Купол над бедой

Дети есть дети, к какой бы расе они ни принадлежали и в какой бы эпохе ни жили. Никакой ребенок не захочет идти в кровать, особенно если пришло время идти спать, а в доме такие интересные гости, и над головой говорят сразу на трех языках: родном, чуть знакомом и совсем чужом. Наверняка это какие-то очень интересные секреты. И гостья такая любопытная, она и двигается, и пахнет странно! Но как ни пытались маленькие ддайг посидеть подольше, в какой-то момент их мама решила, что им совсем пора в кровать. И, как всегда, они залезли на своего обожаемого человека, такого большого и теплого, целиком принадлежащего им со всеми его чудесами, и потребовали, чтобы он спел им колыбельную.

У наместника был приятный голос. Полина знала это с первый встречи с ним, но сейчас, когда он пел, это стало особенно заметно. Он пел на певучем языке хозяев дома, потом на языке саалан, и, как смогла разобрать Полина, использовал разные диалекты, а потом дети начали что-то просить, настойчиво и громко, и он запел с детства знакомую "Ложкой снег мешая, ночь идет большая..."

Полина вздрогнула. Потом собралась и взяла себя в руки. "Заметь, звезда моя, мы для них тоже оказываемся чем-то сказочным. Видишь, он поет детям своей земли песню нашего детства. Интересно, какой еще привет из родного дома ты найдешь тут?"

Эта колыбельная стала последней. Пока еще довольные малыши отправились спать в сопровождении матери. Она вскоре вернулась, и неторопливый разговор потек дальше: о будущем лете, прошлой зиме, бабочках, цветах и северных - Сальферских - островах, о торговле с Хаатом и слухах из столицы, о моде на геммы с драконами и инкрустированные браслеты, о ветре и птицеящерах над морем, ночных цветах и шорохах.

А потом, после очередного глотка вина хозяин дома сказал:

– Тебя это порадует: королева Фианн узнала о смерти мужа, и у нее случился выкидыш. Новости меньше суток, но кто-то уже угостил ядом ее племянника. Драка за наследство началась, - улыбка хозяина дома показалась Полине слегка крокодильей.

– Муж сам?
– оживился наместник.

Его собеседник покачал головой.

– По слухам - Хтош, за Сайгдан.

– Эддар проиграл, - Димитри пригубил бокал, улыбаясь.

– Да, и, как обещал, пришел голым на совет, имея на себе одну перевязь, к восторгу всех присутствовавших. Внучка твоей жены выразила обеспокоенность, не простудится ли он, и отправила его в южный форт с отрядом. Он туда так и поехал, со словами, что пока голова королевы не будет прибита над воротами, одеваться он будет только для боя.

Они рассмеялись, похоже, новость доставила обитателям этого дома такую же радость, как и наместнику.

– Мне эта тварь нужна живой, но, - наместник сделал неопределенный жест рукой с кубком, - награжу первого, кто до нее доберется, все равно Гейр людей не удержит, у нее на лице все написано.

– Тебе стоит быть там самому, - стала неожиданно серьезной хозяйка дома.

Наместник вздохнул.

– Если Хтош и Умра сцепятся за Ибрис, лет пять им будет не до нас. Да, я должен быть там и помочь им заняться друг другом, а не нами, но не могу сейчас оставить Озерный край надолго, а за неделю или две я только зароню в людях сомнения в решениях Гейр. Так что я приду на солнцеворот, но не более того.

Полина сидела за столом, крутила в пальцах ножку бокала, рассеянно улыбалась, как и положено гостье, не осведомленной глубоко о делах хозяев и своего спутника, и не спеша прикладывала в своем воображении к обстановке картинки из знакомых сказок и книг фэнтези. Средиземье Толкиена все равно получалось ближе всего, и первая эпоха оказывалась больше всего похожей на обстановку, слова и темы, обсуждавшиеся за столом, - но это был не Валинор, нет. Это совершенно точно был Мордор. Она еще раз оглядела комнату, искренне любуясь всем, что видит. Изящными светильниками и украшенными стенами, потолком, по которому от центра к углам затейливыми виньетками бежал мелкий узор, посудой, украшенной тиснением из рыб и бабочек, скатертью с широкой цветной каймой, ароматом блюд и напитков и, конечно, собеседниками. Собеседниками, пожалуй, больше всего. Она еще не определилась, как относиться к хозяевам дома. В любом случае они были частью сказки, в которую ее привели. И сказка эта была прекрасной, но не показалась Полине доброй.

Она воспользовалась тем, что наместник занят беседой и некоторое время рассматривала его, готовая в любой миг перевести взгляд на стену, потолок или угол стола. Белокожий и кареглазый блондин, высокий, мощного сложения, с лицом скорее человека чувства, чем человека мысли, внешне он совершенно не был похож на мятежного валар Мелькора из сказания о сотворении Арды, был полной ему противоположностью во всем - кроме, пожалуй, роста. Моргот Бауглир, пока не поседел, был черноволосым и светлоглазым и отличался от прочих валар легким, почти сухим сложением. И он был сконцентрированной мыслью - а этот, кажется, состоит из одних эмоций. Тот сначала слушал врага и запоминал его слабые и сильные места, потом бил в больное - этот уверен в своей способности продавить желаемое силой и получить после этого принятие и даже любовь. Тот сам наблюдал и понимал противника, а этот уверен, что его захотят и смогут понять другие. И все-таки наместник Озерного края Димитри да Гридах был из одного ряда с Морготом времен войны камней. Вторая неделя голодовки изменила сознание Полины, и наместник казался ей королем некоего сказочного королевства, в котором совершенно нормально все то, что они тут обсуждают, и наверняка не только это.

Ей повезло: он так и не обратил на нее внимания, пока она разглядывала его.

"А что ты хотела, звезда моя, - обратилась она к самой себе, - любая сказка когда-то была политикой и войной. И как ни ряди ее в красивые одежды, все то, из чего потом сделают сказку, пока оно живо и продолжается, вблизи состоит из грязи, жестокости, крови, боли и страдания. Победи Саурон в войне колец, сумей он вернуть своего господина - и омерзительной помойкой нам бы предстал Валинор. Ты не исключение из общего правила. Просто твоя история, ну, если пользоваться логикой, должна бы кончиться не здесь. А это... это еще одно впечатление в твою копилку. Смотри, звезда моя, смотри. Чтобы было чем заплатить перевозчику".

Она решила еще раз прислушаться к голосам, чтобы ощущение осталось завершенным, и беседа поймала ее сознание, как паутина ловит летящее цветочное семечко.

– Эти квазигосударства мне еще много хлопот принесут, - качнул кубком князь.
– Так просто они внутрь себя не обвалятся, крови будет много.

– Вы сказали - квазигосударства? Как у муравьев и термитов? Или иначе?
– Полина все-таки приняла участие в разговоре.

Наместник чуть запнулся и ответил, скрыв улыбкой озадаченную мину:

– Я не знаю, как у муравьев и, как вы сказали? Терминов? А ддайг, - наместник неопределенно пожал плечами, - они сохранили титулы, но не способны поддерживать даже иллюзию государственности, поэтому понять принадлежность конкретного ддайг к конкретной орде можно, а вот понять, кто он там, - нет. Там нет принятия решений. Никакого. Все что они могут - это отбирать то, что им надо, от сородича.

– Извините, я не понимаю. То, что вы сказали, не соответствует основным принципам общественного устройства. Никакого вообще. Так не живут ни стадо, ни прайд, ни стая, ни рой.

– А ддайг - живут, - он двинул бровью, выражая свое отношение к этому факту. Кажется, не очень хорошее.

– Тогда у них должен быть внешний источник ресурса, позволяющий им не вымереть, - Полина сдвинула брови и чуть наклонилась вперед.
– Иначе ваша проблема решилась бы сама собой.

– Я бы очень много дал, - с легкой тоской сказал наместник, - за то, чтобы эта проблема решилась сама. Но, боюсь, не при моей жизни.

– Позволь, я попробую объяснить, - улыбнулась хозяйка дома.
– Полина, наши предки видели куда дальше, чем мы, они превратили Ддайг в благословенные земли, поистине. То, что ты видела в моем саду - это бледное подобие настоящих садов. Просто потому что и эта земля чужая, да и я не владею в полной мере магией, что позволяет говорить с каждым семечком и каждым жучком, решившим найти дом в моих владениях. А предки - они так могли. И даже столетия небрежения, утраты Искусства не убили ни сады, ни поля.