехнулся художник.

— Оу, и по значению похожи: «ребенок истины» и «дитя закона», — подметила Рей.

— Нет, — отрицательно покачал головой Сасори, — закон и истина — разные вещи. Закон не всегда бывает истинным, а истина не бывает законной.

Девушки переглянулись. Марико лишь закатила глаза, заносчиво хохотнув, но вот по телу Рейко побежали мурашки. Для неё не было секретом, что фривольная подружка-хохотушка только и мечтала, как затащить бы юного художника в постель, в то время как сама Рей держалась с ним на дистанции «подруга его подруги». Но что-то внутри всегда холодело и млело, когда их взгляды пересекались, а пальцы невзначай прикасались друг к другу. Что-то сродни детской увлеченности, восхищению светлым и прекрасным.

Как и сейчас, её словно ударило током от легко прикосновения пальцев, когда они оба потянулись за пирожным. Мимолетная встреча взглядами: его карий меланхоличный смотрел остро, и от этого Рей лишь потупила взгляд, мягко улыбнувшись.

Недосягаемое и сакральное, то, на что она никогда не решится.

— Поскорее бы уже вернуться в Токио на учебу, из-за этих жутких убийств у меня начинается паранойя! — посетовала рыжая, допив чай.

Рейко встряхнула головой. Она совершенно потеряла нить разговора в сокровенных размышлениях.

— Я слышал об этих случаях, — кивнул Сасори. — Кажется, тела забальзамировали.

— Их не просто забальзамировали! Их изуродовали, — с неприкрытым отвращением фыркнула рыжая. — У первой жертвы вместо глаз были циферблаты часов. У второй во рту покоилось забальзамированное сердце, а позвоночник, подобно ежику, был начинен иглами.

— Я видела это в репортаже, — помассировав переносицу, подключилась в беседе Рей. — Кажется, похожие случаи бальзамации тел уже были в Токио два года назад.

— Ну точно! Мы как раз приезжали на поступление во время той громкой истории с Потрошителем. Брр.

Сасори внимательно следил за бурным спором подруг, разворачивая фантики конфет.

— И что же вы думаете об этих работах?

— А что тут думать? Тот, кто делает это, настоящий психопат! — вынесла неопровержимый вердикт Марико.

— А мне кажется, что этот… — Рей не знала, можно ли убийцу назвать человеком. — Мне кажется, он пытается передать что-то в своих работах.

— И что же?

— Не знаю, но посуди, если бы он просто хотел убивать, он бы не тратил столько времени на все эти конструкции с телами, бальзамацией.

— Потому что он псих!

— Кстати, о психах, кажется, именно в Осаке был зачаток одной известной секты, — ловко сменил тему разговора Сасори.

— Мм, — задумалась Марико. – Что-то слышала об этом.

— Секта Дзясина, — подтвердила Рей с видом знатока.

— О, она у нас спец в криминальных делишках.

— Они приносили жертвоприношения своему выдуманному богу Дзясин-сама, считая, что так продлевают свою жизнь. Это одна из версий, по крайней мере. Их повязали, но многие адепты покончили с собой или сбежали. — Глаза Рейко самозабвенно замерцали. Полностью поглощенная повествованием, она продолжала возбужденно жестикулировать: — Больше о них не было ничего слышно уже многие годы. Я знаю, кстати, местонахождение одного из храмов. Могу…

— Накуса, а ты мог бы как-нибудь написать мой портрет? — перебила подругу Марико, расправив плечи, словно птица крылья.

Сасори провел подушечками пальцев по линии губ, отрешенно смотря в изумруд глаз Марико.

— Я думаю, вам двоим подошел бы иной материал, более достойный вашей красоты, чем холст.

Можно ли было предугадать, что невинное приглашение в гости сможет обернуться заточением в клетке, что едва позволяла разогнуться? Уговоренная подругой Рей отправилась вместе с ними за город, где юный художник проживал на выходных в дали от городской суеты. Двухэтажный дом, одиноко стоящий в одной из лесных парковых зон, где часто отдыхали туристы в расположенных неподалеку коттеджах, не вызвал подозрения в ясный осенний день.

Как гостеприимный хозяин, Накуса пригласил девушек побыть его натурщицами, пообещав сотворить из них искусство, достойное их. Непринужденная теплая беседа, проходившая в доме, наполненном прекрасными произведениями искусствами, настолько расслабила девушек, что Рей из-за застелившей глаза после кружки предложенного чая пелены, не успела заметить, как Марико рухнула в руки их нового друга. А следом ноги подкосились и у Акиямы, отправив ее на ворсистый ковер, где она, теряя сознание, с гулом в ушах наблюдала, как Накуса подхватил на руки её подругу, унося в подвальное помещение за лестницей.

А дальше она очнулась, уже будучи погруженная во тьму.

В легкой полудреме Рей попыталась пошевелить телом, что крепко фиксировали путы. Руку пронзила резкая колющая боль, заставившая девушку зашипеть. Застеленные пеленой после долгого сумрака глаза не сразу различили очертания помещения, в котором она очнулась. Источником света служили яркие операционные лампы, установленные на потолке, чей свет бликами играл на грязно-белых стенах.

Рей находилась в углу комнаты, развёрнутая к стене, лишенная обзора. В полулежачем положении прикованная к медицинскому креслу, спинка которого удобно позволяла откинуться назад. Страх лианой сдавил её горло, когда она поняла, что не чувствует собственного тела. Только иглу в вене, в которую поступала желчного оттенка жидкость из рядом стоящей капельницы.