Курсант Сенька

— Мам, а они красивые будут? — оживился Ванька, размазывая по тарелке гречневую кашу с молоком.

— Будут, будут, — улыбнулась мать. — С карманами и на резинке, чтобы удобно было.

Геннадий Олегович одобрительно кивнул, запивая котлету чаем из гранёного стакана в подстаканнике.

— Правильно делаешь, Раиса. В ателье как следует сошьют, по фигуре. Сколько за работу возьмут?

— Тётя Галя из третьего подъезда говорила, что за детские брюки восемь рублей берут, за юбку — десять. Плюс подкладка и пуговицы — ещё рубля два выйдет.

— Ладно уж, — согласился отец, макая в чай кусочек сахара. — Зато носить будете долго. А то ходишь в этих магазинных тряпках — стыдно людям показаться.

Раиса Владимировна аккуратно сложила ткань обратно в свёрток и села за стол, наливая себе чай из алюминиевого чайника.

— Да, и Алёше тоже что-нибудь связать надо. Зима на носу, а у него и свитеров тёплых нет.

— Опять про Алексея, — покачал головой Геннадий Олегович. — Раиса, ты его совсем разбаловала. На прошлой неделе деньги отправила, а парень не маленький уже.

— А что такого? — встала на защиту сына мать, доставая из буфета банку повидла. — Он у нас заслужил. Вот недавно письмо пришло — пишет, как на занятии по баллистике отличился. Майор его перед всем курсом похвалил. Значит, голова у мальчика работает, не зря мы его в училище отправили.

— Работает, — согласился отец, намазывая хлеб повидлом. — Это хорошо. Значит, правильно сделали, что туда поступил. Поумнеет там, мужчиной настоящим станет. А то дома всё у тебя на кухне крутился.

— Помогал мне, — возразила Раиса Владимировна. — Хороший мальчик, заботливый. Только вот боюсь, не исхудает ли там? И не обижают ли его?

Геннадий Олегович рассмеялся и чуть чаем не поперхнулся.

— Рая, что за чушь ты говоришь! Нашему Алексею, наоборот, похудеть полезно. Ты его так закормила дома, что он как медвежонок стал. А в училище его в форму приведут, спортом нагрузят.

— Нормальный мальчик, — с обидой в голосе возразила Раиса Владимировна. — Здоровый, крепкий.

За окном же в этот момент прогрохотал троллейбус. Из соседней квартиры сквозь тонкие стены доносился знакомый голос диктора программы «Время» — размеренно и торжественно он рассказывал о трудовых достижениях металлургов Магнитогорского комбината.

— Мам, а можно мне повидла? — попросил Ванька, не отрывая взгляда от стеклянной банки.

— Можно, только чуть-чуть. А то зубы испортишь, — мать осторожно намазала ломтик черного хлеба тонким слоем густого повидла.

— А Лешка в училище тоже повидло ест? — спросил мальчик, сосредоточенно обгрызая хрустящую корочку.

— Не знаю, сынок, — задумчиво ответила мать. — Наверное, нет. Там столовая курсантская, кормят строго по расписанию. Каша, борщ, гуляш… — Она повернулась к мужу. — Вот поэтому и надо деньги отправлять, чтобы порадовал себя, а то мальчик совсем исхудает. Небось порции там скудные дают.

Муж поднялся с места и включил радиоприемник «Океан». Из потрескивающего динамика полилась знакомая мелодия «Подмосковных вечеров».

— Перестань его опекать как дитя малое. Парню полезно самостоятельным становиться. А ты все нянчишься с ним!

— Он у меня всегда маленький останется, — тихо произнесла Раиса Владимировна, принимаясь собирать со стола тарелки.

— Мам, а когда Лешка приедет? — внезапно спросил Ванька.

— Только на зимних каникулах сможет приехать, недели на две, — вздохнула она и мечтательно улыбнулась.

Ей хотелось, чтобы эти каникулы наступили как можно скорее. Раисе все еще было непривычно в доме без старшего сына. Она всегда радовалась, видя, как он с аппетитом уплетает ее стряпню. И уже сейчас мать думала о том, какие любимые блюда приготовить пусть уже и взрослому, но все еще маленькому в ее глазах Алешеньке…

Глава 10

Эти первые месяцы пролетели почти незаметно, и больше нас на учебе пока не задирали — мы с парнями уже начали из себя кое-что представлять. Так что довольные и счастливые в конце декабря собирались отправиться по домам на зимние каникулы.

Родителям в военторге я накупил гостинцев. Взял несколько банок сгущенки по шестьдесят копеек за штуку, шоколад «Красный Октябрь» по рублю пятьдесят, да конфеты в коробке «Красная Шапочка» за пять рублей — мать у меня сладкое очень любит. Еще мятные пряники за два рубля и несколько банок говяжьей тушенки по два рубля за банку.

Не забыл и с друзьями попрощаться — за эти полгода мы вместе через многое с ними прошли.

— Ну, бывайте, парни, — пожал руки Пашке, Алексею и Коле. — В январе перед учебой может встретимся в городе — сходим куда-нибудь.

— Договорились, я вам всем напишу! — улыбнулся Форсунков. — В городе с девчонками на танцы сходим обязательно! Или лучше так — ты нам, Сенька, сам потом позвонишь всем из своего райцентра.

— Хорошо, — кивнул я и, помахав им напоследок, отправился на автовокзал.

Иду и думаю вот — мать там наверняка в деревне сейчас от радости борща целую кастрюлю наварила, компоты из погреба достала, свинину с картошкой потушила, да пирогов наделала на целую роту. Но отдых отдыхом, а про спорт забывать не стоит — пока прогресс идет хорошо, спускать все на тормоза нельзя. Учеба же в военном только способствовала тренировкам — вытянулся еще немного, стал крепче, над мышцами отлично поработал, удары отточил. Уже представляю лица отца с матерью при виде меня — скажут — «Это что такое? Где наш Сенька?». Я ведь теперь заметно изменился внешне в лучшую сторону. Думаю, оценят — перемены им резко в глаза бросятся.

Но самое главное — я и сам был рад вернуться домой. Мои мать с отцом в этой жизни оказались неплохими людьми. И пусть еще не успел к ним как следует привязаться, но уже было ради кого стараться, а не только ради себя. Раз уж я в теле их сына, то и ответственность какую-никакую несу — во всяком случае, иного выбора для себя не вижу.

Можно было бы, конечно, все бросить еще в самом начале и уехать куда глаза глядят, но так поступить не мог — не в моем это духе, портить жизнь родителям этого Сеньки. Слишком жестоко было бы… Потому проведу время на отдыхе весело — будут не только тренировки и отдых с семьей, но и друзьям из школы напишу. У тех, кто учится, тоже должны быть каникулы, а у Мишки — праздничные дни в цеху или отпросится у своего дяди Васи, кем он там ему приходится. В общем, встретимся и все обсудим.

Пока вот такие планы, а далеко в будущее заглядывать особо не хочется…

* * *

Вот она — родимая изба! В окошке, как всегда, мерцает теплый свет, а из трубы вьется дымок — значит, в доме натоплено до жары, и мать уже накрыла на стол. И только ступил я во двор — собака залаяла, а потом кинулась ко мне и принялась облизывать. Почесал лохматого за ушами, а тут и мать на крыльцо выскочила — стоит, в шаль укутавшись.

— Сенька? — удивилась она сперва. — Ой, как же ты вымахал, сынок! — всплеснула руками и бросилась ко мне в объятия.