Купол над бедой

Асана, уже сидевшая с глазами шире лица, стремительно бледнея, выпалила:

– Но это же... Это похищение в рабство!

Петр Викторович печально кивнул:

– Ну да, траффикинг...

Бьерд все еще был весел, беспечен и вполне доволен собой, он даже поднялся на ноги, чтобы жесты вышли более убедительными:

– Да почему! Все же по закону! По их собственному закону!

Он, видимо, был намерен продолжить, но Дейвин заметил, что князь пошевелился в кресле - и не спеша повернул голову к окну. За окном были очень красивые сумерки, по темно-синему шелку неба не спеша катилась золотая монетка луны, считая черные складки веток... Дейвин услышал обращенным в комнату ухом звук удара, следом характерный негромкий хруст и через удар сердца и еще половинку - звук соударения двух твердых предметов. Маг повернулся обратно - ну так и есть. Никто и икнуть не успел, и вот, пожалуйста: досточтимый лежит на полу, из-под его виска растекается черная лужица, и Айдиш скорбно вздыхает: "Бедный Бьерд, он был так неосмотрителен..." А князь стоит, опустив голову, и дышит шумно и гневно. После оплеухи Димитри у досточтимого практически не было шансов выжить: удар сломал ему шею. Он был уже мертв, когда, падая, влетел головой в угол письменного стола, стоящего за креслами. Впрочем, детали уже совершенно ничего не меняли ни для досточтимого, ни для наместника... Нет, остановить князя, когда он так зол, конечно, можно, и потом даже последует благодарность, но как же было лень. Еще меньше хотелось после этого чувствовать себя недоумком, спасшим идиота. Ведь этот досточтимый точно решил бы, что все так и должно быть. Скверно вышло. Князю теперь придется платить штраф монастырю, а может, даже на службу в храм лишний раз сходить. А ему и так некогда настолько, что Дейвин уже месяца три не видел, чтобы Димитри пользовался хотя бы пудрой. Сам граф, при всей своей занятости, успел не только истратить весь запас средств, привезенных с родины, но и купить местное, хоть и с посторонней помощью, и даже научиться правильно наносить купленное на лицо.

Дейвин вздохнул, поднялся, прошел по комнате, открыл дверь в коридор, свистнул дежурной из гвардейцев, игравшей на смартфоне в какую-то головоломку:

– Позови кого-нибудь прибрать тут. И скажи, чтобы захватили мешок и носилки.

Секретарю князя, прибежавшему быстрее стюардов, граф сказал:

– Иджен, не стой тут столбом, иди вызови ему замену. Попроси, чтобы прислали кого-нибудь поумнее этого самоуверенного бездаря. И пусть поторопятся. И да, подготовь весь список его подвигов и отправь вместе с ним, прямо на носилках.

Закончив с Идженом, Дейвин сразу повернулся к Димитри:

– Князь, ты как себя чувствуешь? С тобой побыть или оставить одного?

Димитри мотнул головой, все еще не вынырнув из волны злости, с которой он боролся. Дейвин проинтерпретировал это для остальных:

– А, пойдешь во внутренние покои? Ну, мы не будем тогда мешать. Доброй ночи.

Он тихо развернулся и пошел к двери. Остальные двинулись за ним. Граф еще слышал, как за дверью Петр Викторович говорил Айдишу, приняв его за местного, что этому Бьерду он даже завидует в чем-то, потому что вот его проблемы наместник одним боковым в голову не решит, он ведь не сааланец. Дейвин прислушался и услышал:

– Да лучше бы на его месте оказался я. Дети-то из лагеря никуда не делись. Их там не восемь человек, между прочим. И все в курсе причины увольнения Полины Юрьевны, она от них ничего скрывать не стала. Так что найти психологов в программу после того, что они устроили, будет гораздо сложнее, а и так было непросто. И специалисты, если они вообще найдутся, будут хуже ушедших. А дырка в черепе решает все проблемы раз и навсегда. Тоже, что ли, уволиться нахрен, и вот пусть кто хочет, тот и гребет это все. А я устал, я дома был последний раз на Новый год. Вот какой смысл в этой программе, если они все равно пришли и сделали, что хотели? И даже без приказа? Пошутили, понимаешь, ради первого апреля, попробуй тут не поверь. День дурака? День дебила!

Дейвин поморщился. До Нового мира он не был особенно рьяным поклонником Академии, но считал, что если они что-то делают, то выбирают лучшие из возможных путей. Новый мир раз за разом показывал, что это не так. Но говорить что-то не было смысла. Оставалось только пожелать Айдишу доброй ночи, надеясь, что это не звучит как издевательство, и идти к себе.

Димитри, очнувшись минут через десять, посмотрел на труп Бьерда на полу, пнул ковер в сторону, чтобы под него не затекла кровь и не наделала еще работы стюардам, и, обойдя тело, ушел во внутренние покои, оставив открытой дверь в кабинет.

– Представляешь? Просто сгрузили тело на носилки и запихнули в этот их лифт, и все. Ни некролога, ничего.

– Да. Поневоле порадуешься собственному разгильдяйству, мы же должны были присутствовать.

– Не мы, а конкретно ты.

– Не я, а кто-то от отдела. Но вообще назначать совещание экстренно сегодняшним днем на время через час после окончания рабочего дня... совесть все-таки иметь надо.

– На самом деле ты просто забыл, скажи честно.

– Я забыл, потому что не хотел. У меня в конце концов и после работы жизнь есть.

– Бьерда жалко, классный мужик был. Прикольный такой, позитивный.

– Да... Вообще непредставимо, что они настолько дикие.

– Ну и чего теперь? Всем отделом увольняться?

– И где работу искать? Сидим уж, пока платят.

Из внутреннего чата пресс-службы наместника от 02.04.2023.

С утра Димитри, оставив кабинет стюардам и досточтимым, пошел к Асане. Она была уже в своей приемной, когда он пришел. Войдя к ней, он спросил себя, спала ли она этой ночью вообще. Присмотревшись внимательнее, решил: похоже, не только не спала, но и проплакала до рассвета. Сам он вчера, закрыв дверь во внутренние покои, принял ванну и лег спать. Едва ли не в первый раз за все время пребывания здесь это случилось раньше полуночи. Он не слышал, как и когда прибрали его кабинет, и не спешил узнавать о судьбе Бьерда. Достопочтенный сам придет побеседовать, когда и если сочтет нужным, и все сам расскажет. А вот вассалы князя были его заботой. И особенно Асана, оказавшаяся в крайне неудобном положении второй раз подряд.

Войдя, он спросил, ела ли она, и услышав "я была расстроена и забыла", вызвал человека, чтобы с кухни что-нибудь принесли. Убедив ее умыться и поесть, он сказал:

– Ну, теперь давай поговорим об этом всем.

Она опустила голову и положила ладони на затылок за ушами:

– Я не понимаю, что произошло.

– Хорошо, - сказал он с сочувствием, - ты можешь рассказать все по порядку?

– Димитри, мой князь... я не вижу в этом порядка. Я не понимаю, как могло то, что говорил достопочтенный, обернуться таким кошмаром...

Димитри криво усмехнулся, пользуясь тем, что Асана смотрит в пол и не видит его лица. Значит, достопочтенный сам, лично, не поленился посолить вино наместнику... Отчасти это даже льстило бы, если забыть на минуту то, что этот сын змеи и жабы должен будет пить из этого кубка и сам тоже. Князь одернул сам себя и остановился на том, что достопочтенный мог просто не посчитать нужным проявить внимание к некоторым деталям. И было ли причиной всех бед первое или второй, еще только предстояло выяснить.

– Оставим пока порядок, Асана. Просто расскажи, что было сначала, что потом. Начни с истории на трассе и продолжай до сегодняшнего дня. Хотя нет, погоди-ка. Где твой гребень?

Она улыбнулась. Некогда история их недолгой связи начиналась именно с того, что после охоты на ящеров, досаждавших половине предгорий, они расчесывали друг другу волосы, а потом спали, обнявшись, в горной хижине с временным очагом, где не было никого, кроме них. Димитри с четверть часа расчесывал ей кудри, потом ненадолго обнял, а затем сел в кресло напротив нее: