Купол над бедой
Шрифт:
Наместник с заместителями и сопровождающими успел только выйти из здания Адмиралтейства, миновать фонтан и подойти к скульптуре, изображавшей путника и очень странного квама-переростка, да еще обменяться по пути несколькими шутками друг с другом и с людьми из команды да Онгая. На этом все планы полетели к старым богам под хохот этих самых богов. Асана успела заметить краем глаза какой-то странный радужный комок, слетающий из кроны дерева прямо к князю... или к Дейвину... или нет, все-таки к князю, - и понять, что выбросить щит или поймать эту дрянь она уже не успевает. Еще она успела почувствовать сильное недовольство местной охраной, раскрыв рты смотрящей на этот комок, как на что-то совершенно безобидное. А потом грянуло так, что с ближайших деревьев посыпались листья.
Через бесконечную,
Подойдя к князю, Асана спросила:
– Ты обратно дойдешь, или тебе помочь?
Димитри рассеянно улыбнулся ей и ответил несколько невпопад:
– Изумительные ощущения. Я бы сказал, что это любовь, но не буду обманываться.
Только после этого он посмотрел наконец в лицо ждавшей ответа Асане и ответил:
– Конечно, дойду. Много чести ей будет видеть обратное.
Развернулся, опираясь на охранника, и действительно сам пошел в здание и дошел до кабинета. Только там он позволил себе слабость - придерживаясь правой рукой за диван, сначала осторожно сел, потом лег. Прибывший мигом медик из местных посмотрел на рану и присвистнул: из дыры площадью с кулак и глубиной сантиметра три выглядывали несколько металлических фрагментов, в рану попала ткань рубашки, мышцы и сухожилия выглядели грустно.
– Ну что, вызываем транспорт, едем в больницу? Нужно обезболивать, чистить и шить.
– Нет, - уверенно ответил бледный от боли и гнева князь.
– Вы сделаете все необходимое здесь.
– Но стерильность, инструменты...
– растерялся врач.
– Ну так попросите доставить, пока тут все готовят. Да шевелитесь же, черт возьми! Или вам будут ассистировать репортеры с Фонтанки, а это в мои планы не входит.
Врач пожал плечами и начал звонить по телефону в больницу. Дейвин остался с Димитри в Адмиралтействе, а Асана поехала с инспекцией одна, злая, как целый осиный рой, и натыкала местных в каждую промашку и недоделку. Думала она только об одном: встретив ту "ее", о которой упоминал князь, за такую "любовь" к ее наставнику и другу, она, пожалуй, выразит горячую благодарность. В местном стиле.
Я так и не знала, удалось ли мне вчера достать наместника, или вся подготовка была зря. Второй раз этим способом к нему подобраться не выйдет. С одной стороны, вчера он отменил все. С другой - на сайте администрации тишина, обычные отчеты о ничем не примечательном дне. Ушла я вчера до того, как квартал оцепили: по Вознесенскому, обогнув Исаакиевский собор, улочками у Главпочтамта к набережной Адмиралтейского канала, еще чуть-чуть дворами - и я дома.
Зайдя утром в пекарню на площади Труда, я купила конвертик с ветчиной и большой кофе. Планов не было никаких. Только я села за столик, думая позавтракать, как увидела у стойки Виталика. Он спрашивал, с чем сегодня пончики. И тут я поняла, что мне надо в Новгород. Забрав свой стакан, я подошла к нему и сказала:
– Привет. До Шушар не довезешь?
Он резко обернулся, и я впервые в жизни увидела, как человек превращается в анимешного персонажа с большими круглыми глазами.
– Что, мне черные волосы не идут? Ну извини, дома только эта краска была.
– Допивай, - он кивнул на стакан в моей руке, - и поехали.
На обратном пути Виталик остановился на заправке и написал в мессенджере ровно две фразы: "Жива твоя проблема. Автостопом до Новгорода отправилась".
Первым чувством Полины после встречи с этими новостями была радость. Она состояла из теплой легкости в теле и двух слов - "ффух, жива". Потом были мысли. Неприятные. Много. О самой ее реакции, значащей, что все очень всерьез, и уже не вчера. О том, что завтра может не стать любого из составляющих ее жизнь - Алисы, Димона, Юрки, Марины, Виталика. О том, что она, к своей досаде, вряд ли будет первой, и ей еще предстоят потери. И о том, что если она не хочет терзаться виной за то, что выжила,
и просыпаться по ночам с мыслью "а все ли я сделала, что могла, если я еще здесь?", то что-то пора менять. И еще о том, что она не успевает, фатально, катастрофически не успевает - и у нее не остается выбора.Дейвин заехал к донору под самый конец новогодних праздников. Вечер был очень милый, но Женька чувствовал, что Дэн чем-то озабочен, и это что-то касается его. Пока не прямо, но касается. Они мило посидели в гостиной, пожарили стейки на кухне, там же обсудили что-то из истории одежды Нового мира, что-то из истории оружия саалан, сварили кофе - и Дейвин наконец решился.
– Женька... у нас не проблемы. Еще не проблемы, но могут быть сложности. За себя не беспокойся, по крайней мере пока, но я знаю, что у тебя есть знакомые, у которых могут быть знакомые...
Ревский чуть заметно поморщился.
– Дэн, давай сразу к сути. Я умный, я соображу.
– Хорошо, - согласился граф.
– Эти ваши... следопыты, разыскатели...
– Ты про археологию Второй мировой и предвоенных репрессий?
– уточнил Евгений.
– Да. Передай им, чтобы с этого лета брали на раскоп ваших священников.
– Дэн, ты охренел, - невежливо выразился Ревский.
– Не все из павших даже крещены.
– Неважно, - очень серьезно ответил граф.
– Главное, чтобы живые не пострадали.
– Даже так...
– Ревский качнул головой.
– Понятно. Спасибо.
Первый открытый конфликт мирного Сопротивления с властью произошел весной двадцать третьего года, когда город в основном оттаял и родители начали выпускать детей во дворы без присмотра. То есть с весьма формальным "присмотром": раз в четверть часа из окна. В принципе, по новым правилам патруль Святой стражи имел право забрать детей прямо с внутридворовых площадок, если взрослых при них не было. Но тут они явно перегнули палку. Этих детей патрульные видели не первый раз, поскольку именно в этот двор ребята в сером заходили прицельно раза четыре и даже пообщались с каждым из детей. Так что сааланцы знали, что при малышах есть две бабушки. И то, что одна из них ушла в дом на четверть часа по вполне естественной причине, а вторая начала отвечать на звонок, когда пришел патруль, не называлось "дети брошены": взрослые при них были. Тем не менее сааланцы вызвали подмогу, оттеснили бабушек, забрали детей и ушли.
К наместнику или да Онгаю обращаться никто не стал. Одна из бабушек тут же позвонила соседу, имевшему связи с коммуной, державшей качалку через квартал, тот поднял своих друзей... Через час досточтимым без затей набили лица у Адмиралтейства, забрали всех, кого они намеревались грузить в машину, чтобы везти в Приозерск, и быстренько переправили в мастерскую при гаражах на проспекте Славы. Одновременно туда приехала и Марина. Подростков, взятых в других районах города, по одному отправили по домам, а вот с малышами было сложнее: Святая стража искала газель, в которой их увезли, по всему Питеру. Так что детки остались в мастерской. Они были тихими и какими-то вялыми, несмотря на то, что с них сняли уличное и выдали печенье с какао. Рассмотрев их, капитан мотоклуба Виталий Ланьков, Витыч для соклубников и Виталик для Марины, Полины и Алисы, понял, что они боятся. Своих детей у него не было, утешать людей детсадовского возраста он не умел. Поэтому сосредоточился на понятных задачах: сперва позвонил одной из двух бабушек, с которых все началось, и, убедившись, что она дома и может говорить свободно, предложил ей план действий. Услышав согласие и даже понимание, он нажал отбой и повернулся к маленьким гостям.
– Так, малышня, - сказал он, улыбаясь.
– Программа следующая: сейчас я вызываю нормальный транспорт, настоящих байкеров на настоящих мотоциклах, и мы с вами едем нарушать правила третий раз за сегодня, потому что если по правилам вас можно увезти от бабушки, не спрашивая согласия, то в... В мусорный бак такие правила. Понятно?
Дети закивали, начали шевелиться, и он продолжил:
– Мы поедем на мотоциклах далеко-далеко, там вы сядете на поезд и приедете в другой город, потом туда приедут ваши родители, вы с ними встретитесь и поедете оттуда... куда захотите. Договорились?