Кукурузные человечки

Маленькие человечки пели, а Славик смотрел на звезды и думал: где же там, в далекой далечине, дом его друзей, в какой искорке, не перестающей светить им...

Над ними, суматошно ныряя вправо, влево, вверх, вниз, промелькнула летучая мышь. Донесся сверху гул - это высоко в темном небе летел самолет. Славик, приглядевшись, нашел плывущие среди звезд его огоньки.

Песня кончилась, а кукурузины, на которых сидели человечки с планеты Кукурбита, все еще покачивались.

– Ребята, - прервал тишину землянин, - а ваши родители за вами не прилетят?
– Он и сам не знал, почему вспомнил вдруг о родителях своих друзей.

И опять всех опередил Питя:

– Прилетят, еще как прилетят! Разве куда-то от них спрячешься? Я каждый день говорю себе: только бы не сегодня, только бы не сегогня! Сейчас смотрю на метеорит и думаю: вот, входят, наверно, уже в атмосферу... Глянь, Вьюра, это не они?
– В небе вспыхнул и погас фосфорический прочерк.

– Нет, - вместо Вьюры ответил Молек, - наши войдут в атмосферу незаметно.

– В том-то и беда, что незметно, - вздохнул Питя.
– Честное слово, будь я командиром, сию минуту отправился бы на остров Пасхи. Так и жду каждую секунду голоса своего папы из темноты: "Ага, вот где они!"

Звезды стали ярче, подул ветерок, и кукуруза зашелестела. Славик поежился.

– Вы больше петь не будете?
– спросил он.

– Нет, - ответил Грипа, - мы сейчас ляжем спать. Щипан, кажется, уже спит.

– Вьюра тоже, - сказал Пигорь.

Славику уходить не хотелось, но он поднялся.

– Куда положить подушку?

– Сделай три шага вперед и нащупай корабль. Положи на крышу.

– До завтра, ребята.

– До старта, - ответили ему.

– Ты по дороге домой, - сказал Питя, - повторяй, пожалуйста: "Только чтоб не прилетели! Только чтоб не прилетели! Пусть подождут еще немного!" Я тоже буду это говорить, может, подействует.

Старт!

Уснуть без подушки Славик долго не мог, а заснув, увидел себя летящим над лугом, над речкой. Вначале он чувствовал себя в воздухе, как тогда, когда впервые сумел удержаться, учась плавать, в воде. Он колотил руками и ногами по воде, но уже не тонул, не захлебывался - словно в нем появилась какая-то новая, не очень понятная, почти волшебная способность удерживаться на плаву. И чем выше он теперь взлетал, тем было легче, свободнее - и той способности-силы в нем прибавлялось, и он уже знал, что умеет летать...

Полина Андреевна разбудила внука, когда во дворе запел первый петух, и Славику показалось, что он-то и поднял его.

– Что?
– спросил он спросонья.
– Какой остров? А-а...
– И вскочил с постели, вспомнив все.

– Подушка-то твоя где?

– Под кроватью, ба, - мгновенно соврал он, - я ее после достану.
– Он знал, что бабушке под кровать лезть уже не под силу. И начал быстро одеваться.

Было уже светло. Петушиные кукареку взлетали над Егоровкой как ракеты.

– Куда спешишь?
– уговаривала бабушка.
– На пожар, что ли? Никуда твоя рыба не денется. Я тебе чай вскипятила.

– Ба, ты мне его в бутылку налей и пробкой заткни. Я там позавтракаю - мне пока что не хочется.

Бабушка вышла провожать внука на крыльцо, и Славику пришлось выйти на улицу.

– Ты иди, ба, мы у Васька встречаемся.

– Смотри, в воду-то зря не лезь...

Славик обогнул Нинкин дом, оглянулся, перелез через забор, пронесся, пригнувшись, через двор, влетел в кукурузу. Его уже ждали. Все были в походных комбинезонах, но без шлемов.

– Летим?
– вместо приветствия спросил он. Больше всего на свете, Славик боялся, что ему скажут: нет. Что по каким-то причинам полет отменяется или откладывается.

– Летим, - ответил Грипа, - мы же договорились.
– И скомандовал: - Экипаж, по стартовым местам! А ты, Славик, садись на крышу.

На крыше корабля лежала отсыревшая за ночь подушка. Наш космонавт перевернул ее, отодвинул и сел на середину крыши. Корабль чуть гудел, под собой Славик почувствовал легкую вибрацию.Он не знал, как удержится на летающей тарелке.

Питя уже влез было внутрь, но вдруг обратился к командиру:

– Грипа, а можно я со Славиком? Ему ведь будет одиноко и страшно в отсеке.

Командир посмотрел на землянина. Тот, хоть и храбрился, в самом деле выглядел сейчас не очень уверенно.

– Правильно, - сказал он, - я должен был сам об этом догадаться.

Питя спрыгнул с лесенки, ведущей в люк корабля, Славик подхватил малыша и тот вмиг оказался на его коленке.

– Поднять крышу грузового отсека!
– приказал Грипа.

Сзади Славика раздался знакомый уже шелест, он оглянулся и увидел, как на него наезжают с двух сторон половинки прозрачного полушария.

– Не страшно?
– спросил Питя. Они оба были уже под прозрачной крышей, но дышалось по-прежнему легко.

– Нет, - ответил землянин почему-то шепотом.

– Положи подушку под спину и под голову. Вот так. А я устроюсь на тебе.

– Как дела?
– услышал он голос командира, словно тот находился рядом.

– Нормально, - произнес Славик космонавтское словечко.

– Тогда - старт!

Гудение в корабле стало сильнее. Питя взглянул на друга и положил крохотную ручонку на его руку. Диск качнулся... Еще раз... И медленно начал отрываться от земли. Кукуруза пошла вниз. Славика вдруг прижало к подушке, а ладони притянуло к металлической крыше корабля, как магнитом. Дыхание перехватило, в животе что-то оборвалось, затошнило и так стало больно в ушах, что он чуть не вскрикнул. Глаза закрылись сами собой, в них завертелись оранжевые круги. Питя, лежавший у него на животе, стал тяжелым, как свинец.

Еле-еле через какое-то время Славик смог с трудом вздохнуть, но глаза так и оставались закрытыми, словно кто-то нажал на веки пальцами.

Но вот стали приходить перемены. Сначала вернулось нормальное дыхание. Отлипли от крыши ладони. Он пошевелил коленями. Открыл глаза. И тут же закрыл их, потому что подумал, что еще плохо видит. Небо над ним было темно-синее, а когда взлетали, оно было уже голубое.

Заметно полегчавший Питя пошевелился.

– Набрали высоту. Ты как?

– Но-нормально, - выдавил из себя Славик и снова открыл глаза. Небо было по-прежнему темно-темно-синее.
– Какая сейчас высота?

– Километров, по-вашему, сто.

– А сколько времени мы летим?

– Минут десять.

И тут Славик снова испугался. Питя, по-турецки сидевший у него на животе, вдруг оказался в воздухе, поднятый, как факир, неизвестным чудом. Руками, правда, он помавал в воздухе, как балерина. Землянин хотел уже спросить у Пити, что с ним случилось, но подумал, что, может быть, случилось что-то не с Питей, а с ним самим. Небо почему-то он видит в пять с небольшим утра синим, почти черным, а нормальный человечек Питя парит в воздухе...