Кукловод: Реквием по Потрошителю

Попытка пошевелиться не увенчалась успехом и лишь призвала к себе уже знакомую кошачью поступь. Акияма затаила дыхание, не в силах дышать, мышца в груди сжалась в тугой комок. Она лишь нервно моргала, отсчитывая шаги, словно те были последними секундами её жизни. И, когда тень появилась на стене напротив, её обладатель предстал перед ней. Асори Накуса, юный художник и по совместительству искусствовед, что пригласил их в свою обитель, был облачен в удобный холщовый медицинский халат, явно предназначенный для одноразового использования. Безжизненным кукольным взглядом он прошелся по очнувшейся пленнице, и руками, вскинутыми вверх, как делают хирурги перед операцией, облаченными в полиэтиленовые перчатки, отключил капельницу, точными, но плавными движениями, подцепив новый пакетик.

— Накуса, что происходит? — охрипшим и ослабевшим голосом спросила Рей, борясь с тяжестью век.

Пронзительный карий взгляд впился иголками, юноша закончил работу с капельницей и, нагнувшись над Рей и облокотившись руками о подлокотники, таинственно прошептал:

— Готовлю тебя вот к этому. — И развернул кресло, открыв Рейко картину, что прогнала её болезненный сон.

Нагая Марико лежала на операционном столе, белее чистого холста, к рукам её были присоединены такие же трубки капельницы, однако в пакетах покоилась алая краска жизни. Точно такая же плескалась в литровых баллонах на рядом стоящих столах.

Комок тошноты подошел к горлу, но из-за пустоты желудка Рей лишь издала блеющий стон. Из-за сжавшегося горла она не смогла вымолвить ни слова, лишь раскрыла уста, из которых капала влага, и хрипло стонала сквозь слезы, застелившие тошнотворную картину.

— Не стоит плакать, — поспешил успокоить Сасори, вернувшись к операционному столу, отцепляя иглу от вены. — Твоя подруга ничего не почувствовала. Смерть от обескровливания… Я бы сказал, что она самая безболезненная и милостивая. — Акасуна вскинул голову к свету, цинично улыбнувшись и размяв пальцы. — Она просто уснула.

— Ты болен, — обессиленным голосом сквозь всхлипы простонала Рей.

— Оу, поверь, есть люди гораздо больнее меня, убивающие просто так или для насаждения, за деньги, в конце концов.

С педантичной щепетильностью Акасуна юрко отодвинул столик с наполненными кровью болонами и пододвинул другой — с медицинской провизией.

— А в твоих убийствах, значит, сакральный смысл, заложенный какими-то великими силами? — выплюнула Акияма со всеми силами, какие у неё еще были.

Она попыталась вырвать руки из фиксаторов, но игла больно впилась в вену. Рей вспомнила случай забальзамированного тела, найденного в городском парке, и тогда ужас правды затрепетал в её глазах. Сасори, пристально наблюдающий за её реакцией, кажется, понял.

— Да, я — кукловод. Не могу сказать, что мне не нравится прозвище, которое мне дала полиция. Но, согласись, звучит оно немного избито и тривиально. В любом случае первым материалом я выбрал Марико, просто потому что её имя напомнило мне мой первый образец. Так что, думаю, я отвечу на твой вопрос, а точнее покажу тебе его «смысл», о котором ты говоришь, и потом уже использую твой материал. Позволишь?

Сасори шутливо указал на её подругу и достал алебастровую маску — знаменитая маска Потрошителя, третировавшего Токио два года назад. Надев венец страха, Сасори вытащил медицинскую электропилу, чей рев разрезал воздух, и крутящаяся сталь спирали медленно опустилась на посиневшую кожу грудной клетки Марико, кистью художника вычерчивая багряную линию, что заструилась вниз, к животу.

Рей неистово завопила, задергавшись на пыточном кресле, уже не обращая внимания на боль в руке. Её крик аккомпанировал свисту электропилы. Сасори подобно мастеру писал свое произведение искусства, чинно разделывая тело на две части. Он не слышал ни рева пилы, ни истошных воплей своего следующего произведения искусства. Сейчас он был поглощен творческим процессом. Осторожно откинул пилу в бортик, специальными фиксаторами раскрыл грудную клетку с брюшной полостью, щипцами разламывая ребра. Изящный скальпель, что более тонкой кистью аккуратно срезал органы, одним за другим отправляя их в заранее приготовленное судно. И свидетелем его апофеоза была кричащая девушка с внешностью чистого холста. Руки погрязли в натуральной багряной краске, и он без брезгливости, закончив очищать материал, предназначенный для живописи, прошел к креслу, где прикованная Акияма Рейко, ушедшая в состояние прострации, обезумев, смотрела в одну точку сквозь него, милостиво шепча «Прекрати, прекрати». Она читала эти слова словно мантру, и, даже когда Сасори окровавленными руками дотронулся до её лица, заставив посмотреть на себя, она не прекращала скандировать их, словно это могло спасти её от судьбы подруги. И тогда, невинно улыбнувшись, Акасуна развернул её лицо в сторону своего операционного мольберта. И, увидев вскрытое тело подруги, Рей потеряла сознание.

Уютный треск дров напомнил о детских годах в охотничьем домике, где когда-то они с семьей отдыхали в холодные вечера зимы, что так редко покрывала снежным одеялом просторы Осаки. Но вместо детской грезы, открыв глаза, Рей увидела величественный дубовый стол, что занимал немалое пространство в комнате, погруженной в полумрак, который освещали тлевший огонь в камине и свечи в канделябрах, украшавших стол, накрытый благоухающими яствами. Зрение еще не привыкло после долгого пребывания во тьме, поэтому Рей не сразу заметила сотрапезника. Звон хрусталя заставил сфокусировать взгляд на другом конце стола. Напротив неё восседал её визави, что привлек ее внимание, постучав десертной ложечкой по бокалу, чье содержимое напоминало кровь.

— Я рад, что наша гостья очнулась и разделит трапезу со мной и моими дорогими друзьями, — голос Кукловода разрезал безмолвие комнаты величественно, но мягко.

Блики свечей играли в бездушных карих глазах лукавыми чертиками. Тень, отпадающая от огня, накрыла лицо юноши, словно маска.

Рей попыталась поддаться вперед, но тело не двинулось дальше, чем хотелось. Руки сковывали цепи, что кандалами смыкались на запястьях, ведя к резному стулу, который намертво был прибит к полу. Оторвав взгляд от онемевших рук, Рей наконец разглядела, что стол был сервирован на 8 персон, когда их было всего двое. Или она что-то упускает из виду?

Улыбка накрыла уста безумного художника. Щелчок пальцами, и комната погрузилась в свет огня, усеянного по викторианской люстре над столом, что занимали семь персон. Встретившись взглядом с сидящей по правую руку от нее розоволосой девой, развернувшейся со скрежетом, какой отдает механизм часов, Акияма подскочила, но цепи потянули её обратно. Искусственно бирюзовые глаза безжизненно смотрели в одну точку, а челюсть опустилась вниз, обнажив белоснежные зубы, и тут же с треском захлопнулась. Рыжеволосый юноша, сидящий по левую сторону, резко повернул искусственную шею, от чего Рей показалось, что голова его слетит с плеч, но вместо этого он поднял деревянную руку, что упала рядом с похищенной жертвой искусства, вжавшейся в спинку стула. Окованная цепью рука потянулась к протянутой руке, и, когда Рей дотронулась до ладони, искусственные деревянные пальцы сомкнулись. Испуганный крик вырвался непроизвольно, а на другом конце стола раздался грудной завораживающий смех.

— Не бойся, мое милое произведение искусства, Яхико тебя не обидит. — Обнажив зубы в улыбке, Сасори расслабленно откинулся на спинку резного стула и, оперевшись на подлокотник, взмахнул рукой. Под грациозными движениями пальцев «Яхико» вновь со скрипом развернулся прямо, как и девушка напротив него.

Остальные три персоны все это время держали под прицелом мертвых глаз гостью кукольной трапезы. Юноша с гранатовым оттенком волос, но в отличие от взъерошенных в творческом беспорядке прядей её похитителя, у куклы они спадали выпрямленными почти до плеч. А синеволосая девушка с печальным янтарным взглядом механическим движением взмахнула рукой, как обычно машут в знак приветствия. Рей проследила за движением ловких пальцев Сасори, что с самодовольной улыбкой наблюдал за шуточным представлением. Или же в его глазах эти куклы и в правду имели душу? Длинноволосый блондин, сидящий по правую руку от Кукловода, заскрипел челюстным механизмом, игриво высунув язык. Место напротив него пустовало.

Кажется, невидимые глазу нити тянулись к люстре, а оттуда — к пальцам создателя, виртуозно управляющего своими марионетками.

— А еда тоже кукольная? — не отдавая себе отчета, произнесла Рей охрипшим голосом первое, что пришло ей в голову.

Сасори фыркнул, презрительно скривившись. Видимо, ему не понравилось, что его представление не оценили по достоинству.

Еда в тарелке Рей выглядела вполне аппетитно, учитывая то, как давно она не ела. Овощи и зелень, но в первую очередь девушка потянулась за бокалом, чье содержимое плескалось зеленой субстанцией.