Кукловод
Шрифт:
– Одна крайне несносная, но от этого не менее очаровательная особа.
– Ты улыбаешься этой моей любимой улыбкой, ямочки на твоих щеках делают тебя почти мальчишкой, и пусть ты и не произнес мое имя, но мне и не нужно этого. Я знаю. Я верю.
***
Мне нравится целовать тебя. Нравится ощущать твои руки, проводящие по талии, посылающие табун мурашек по коже.
В этих плавных, неспешных ласках есть особое волшебство и единение. И я впервые за последние полтора года чувствую себя свободной от страха и условностей. Я целую твои губы, шею, позволяю тебе проводить пальцами по груди, животу, по внутренней поверхности бедра, складкам плоти. Я тяжело выдыхаю кажущийся раскаленным воздух, когда ты смыкаешь губы на соске, одновременно
Я послушно обхватываю тебя ногами за талию, когда ты входишь в меня, я кусаю тебя в плечо, оставляя на коже розоватые следы-полукружия от зубов, я целую тебя, проводя по контуру зубов кончиком языка и как-то отстраненно понимая, что я чувствую себя защищенной от всех напастей и бед, пока ты рядом.
И сейчас, когда наши тела соединены, и так яростно пылает кожа, и так сильно пальцы впиваются в твои плечи, и губы шепчут какую-то бессмыслицу, я знаю, что я нужна тебе.
И когда наконец-то оргазм, вместе с очередной яростной вспышкой молнии где-то там, на ультрамариновом небе, накрывает нас этой усталой, но такой непередаваемо необходимой радостью, я знаю, что ты тоже нужен мне. Сейчас. И навсегда. Только рядом. Только вместе.
========== Глава 16. Николетта ==========
– Пора вставать! Полдень на дворе!
– Я резко распахиваю глаза, как раз в то мгновение, когда твоя рыжеволосая подружка раздвинула тяжелые бархатные шторы, освещая комнату ярко-оранжевым светом. Я прикрываю глаза, ты же медленно переворачиваешься с живота на спину и недовольно ворчишь хриплым ото сна голосом:
– Никки, черт бы тебя побрал! Что ты делаешь?
– В восемь! В восемь, Никлаус, ты должен был проснуться, спуститься вниз и встретить меня! Сейчас двенадцать. Как ты думаешь, что я здесь делаю? Я собираюсь убить тебя.
– Девушка скрестила руки на груди, недовольно надула пухлые губы, но спустя мгновение она уже заливисто хохочет и непринужденно присаживается на край кровати. Что за черт, я между прочим голая!
– Ладно, я уже простила тебя. Я, кстати, стучала, но вы всё не отвечали, поэтому я решила заглянуть. Меня зовут Николетта, можно просто Никки.
– Последнюю фразу твоя подружка говорит мне, повернувшись и протянув руку для пожатия.
– Кэролайн.
– Свое имя я произношу сквозь зубы, лишь кончиками пальцев прикасаюсь к ее ладони и бросаю на тебя недовольный взгляд. Мне казалось, что после вчерашних откровений и моих просьб, ты хотя бы какие-то выводы сделаешь.
– Рада познакомится с тобой, Кэролайн. Ты прости за вчерашнее. Ты просто молчала, и я, если честно, решила, что ты немножко… - Никки выразительно округлила глаза и покрутила пальцем у виска.
– А так как это не смешно, то я просто не хотела тебя смущать. А потом Никлаус мне говорит, что ты абсолютно вменяема. Ты извинишь меня?
– Девушка умоляюще сжала губы, и я невольно улыбнулась. Может быть она просто врет мне, но я так давно не общалась с кем-либо просто по-дружески, поэтому сейчас я только бросаю на тебя убийственный взгляд, пытаясь продемонстрировать, что это именно ты виноват, что меня посчитали полоумной, а потом отвечаю Никки:
– Ничего, забыли.
– Вот и славненько! Так, я выйду, а вы тут пока… кхм, соберитесь. Буду ждать вас внизу, у меня к вам крайне заманчивое предложение.
– С этими словами Никки скрылась в коридоре, тихо прикрыв дверь.
– Не ругайся. Я вчера уже получил от Никки. Я ведь не запрещал тебе разговаривать.
– Ты пресекаешь уже готовые сорваться с моего языка возражения, пожимаешь плечами, а потом улыбаешься столь извиняющейся и очаровательной улыбкой, что я второй раз за утро понимаю, что просто неспособна сегодня обижаться и злиться. Ты легонько целуешь меня в губы и добавляешь: - Кстати, советую тебе в течении двух минут одеться, иначе Николетта снова ворвется сюда. Она не отличается терпением.
– Учту.
– Я тяжело вздыхаю и
***
– Я предлагаю вам свое гостеприимное общество. Если говорить конкретнее, то я приглашаю вас провести зиму в Шотландии, в моем доме. Кэролайн, соглашайся! Там очень красиво, а зимы проводить в одиночестве очень скучно.
– Мы сидим в гостиной, пьем чай, и я все больше проникаюсь симпатией к твоей подруге. Пока эта симпатия еще нестабильная и непонятная для меня, ведь все еще смешана с какой-то горечью, из-за того, что она знает тебя многие-многие годы и, кажется, совершенно не боится так пугающих меня перемен твоего настроения.
– Я не знаю… - Я вопросительно смотрю на тебя, но Николетта перехватывает этот взгляд и сразу же говорит.
– Эй, если хочешь, мы можем его не брать? Он такой древний зануда.
– Никки закатывает глаза, а потом заговорщически подмигивает мне, и я не сдерживаюсь от короткого смешка.
– Я зануда? Ну попросишь ты у меня что-то, Никки. А если серьезно, то едем. Ты не против, Кэролайн? Там действительно здорово.
– Я утвердительно киваю, еще не совсем уверенная, что поступаю правильно, соглашаясь ехать в дом девушки, которая, возможно, значит для тебя слишком много.
***
– Я вижу, что ты не уверена.
– Ты о чем?
– Мы с Никки остались одни, и теперь она сидит напротив меня, прожигая внимательным взглядом изумрудных глаз.
– Я понимаю тебя. Вчера так неловко получилось. Мне очень жаль. Но ты друг Никлауса, а значит и мой друг.
– Я не друг ему.
– Я горько усмехаюсь, вспоминая твои вчерашние слова, которые ты произнес в горячечном приступе откровенности. Никки несколько мгновений смотрит на меня так внимательно, что мне кажется будто она может прочитать все мои самые потаенные мысли и желания.
– Ну и хорошо. Друзья у Никлауса есть. Мало, но есть. Тут никого нет.
– Она кладет руку в область сердца, и я уже открываю рот, чтобы убедить твою подругу, что ее идея абсолютно нелепа, и ты никогда не сможешь любить ни меня, ни, наверное, кого-либо другого, но нас прерывает стук в дверь, и к этому разговору мы больше не возвращаемся.
В комнату входит молоденькая служанка, ставит на столик поднос с двумя донорскими пакетами крови на нем и выходит, тихо притворяя дверь.
– Есть так хочется. Ты будешь?
– Я наполняю стакан кровью из первого пакета, рукой указывая на второй.
– Нет, спасибо. Я не голодна, да и вообще я не пью человеческую кровь.
– Не пьешь?
– Я закашливаюсь и потрясенно смотрю на Никки.
– Но ты же?..
– Да, я вампир. Но вот уже триста лет я питаюсь только кровью животных. Здесь, в Лондоне, это, конечно, затруднительно, но ничего. В моей родной Шотландии фауна побогаче будет.
– Но…Как ты тогда можешь дружить с Клаусом? Он ведь такой… - Я запинаюсь, не зная, как правильнее закончить фразу и обозначить свои мысли.
– Маньяк-социопат?
– Она ухмыляется и продолжает: - Нет людей, хороших для всех. А Никлаус просто хороший только для крошечного минимума, но этим людям очень повезло, уж поверь мне на слово.
– А как вы познакомились? И почему ты называешь его Никлаус? Мне казалось, что он не любит такое обращение.
– Потому и называю, что не любит. Нет ничего более захватывающего, чем доводить его до бешенства.
– Николетта смеется, а я только неуверенно улыбаюсь. Неужели есть люди, которые действительно не боятся тебя дразнить?
– А познакомились мы очень необычно. Я жила во времена Святой инквизиции, и тогда цвет моих волос и глаз считался достаточным поводом, чтобы сжечь меня на костре, как ведьму.Никлаус спас меня, просто стащил с телеги, на которой меня везли на казнь. Правда, в благодарностях я рассыпалась недолго. Аккурат до того момента, пока он не вцепился мне в шею. Для него это было развлечение. Украл, съел, выкинул. Но что-то его остановило, я до сих пор, не знаю что, и он убил меня, предварительно дав мне своей крови.