La Cumparsita… В ритме танго

— Уверен, что так быстрее будет. Ты сейчас подсуетишься с медобходом, а завтра принесешь направления, в которых будут стоять отметочки о том, что ты сдала все перечисленные анализы и прошла хоть какую-то часть узких специалистов. Угу?

Вот же сволочь!

— Я уволюсь, — выставив на пояс руки, угрожающе рычу.

— Тебя и так уволят, Горовая. Пойдешь на содержание к муженьку, который будет просто счастлив! Эскорт-услуги согласно прейскуранту. Не только сине-черный штамп в отечественном паспорте, но и денежное содержание красивой, но бесполезной в денежном искусстве, аргентинской куклы…

— Закрой рот! — перебиваю Бусу.

— … а так хотя бы будет так называемый последний шанс запрыгнуть в вагон законопослушных исполнителей.

Да пошел он!

Хватаю свою сумку, проверяю имеющееся содержимое, закидываю внутрь мобильный телефон и все же просматриваю выписанное давным-давно направление на плановый осмотр. Хотела бы проигнорировать, да видно ничего не выйдет.

— Даша! — кричит мой свекр. — Детка, ты все?

Подскакиваю к перилам и, перегнувшись через них, с улыбкой вниз ему говорю:

— Иду, Сергей Сергеевич…

Поликлиника, регистратура, в которой даже нездоровой телом мне не протолкнуться, узкие коридоры, пропахшие лекарством, дерматиновые лавочки, забитые тяжелобольными или только лишь обследуемыми клиентами на стационар… Чертовы электронные талончики и любимая живая очередь с вполне конкретной целью — просто пообщаться:

«Как вообще здоровье? Что да как?».

Я выполняю все, согласно назначениям — рентген, общие анализы, тест на «Ш, Б, М, Н, К» и тихий шепот «свистящих» чисел в кабинете отоларинголога.

— Слух превосходный, — с улыбкой пишет доктор, сдвинув на бок лобный рефлектор. — Жалоб нет?

— Нет. Спасибо, — перебираю пальцами ремешок своей сумки и нервно посматриваю на время.

— Вы куда-то торопитесь? — замечает мои суматошные движения.

— Меня муж ждет, — бросаю взгляд в ее записи и непроизвольно улыбаюсь, там все «плюс», «удовлетворительно» и «сто процентов».

— Что у Вас еще осталось, — она переворачивает амбулаторную карточку для того, чтобы, по-видимому, прочесть мои имя и фамилию, — Дарья Алексеевна?

Открываю свои заметки и пролистываю список. Вожу пальцем и отмечаю закрашенными квадратиками то, что уже выполнила.

— Кажется, хирург, дер-ма-то-ве-не-ро-лог, — читаю по слогам, — и невропатолог.

— Сегодня неприемный день. Подходящее время уточните в регистратуре, пожалуйста, — любезный врач пожимает плечами. — Так что, потерпите еще несколько минут. Я постараюсь быстро закончить и отпустить Вас к мужу.

Шепчу «спасибо» и громко выдыхаю:

«Хорошо!»,

а врач в ответ мне мило улыбается и ниже над столом опускается головой, всматриваясь в свои записи.

Занятия на сегодня отменились, зато я, кажется, выторговала себе еще один годик танцев. Вот что значит шустро подсуетилась! Стучу по хлопающим сенсорным клавишам и почти письменно сообщаю своему партнеру-компаньону и по совместительству начальнику о том, что «чиста», «стерильна», слишком «зорка» и «не глуха», а к работе буду допущена через три узкоспециализированных врача. Кстати, последние два пункта о зрении и слухе для танцовщицы профессионально важны и жизненно необходимы.

«Спасибо!» — отвечает Буса и дарит после восклицательного знака розовощекий улыбающийся эмодзи с тремя розовыми цветками.

Тюльпанчики? Он это серьезно?

«Не от мужа не беру! Извини…» — язвлю над Игорем и все-таки в конце сообщения ставлю ручной знак примирения.

«Без обид? А я, действительно, свободна на сегодня?» — отправляю еще одно уведомление.

Он подтверждает и даже добавляет пожелания хорошего дня и страстного вечера. Ах, как сильно переигрывает, но слегка пережимает. Однозначно! Но мое сегодняшнее настроение не располагает к началу выяснения отношений с Игорьком. Пусть тешит себя мыслью, что его малышка-кумпарсита завтра-послезавтра выйдет в танцевальный зал свежей и освидетельствованной всеми городскими эскулапами примой-балериной.

Муж не звонит и ничего не пишет… Такая вот проблема! Его абонентская карточка на моем мобильном уже несколько дней закрыта. Обновлений нет, а «клиент», по-видимому, не спешит оплачивать статус-премиум и понижает общий рейтинг по лайкам и по обыкновенному общению до «вызывающего подозрения». Поэтому пишу сама, после проверки на грамматические ошибки, отправляю и начинаю нервничать в ожидании его ответа. Похоже, ему сейчас не до меня или он занят очередным гоночным открытием? Ярослав молчит: и в текстовых сообщениях, и голосовым оповещением. Хмурюсь, формирую складку между бровей, но тут же распрямляюсь и улыбаюсь. Нет проблем! Значит, я сделаю сюрприз и все равно проведу весь день со своим любимым человеком…

— Добрый день, — поднимаюсь в тренерскую палатку и здороваюсь с присутствующими. Мужчины улыбаются, подмигивают и одобряюще кивают головами в знак своего приветствия.

— Даша! — Алексей Петрович раскрывает руки, затем закидывает голову, как будто бы заходится в приступе демонического смеха, и ждет не двигаясь, когда я подойду, чтобы обняться с ним.

— Где Ярослав? — качаюсь в его объятиях, а взглядом обвожу просторное, сегодня сильно продуваемое, помещение.

Мельком замечаю чересчур серьезного Кирилла в фиксаторе стопы и огромных, по-моему, отцовских наушниках, внимательно следящего за видео, транслируемом на большом экране, потом в поле моей видимости попадает команда тренеров, странная парочка механиков и праздно шатающихся зазывал, собравшихся возле какого-то навороченного монитора, а вот мужа я, как ни стараюсь, среди всех этих любопытных зрителей не вижу, словно его здесь вообще нет.

— Где он? — кручусь, оглядываюсь и, кажется, уже психую.

— Надень-ка это! — «Карл», как обруч или драгоценную диадему, водружает мне на голову наушники с пушистым микрофоном. — Прием? — крутит пальцем у виска, проверяя связь. — Даша?

Одобрение киваю и внимательно прислушиваюсь к очень странным звукам, доносящимся из заключенных в лайковую кожу динамиков. Какое-то глупое пение, несуразное бухтение, бормотание и определенно нерусский счет, еще, похоже, звериное урчание или океаническое брожение, словно у кого-то бред или посталкогольный синдром, или неизлечимая болезнь желудка…

— Что это? — громко квакаю в свой микрофон.

— Это твой муж, — с улыбкой старый тренер отвечает. — Его манера езды и общения! Горовой на своем пределе, поэтому, — он посмеивается, — чушь в эфир вещает…

Я не могу в это поверить! В голове не укладывается, что Ярослав на такое решился. Он же обещал и наотрез отказывался! Этого не может быть! Нет, нет, нет… У него же травма, страшная, непоправимая и навсегда неизлечимая — нет руки! Сам же говорил, что не вернется в спорт. Более того, заверял, что этого не хочет. Он ведь инвалид, у которого вместо левой руки почти роботизированный протез. Это сон, а я должна вот-вот проснуться? Так растолкайте, ради Бога!