La Cumparsita… В ритме танго

— Я не согласен, Даша. Рассказать о себе и впечатать ему в душу ложную надежду, типа это не конец. Нет уж! Пусть старается и ни с кем себя не сравнивает. Он станет лучше, если закончит слушать, что говорят другие люди и отойдет от установки, транслирующей сообщение о том, что: «Раз мой отец в девятнадцать лет не мог нормально выполнить старт, потому что у него от страха дрожали не только руки, но и дергались ресницы, подлавливая нервный импульс большого тела, то и мне на дано, не стану, брошу и покину». Или наоборот! Весьма простые умозаключения. Каждый индивидуален, прекрасен, закончен и несовершенен так же индивидуально. Мы эксклюзив по жизни, а значит…

Я не согласна! Вот моя семья, например… Глубоко вздыхаю и откидываюсь головой на крепкое мужское плечо.

— Здесь так спокойно, Ярослав, — перебиваю мужа, прикрываю веки, мотаю головой, принюхиваюсь к любимому запаху, кончиком языка облизываю щетинистую скулу. — Поласкай? — обхватываю его руку, опускаю нашу связку вниз и прячу, как тайное сокровище, под плед.

— Расскажи о результатах, Даша, — муж тут же перехватывает мой посыл, а я шире раздвигаю ноги.

Чувствую, как Ярослав касается своей ладонью моего нижнего белья, осторожно сжимает плоть и пальцами в сторону отодвигает трусики.

— Да-а-а-а! — забрасываю свои руки ему на шею и подаюсь вперед. — Вот та-а-а-а-к…

— Даш… — шепчет в мои губы, не останавливаясь там внизу. — Открой глаза, рыбка, и смотри на меня.

Я выполняю просьбу и еще сильнее притягиваю его к себе. Сама насаживаюсь на мужские пальцы, которые он за каждой моей попыткой с издевательским смешком от центра наслаждения мгновенно убирает, забираясь по давно проложенному курсу вверх на самый лобок. Ярослав пытает лаской и с коварным прищуром всматривается в мои глаза.

— Что случилось, детка? — теперь щекочет кнопку наслаждения, затем проводит раскрытой ладонью по липким от выступившей смазки складкам. — Ну же… Как ты хочешь?

Я дергаюсь, впиваюсь ногтями в кожу головы, расчесываю мужские волосы, выгибаюсь и шиплю ему в лицо:

— Еще хочу!

Ярослав умеет дарить мне наслаждение, которое я всегда любезно принимаю.

— Еще… Еще… Еще.

Он трахает рукой, при этом не сводит с меня пытливых глаз. Его движения ускоряются, а я струной вытягиваю нижние конечности и поджимаю пальцы на ногах. На финальных изматывающих меня скольжениях я почти рычу, выплевывая звуки уже накатывающего эмоционального освобождения.

— Господи-и-и-и! — сильно содрогаюсь и пищу.

— Тшш, — он резко убирает руку и перегибается через мое плечо. Раскрывает плед и смотрит на то, как дергаются внутренние стороны моих бедер и как похабно выглядит мое женское начало с на сторону сдвинутым исподнем бельем.

— Отличное продолжение вечера, кумпарсита. Твой черед!

— Хорошо, — трепеща ресницами, с придыханием произношу.

Кряхчу, пока свожу поплывшие от ласк конечности, усаживаюсь поудобнее, пытаюсь развернуться, одновременно с этим запускаю руку в разворот его рубашки, облизываю глубокую ямку у основания шеи, затем забираюсь выше, сильно прикусив подбородок Ярослава, плавно отстраняюсь и смеюсь:

— Что мне делать? Подскажи, пожалуйста. Я хочу как можно быстрее отработать свой долг.

— Расскажи мне, как твой день прошел! — спокойным тоном отвечает, закладывая мне за ухо выбившуюся прядь закрученных волос. — Даш, ты же помнишь…

Сейчас он мне заложит о доверии! Еще бы! О таком он каждый божий день твердит. Как такое можно забыть? Хотя… Не нужно обладать особыми способностями, чтобы просто не упоминать о том, что давно пора похоронить.

— Ярослав…

— Не обманывай меня, Даша, — обводит пальцами обводок, щекочет, как блохастую шавку, за самим ушком, спускается на мочку и несильно прижимает мякоть. Затем подается ко мне и как будто по-отечески прикладывается к моим губам. — Не надо, детка. Что случилось? Я вижу все и…

— Ты меня читаешь, Ярослав?

— Да.

— Интересно? — язвлю с кривой улыбкой.

— Да, — серьезно отвечает.

— Ты забыл добавить «пока», — ухмыляюсь и тут же корчу недовольную рожу. — Извини…

— Я читаю, потому что автор нравится. Интересно пишет, очень необычно…

Это означает, что я интересная и необычная? А он торчит от содержания или все же не вдается в смысл?

— Твой формат, Ярослав?

— Вполне. Мне подходит и слог хороший.

Рисую ногтем пальца завитки на его шее, прикрыв глаза, губами прикладываюсь к любимым мушкам на щеках. Я пробую на вкус собственного мужа, которому не в состоянии кое в чем постыдном признаться, потому как если расскажу, то от неизбежного горя, которое он мне законным разводом организует, умру.

— А когда прочтешь, отложишь? Соорудишь полку «избранное», «приватное, потому что пошлое» или «абсолютно неинтересное, потому что долгое»?

— Я начну сначала, рыбка — подмигивает и улыбается. — Извини, но я, видимо, недалекий или тупой.

Мы друг для друга, как раскрытые книги. Ну что ж… Я хотела рассказать о проблеме, исключительно о своей проблеме, у Ярослава проблем с этим, с пресловутым деторождением, нет.

«Представим ситуацию, пожалуй…».

Пока я не начала говорить, надо бы подстраховаться и подстелить страхующую мягкую подстилку. Не могу лететь без парашюта и подушки с такого небоскреба, на который наш брак, уже два года как, вознес меня. Это больно, а это… Это мой любимый Ярослав! Который, возможно, от меня откажется и бросит бесплодную или не «способную к зачатию» жену, так до конца и не прочитав.

— У меня… — начинаю говорить и мгновенно затыкаюсь.

Молчим! Еще чего-то, видимо, ждем. Когда накатит вдохновение или страх меня отпустит и стыд прекратит судьбой назначенную пытку?

— У меня… — вторую жалкую попытку предпринимаю, но в наш разговор вклинивается его мобильный телефон. — Кто это? — вздрагиваю и, вытянувшись, отстранюсь.

— Не знаю.

Придерживая меня искусственной рукой под спину, правой отвечает на звонок:

— Добрый вечер, Алексей!

Это папа! Мое спасение, наверное. Хотя лучше бы это был Сергей!

— Да, спасибо. Конечно, — спокойно отвечает, всматриваясь в меня.

Что еще за соглашение? Что за благодарность и игривая ухмылка?

— Было бы замечательно, — Ярослав подмигивает и улыбается. — Мы будем! До свидания, — и неторопливо отключает телефон.

— Что случилось? — с дрожью в голосе задаю вопрос.

— Нас в гости приглашают. Чего ты встрепенулась, рыбка?

Это чертов непорядок с совестью, товарищ. Верещит проклятая от объема информации, которой не с кем поделиться потому, как в случае разглашения, носителю секретов секир-башка и все недолга.

— Нам пора? — дергаюсь и пытаюсь встать с барьера.

— Даша? — теперь двумя руками вжимает меня в себя, я смешно крякаю и застываю, прекращаю все попытки и чего-то жду от Ярослава. — Я весь твой и готов слушать! Пожалуйста, начинай…

«Я больна, любимый… У меня женские проблемы… Я не смогу родить тебе ребенка из-за юношеской оплошности, в результате которой я сознательно лишила себя возможности стать матерью наших детей. Меня предупреждали о последствиях, я не слушала, брыкалась, рычала и просила лишь о том, чтобы этот эмбрион вырвали из моего нутра и выписали через два часа. Но…» — так, наверное, нельзя, к тому же, это очень грубо.