Курсант: Назад в СССР 14

— Этот Гриша мог убивать? — задумчиво спросила Света.

Мы с ней так часто обсуждали мотивы преступников, что порой она задавала мне такие вот вопросы — и вполне доверяла ответам. Знала, где нужно слушать буквально, а где — оттолкнуться от моих мыслей и вывести что-то своё, чисто профессиональное.

Я кивнул.

— Или самостоятельно, или в составе группы, я пока этого не выяснил. Свет, ну ты с ним поработаешь, будет эффективнее. Но, коллеги, важно вот что — странности этим не ограничиваются. Когда я только приехал, ко мне подсылали местную гадалку. Марфу Петровну. Вроде бы — из тех, кто за рубль предскажет судьбу и отворот-приворот сделает. Но на деле — женщина грамотная, кандидат наук, речь поставлена и всё такое. Хотели, выходит, меня сразу запугать или спровоцировать — и об этом попросил ее Гавриил Захарович Мещерский, председатель Нижнелесовского горисполкома. Так вот, я с гадалкой поговорил, вышел на нее, через проститутку Елизавету Грунскую.

Эксперты нашей команды ничему уже не удивлялись — только слушали очень внимательно.

— Марфа Петровна мне сама во всём призналась — подобрал я ключик, так сказать. А через несколько часов… она погибла. Пожар в доме. Уголовное дело не возбудили — мол, свечка, загорелась штора. Уж очень быстро всё закрыли. А мне ясно: это предупреждение. Чтобы не совал нос. Но я — сую.

Остальное я рассказал ещё быстрее — уж очень хотелось с этим закончить и действовать дальше.

— Что касается озера… Оно действительно чёрное. Но, по мнению геохимика, объяснение есть. Органические соединения, торфяное дно, подводные источники с высокой минерализацией. Всё это придаёт воде густой, вязкий оттенок, а по берегу — запах гнили. Вроде бы — научно. Но все, кто там бывал, чувствуют что-то другое. Не просто мрак — давление, страх, как будто что-то живёт под гладью. Рационального объяснения не хватает все-таки. И я выяснил интересную закономерность, что люди пропадали именно тогда, когда вода чернела. Почему? Для меня это пока загадка.

— И ты это все один выяснил? — восхитился Горохов. — Похвально.

— Ну, помогает мне один человечек, — ответил я. — Всё это время рядом со мной держится местный кагэбэшник — Орлов. С виду — скрытный, жесткий, и одновременно правильный. Пришёл сам, представился. Сказал, что прикомандирован для координации. Я поначалу ждал от него палок в колёса, но он, похоже, действительно хочет разобраться. Даёт информацию, не мешает. Иногда даже помогает. Но я его всё равно держу на карандаше. Потому что, если вдруг с его стороны пойдёт перекос — мы должны быть готовы. И вот теперь мы почти приблизились к разгадке. У нас есть землянка, есть вещи, есть парень, который, быть может, был звеном в этой цепи. Есть целая вереница «забытых» дел. Осталось вытащить всё это наружу, пока снова не затоптали. Потому что, если мы сейчас дадим слабину — всё уйдёт, как уходило раньше, куда-то во тьму. А если продавим — возможно, доберёмся до тех, кто действительно знает, что творится вокруг Чёрного озера. И кто за это отвечает. Но теперь вы со мной, а вместе мы их дожмем! Я уверен.

Горохов не перебивал. Лишь сжал губы, прищурился и после моей последней фразы резко хлопнул кулаком по столу.

— Сейчас они у меня попляшут. Где местный начальник?

Глава 14

В кабинет к нам всего через несколько минут зашёл Бобырёв. Лицо хмурое, в глазах стоит недовольство, как у человека, которого вызвали ночью просто так, но на дворе белый день. Но увидел Горохова — сразу выпрямился, как по команде. Нашего Никиту Егоровича трудно было не узнать. Все-таки личность в правоохранительных кругах очень известная, и с Москвой на «ты».

— Товарищ Бобырёв, — начал Горохов, достав из папки листок, — вот распоряжение. С этой минуты все дела по пропавшим людям и связанные материалы переходят под мой личный контроль. Вы временно отстраняетесь от управления вверенным вам отделом. До окончания расследования. Буду ходатайствовать о выведении вас за штат. А потом — будет проверка и оценка вашей деятельности. Уже после завершения расследования и принятия процессуального решения по делам и материалам.

— Вы… не имеете права! — вспыхнул Бобырёв. — У меня своё руководство, в области! Я подчиняюсь…

Он не то чтобы сдерживался — но всё-таки не решался дать при Горохове своему гневу полный ход.

— Прочитайте внимательно, — перебил его мой начальник, поднеся бумагу прямо к лицу. — Особые полномочия, читай внимательно, особенно вот здесь, где подчёркнуто карандашом. Видишь? «На время проведения следственных мероприятий, связанных с многочисленными случаями без вести пропавших граждан, все материалы, дела, а также полномочия, касающиеся расследования, передаются в ведение старшего следователя по особо важным делам прокуратуры СССР старшего советника юстиции Горохова Н. Е. Так же наделить руководителя межведомственной СОГ особыми полномочиями, касаемыми управления территориальным органом внутренних дел, на подведомственной территории которого произошли исчезновения граждан. Вплоть до отстранения руководителей отдела от исполнения обязанностей в целях эффективного расследования и проведения оперативно-разыскных мероприятий».

Горохов, закончив зачитывать, довольно крякнул. А потом вытер лоб рукавом и продолжил трясти документом:

— Подписано. Утверждено. Все процедуры соблюдены. На мое усмотрение. Всё. Точка! Не успел приехать, а терпение мое лопнуло.

— Это, простите, что ж получается? Вы меня — отстраняете? — раскраснелся начальник милиции.

— Временно, — сказал Горохов, садясь в кресло. — Я просто беру на себя то, с чем ты, извини, не справляешься. Я понимаю, у тебя, подполковник, своих дел хватает — хозяйство, служебный транспорт, административка, драки, пьяные, бытовуха и кражи… А это совсем другое. Дело на контроле в ЦК. Замминистра МВД лично курирует ход расследования. А у тебя бардак, мать за ногу! Люди десятками пропадают на протяжении многих лет, а все тишь да благодать! Это-то как же?

— А кто будет руководить отделом? — глухо пробормотал Бобырёв, уже понимая, что проиграл.

Горохов вопросительно взглянул на меня, мол, принимай бразды, Андрей Григорьевич, но я сразу покачал головой. Мне сидеть в кабинетах сейчас нельзя, я должен быть на земле. Рыть, копать, искать. Вовсе сейчас не до административно-управленческой рутины.

— Майор Катков будет руководить, — спокойно сказал Горохов и перевел взгляд на криминалиста, а Алексей под этим взглядом немного поежился. — Будет, значит, временно исполнять обязанности начальника милиции. Вот так-то.

— Я? — тихо выдохнул Катков, но потом глаза его засияли, будто он всегда мечтал порулить отделом, а не только таскаться с фотокамерой и кримчемоданом.

— Вы серьезно? — краснел все больше и больше подполковник.

Видно, Алексей по виду показался ему не столь представительным — хотя вообще-то комплекцию Катков отрастил уважительную.

— Серьёзнее некуда, — хлопнул ладонью по столу Никита Егорович, так, что стоящая на нем пишущая машинка звякнула. — Иного варианта я не вижу. Катков у нас специалист с опытом, вдумчивый, любит анализировать, вникать. А главное — работает по совести и по закону. В общем так, Виктор Игоревич… Я сейчас с главком твоим созвонюсь, все обговорю, пусть готовят приказ о ВРИО.

Бобырёв медленно встал.

— Я… простите… Но всё же… Я — Виктор Игнатьевич. Не Игоревич…

Горохов поднял бровь.

— Да хоть Иван Абрамович. Суть же ты понял.

— Так точно…

— Свободен.

Начальник милиции махнул рукой, опустил глаза и медленно вышел. Сказать ему явно было больше нечего.

— Вот и славно, — выдохнул Горохов. — Теперь местные нам палки в колёса не воткнут. Хотя, конечно… Ну всё, товарищи, начинаем по-настоящему работать.

Я кивнул, хотя внутри остался осадочек, потому что, вроде как, давили мы на своих. Но другого выхода не было. Я ведь честно давал шанс Бобыреву включиться в расследование, но он тогда не поверил, не заинтересовался — а возможно, рыльце у него уже давно в пушку. Это я выясню, и скоро.

— Никита Егорович, — сказал я, — надо бы ещё прокуратуру местную приструнить. Санкцию на обыск Лазовских жду сутки. А у меня уже руки чешутся всё перевернуть в этом доме.

— Да хрен с ними, — ответил на это Горохов. — Сейчас сяду и сам напишу постановление на обыск. От себя. Вместо их следака. А если местный прокурор не согласует — я лично поеду к нему и задам вопрос о саботаже. Бардак у них тут. Пора наводить порядок.

И я ему верил. Потому что если и был человек, способный продавить любую стену, то это был Горохов.