Кукловод

Давненько меня так перед людьми не позорили, я даже почувствовал, что краснею. Стыд испытала и Стороженко. Она потупилась и, похоже, была бы не прочь оказаться в этот момент подальше от своей подруги. Студенистый же, наоборот, стыда никакого не испытывал – он просто не обратил внимания на взгляды окружающей нас публики и был обеими руками за продолжение гулянки.

– Ну, что ты, Игорек, ломаешься, поехали! – проговорил он фамильярно и подмигнул, указав при этом с заговорщицким и в то же время скабрезным видом на Нину и Олю.

Взгляд его был настолько выразительным, что не понять его было трудно. Тычилин таким образом говорил мне: мол, их двое, нас двое, поехали на хату, потраха… кхм… в общем, посидим, еще выпьем, а там видно будет. Нахал какой! Я не из тех, кто заводит случайные знакомства, которые к половым связям приводят, тем более с подвыпившими женщинами, когда сам трезвый! Но не затевать же сейчас скандал в «Якатуки» и доказывать это во всеуслышание.

– Хорошо, хорошо, Оля! – проговорил я кротким тоном подростка, соглашающегося на первую интимную связь с видавшей виды дамочкой. – Поехали к тебе, а по дороге купим еще выпивки и закуски. – На удивленный взгляд Стороженко, явно не ожидавшей от меня такой эскапады, тихонько добавил: – Главное, уйти отсюда, а там посмотрим.

Я расплатился с официанткой – оказалось, что мы посидели на шесть, а не на пять тысяч, как я рассчитывал, но ничего, Варламов, думаю, не обеднеет, – мы все, кто легко, а кто грузно поднялись и двинулись к выходу. К счастью, компания мужчин покинула «Якатуки» немногим раньше нас, чему я искренне порадовался – столкновения с неизвестными подозрительными личностями удалось избежать.

Погуляли

Кто был в Алмазном фонде, видел россыпь бриллиантов на черном бархате, подсвеченную лампочкой, чтобы лучше заиграли грани драгоценных камней. Вот такую ассоциацию вызвало у меня темное глубокое небо с россыпью сверкающих звезд, будто подсвеченных матовым желтым светом луны, отчего, казалось, они сияют ярче. Звездное небо – к хорошей погоде, говорят! Наша компания шла по темной пустынной аллее с высокими могучими деревьями, казавшимися сказочными. Вообще, ночь напоминала сочную яркую иллюстрацию к русской народной сказке, а то и сцену из сказочного мультфильма из далекого детства. Сейчас так не рисуют, все больше компьютерная графика… Да, что-то меня сегодня на сказки потянуло, никак просмотр кукольного спектакля да общение с артистами-кукольниками сказывается.

От мыслей меня отвлекла Стороженко. Она придвинулась ко мне ближе, взяла меня под руку и негромко сказала:

– Извини меня, Игорь. Но я, честно говоря, не ожидала, что мои друзья столько выпьют и так поведут себя…

Я был настроен добродушно и беспечно ответил:

– Да ладно, чего уж там, подумаешь! Все в порядке. Я бы и сам с ними повеселился, да за рулем… Вот черт! – помимо воли вырвалось у меня, когда я вдруг увидел, как с соседней аллеи наперерез нам двигаются силуэты троих мужчин.

В том, что это именно та компания, что сидела в «Якатуки» за столиком справа от меня, я не сомневался: уж очень свинообразный выделялся своими габаритами среди торопливо идущих по газонам мужчин. Очевидно, мы все же чем-то не понравились компании соседей, и она, не желая затевать свару в ресторане, решила поговорить с нами в удобном для них месте на улице. Не зная, в какую сторону мы двинемся, мужчины остановились среди деревьев, поджидая нас. А когда мы покинули «Якатуки», определились с направлением и пошли нам наперерез.

Двигавшиеся немного впереди нас с Ниной Шерманова и Тычилин наконец-то заметили стремительно приближающуюся троицу. Они остановились столь резко, что мы со Стороженко едва не врезались в них.

– Ни фига себе! – плохо ворочавшимся языком выговорила Оля, выгнувшись буквой «Г», очевидно, для того, чтобы лучше вглядеться в темноту. – Это еще что за Карабас Барабас, Дуремар и кот Базилио? У нас спектакль «Золотой ключик» завтра, ребята!

Но ребята были настроены развлечься сегодня, о чем свидетельствовали их полусогнутые руки с крепко сжатыми кулаками, напряженные, готовые для броска в атаку тела. Они шли треугольником: впереди свинорылый, слева от него – героико-монументальный, справа – блондин и явно были не расположены к длинным переговорам. И чего им от нас надо?

Троица врезалась в нас, как ледокол в айсберг, расколов на части. Главный удар «носовой части ледокола» приняла на себя челюсть Тычилина. Свиноподобный так врезал по ней, что Юрчика спиной вперед отбросило на меня. Я подхватил обмякшее студенистое тело под мышки, чтобы не шмякнулось об асфальт, и едва успел присесть, как над моей головой просвистел приличных размеров кулак. Поскольку кулак, не встретив преграды, вспорол воздух, его обладателя развернуло градусов на 60. Пока противник разворачивался в обратном направлении, этого времени мне хватило быстро положить «никакого» Юрчика на землю, отскочить назад и подготовиться к следующей атаке. Промазав по моей головушке, крепыш рассвирепел – его поросячьи глазки злобно сверкнули, а зубы клацнули. «Ну, держись, Игорек!» – мысленно подбодрил я себя.

Свиномордый явно был неплохо подготовлен и физически, и в плане ведения кулачного боя. Об этом свидетельствовала грамотная боксерская стойка, которую он принял, и при всей грузности нападавшего легкость и стремительность в его движениях. Но и я не новичок в драке. Как-никак, экс-чемпион республики по вольной борьбе. Однако мне было уже понятно, что представляет собой мой соперник, в то время как он понятия не имел, на что я способен, и в этом было мое преимущество – пусть до поры до времени думает, что я в драке профан.

Свинообразный вновь выбросил руку вперед. Я поставил блок и молниеносным движением впечатал ему кулак слева в скулу. Не такой уж я богатырь, чтобы валить кабана одним ударом. Соперник устоял на ногах и еще больше разъярился. Он высоко поднял обе руки с растопыренными пальцами, рассчитывая, видимо, ударить меня ими по ключицам, чтобы сломать кости. Ха! Бой, как я вижу, идет не на жизнь, а на смерть. Ну что ж, на смерть, так на смерть. В тот момент, когда руки свиноподобного коснулись моего тела, я отступил немного и отклонился назад, чтобы принять удар на грудь и таким образом смягчить его, сам же, в свою очередь, ухватил соперника за просторную майку на груди и потянул на себя. Прощайте, мои рубашка и новые джинсы. Падая на асфальт спиной, я увлек за собой соперника, просунул ему в пах правую ногу и со всей мочи подбросил кабана вверх. Этот простейший прием борьбы был мною доведен до автоматизма на борцовском ковре – удался он и сейчас. Сделав в воздухе сальто, свинообразный со всего маху хрястнулся спиной об асфальт. Я же, выполнив кувырок через голову назад, уселся верхом на своего соперника. Ну, поехали! Я врезал правым кулаком по левой скуле свиноподобного, затем левым кулаком – по правой. Потом снова левой, правой, еще и еще… Я бил до тех пор, пока с морды противника не полетели в разные стороны капли крови, а тело расслабилось, потеряв способность к сопротивлению. Есть! Завалил-таки кабана! Думаю, в течение нескольких ближайших минут он вряд ли поднимется.

Пока я разбирался со свинообразным, боковое зрение помимо моей воли фиксировало то, что происходило на «поле брани». А на нем события развивались следующим образом. Атлетического сложения героико-монументальный тип подскочил к Шермановой и, нисколько не церемонясь с нею, со всего маху врезал ей кулаком в подбородок. О боже! Бить женщину кулаком в лицо! Какая мерзость! Оля быстро-быстро сделала несколько маленьких шагов назад, пытаясь догнать «убегающую» от нее верхнюю часть тела. Она, может быть, и догнала бы ее, но зацепилась ногой за бордюрный камень и шлепнулась, сначала на свой широкий зад, а потом на спину, раскидав в стороны руки. При этом дамская сумочка слетела с ее плеча, распахнулась, и на траву вывалилась часть ее содержимого.

В это время немного прочухался Тычилин. Он пошевелился и стал очень медленно подниматься. Лучше бы он этого не делал. Героико-монументальный, очевидно, решив, что Шермановой пока хватит, кинулся к Юрчику и с ходу двинул ему ногой под ребра. Студенистого подбросило так, будто он получил разряд электрического тока 360 вольт. Следующий удар ногой пришелся в физиономию Тычилина. А потом героико-монументальный стал методично и жестоко избивать ногами доброго сказочника. Тот только хрюкал и подпрыгивал, как лягушка на раскаленной сковородке.