Lady Покер

– У меня возникли проблемы, – тихо произнесла она. – Некоторые затруднения с деньгами, совсем небольшие. Мне срочно нужны тридцать тысяч. На пару дней, до вторника. Возможно, я даже верну их в понедельник. Я готова оставить вам акции в залог.

Мы с сыщиком обменялись взглядами. Это была хоть какая-то зацепка, тонкая ниточка надежды. Вдруг она не сможет вернуть деньги, и тогда акции достанутся нам?

– Что ж, – сказал я, – помогать дамам в трудную минуту – долг джентльменов. Только придется подождать пару часов, пока я привезу деньги и договор залога.

Барбара ответила, что никуда не торопится и готова ждать прямо здесь, если Алесандро составит ей компанию.

– Всегда к вашим услугам, – произнес сыщик и наполнил ее бокал вином.

– Это так мило с вашей стороны, – Барбара отложила смятую салфетку и положила ладонь на руку Алесандро. – Давайте выпьем за знакомство и за таких приятных мужчин, как вы. Это такая редкость, такая редкость… И, Алесандро, прошу вас, не наливайте мне больше. Иначе я не ручаюсь за последствия. Мне нельзя много пить…

Я забрал из офиса подготовленный Ирен договор залога и поспешил в контору брокера, где меня ждали тридцать тысяч евро. В тот момент, когда я пересчитывал деньги, позвонил сыщик и сказал, что убедил Барбару перебраться из торгового центра в более пристойное место: они едут ужинать в «Mon Paris».

Через полчаса я примчался туда. Сыщик и Барбара пили французское шампанское и ели черную икру. Отмечали, как выразился хитрый идальго, «начало плодотворного сотрудничества». Барбара уже не издавала нервных смешков, а громко смеялась и постоянно косилась на золотую цепочку на смуглой шее Алесандро. «Дал же Бог некоторым людям способность безумно радоваться простым желаниям – съесть кусок мяса и заняться с женщиной любовью», – недовольно подумал я и почему-то обозвал их про себя «голубками».

Шампанское стоило почти двести евро, было очень сухое и очень игривое. На вкус напиток парижских бездельниц проявлял легкие нотки заморских пряностей и цветов, а каждый из пузырьков в бутылке стоил, наверное, не меньше одного цента или, по крайней мере, цент за десяток. Барбара и сыщик непринужденно болтали. Я же сидел как на иголках, поминутно оглядываясь по сторонам и ожидая каких-нибудь неприятностей. Наконец я не выдержал и достал из дипломата договор и деньги.

– Что, уже заканчиваем? – разочарованно произнесла Барбара.

– Простите, но вынужден вас покинуть, – сказал я. – Давайте закончим сделку.

Тридцать тысяч евро и договор залога акций лежали на столе между вазочкой осетровой икры и бокалами шампанского. Пузырьки в бокалах шумной стайкой пробивались к поверхности и с шипением исчезали в воздухе.

– Спасибо, я обязательно все верну через пару дней. – Барбара взяла со стола деньги.

Пачка евро исчезла в дамской сумочке, примостившись между помадой, кремом для рук и пудрой. Барбара закурила сигарету и начала читать договор. Ее глаза широко раскрылись и скользили по тексту, подолгу цепляясь за строчки, словно она боялась споткнуться и упасть. Прошло несколько минут.

– Ой, простите, я увлеклась! – Барбара отложила договор и пьяно хихикнула. – Зачем читала? Все равно в этом ничего не смыслю. Вы же не обманете меня, правда, Алесандро? И, надеюсь, проводите домой. Я боюсь ходить вечером одна.

– Желание дамы для меня – закон! – воскликнул Алесандро.

Подпись была поставлена. Я убрал со стола договор и долил остатки шампанского в бокалы «голубков». Пузырьки в бокалах возбужденно зашушукались. Алесандро предложил тост за то, чтобы деловые отношения перерастали в дружеские. Барбара согласно закивала, добавив, как трудно женщине без доверия и поддержки настоящих джентльменов. Я встал, чтобы попрощаться. Барбара жеманно протянула руку для рукопожатия. Да, мир изменился: раньше женщины имели меньше прав, но протягивали руку для поцелуя!

Провожая меня до дверей ресторана, сыщик попросил тысячу евро. Предыдущий аванс он уже потратил на «покупку информации и транспортные расходы». (Дороговато мне обошлась поездочка на его «Мерседесе»!) Мне ничего не оставалось, как выдать ему деньги.

По проспекту неслись сотни машин. Жители мегаполиса торопились урвать от уикенда свою порцию наслаждений. Я сел в «Шевроле» и закурил. Деловые переговоры всегда истребляют тысячи нервных клеток, а если в них участвует женщина, то, наверное, миллионы!

Я достал телефон и сбросил СМС Элизабет: «Может, встретимся?»

Тут же пришел ответ: «Конечно, а то я уже решила, что сердце рыцаря охладело и стало скупым!»

«Через два часа в казино?»

«ОК».

– Ну что же, вперед, – громко обратился я к «Шевроле». – Нас ждет интересная молодая особа!Автомобиль заурчал и выехал на проспект. Справа на сиденье поблескивал черной кожей дипломат с договором залога акций.

* * *

– Как тебе моя новая стрижка, мистер Джек? – первое, что спросила Элизабет, когда мы встретились в казино. Ученица коротко постриглась и перекрасилась. Длинные каштановые волосы трансформировались в элегантно-хулиганскую копну ярко рыжего оттенка, открывающую мочки ушей. От локонов, которые так волновали меня прежде, осталось несколько волнистых прядей, спускающихся сзади до плеч.

Что сказать женщине, когда тебе не нравится? Конечно, похвалить – дело все равно сделано, ничего не изменишь. Правда, сказанная вслух, часто портит настроение. Поэтому я бессовестно солгал.

– Очень красиво, даже лучше, чем прежде.

– Правда?

– Я же не твой любовник, чтобы врать.

(Грешить, так до конца!)

– Спасибо, а то я волновалась – как-то непривычно. Зато что-то новенькое, – уговаривала она саму себя.

– Сколько у нас времени? – уточнил я, заметив, что Элизабет поглядывает на экран мобильного телефона.

– А что?

– Сегодня же пятница, – я прищурился, открыто намекая на то, что в прошлую пятницу она уехала слишком поспешно.

– Людьми легко управлять, когда им что-то нужно от тебя. – Она бросила на меня озорной взгляд. – Поэтому сегодня я твоя, добрый рыцарь!

– Моя? Насколько?

– Вся, кроме коленок и чуть выше! – Элизабет громко засмеялась, сбив с ритма унылых игроков за соседней рулеткой. – Но только после покера и урока кулинарии в ресторане.

– Ну да, конечно, я же обещал… – растерялся я, не готовый к такому повороту событий.

Мы приступили к обучению.

Не знаю, как Элизабет училась в юридическом колледже, но все, что касалось покера, усваивала моментально. Я объяснил ей правила ставок и некоторые особенности тактики игры. Она слушала, поставив локти на игровой стол и подперев лицо руками. На Элизабет был уже знакомый мне синий пуловер с размытыми белыми фигурами, вокруг шеи вилась широкая цепь. Карие глаза, не мигая, смотрели на карты.

После тактики игры я перешел к правилам блефа:

– Все очень просто: когда у тебя слабая комбинация, ты делаешь вид, что она сильная, и играешь так, чтобы напуганный противник сбросил карты. И наоборот – когда на руках сильная карта, делаешь вид, что у тебя слабая комбинация, чтобы не спугнуть противника. Тогда он сделает большую ставку, которую ты выиграешь. Понятно?

Элизабет поправила волосы и задумалась.

– Другими словами, ты врешь и обманываешь.

– Не врешь, а блефуешь. Блеф – это законный и честно оплаченный обман. Противник знает, что ты можешь блефовать, это входит в правила игры – в отличие от бизнеса, например.

– Но все равно выходит, что суть блефа в обмане. Значит, быстро заработать деньги без обмана все-таки невозможно…

Звонок мобильного прервал мои возражения.

– Прости, мистер Джек, это важно. – Она взяла в руки телефон. Я кивнул и вежливо отвернулся.

– Ждите, – строго приказала кому-то Элизабет, выслушав абонента. – Деньги должны привезти, это точно. Тридцать тысяч. – Элизабет убрала телефон в сумочку. – Прости, дорогой учитель. На чем мы остановились?

– На том, что блеф – честный обман, предусмотренный правилами игры, – повторил я, раздумывая про странное совпадение: Барбара тоже просила тридцать тысяч. Может, сегодня это роковая цифра? Или, наоборот, счастливая?

– Сейчас попробую разобраться, – рассуждала вслух Элизабет, раскладывая карты на сукне. – Предположим, мне выпала сильная карта: три дамы и два валета. А у противника, допустим, две пары, тоже хорошая карта. Я блефую – делаю наивное и простодушное лицо и говорю «пас», то есть денег не ставлю. Противник думает, что у этой глупой девчонки с красивыми коленками слабая комбинация, и ставит в банк кучу денег. Так? – Ее руки возбужденно поправили цепь на шее, глаза заблестели. Из молодой девушки она превратилась в грозную охотницу, поджидающую в засаде жертву. – Тогда я уравниваю деньги и неожиданно ставлю все, что у меня есть. Он попался и проиграл. Я все правильно сделала?

– Да, но слишком много эмоций. Когда играешь, ничто не должно выдавать твоих чувств.

– Я знаю, но порой так трудно сдерживать себя…

– Не забывай, что противник тоже может блефовать, – я стал раскладывать на столе карты, чтобы разобрать подходящую комбинацию, но остановился, заметив, что ученица стала набирать текст сообщения.

– Продолжай, продолжай, – сказала Элизабет, не отрывая глаз от экрана телефона. – Я слушаю внимательно.

– Давай прервемся, если тебе некогда, – деликатно предложил я.

– Нет-нет, все в порядке, – она отправила сообщение. – А может, и правда закончим на сегодня с картами – поедем в ресторан и что-нибудь съедим? Что-то я проголодалась. Но в следующий раз обязательно сыграем на деньги. Обещаешь?

– Не рано ли?

– Мистер Джек, я не шучу: хочу сыграть на настоящие деньги, по-крупному. Мне это очень надо, ты даже не представляешь, насколько!

– Чтобы играть на большие деньги, нужно их иметь.

– Возьму в долг или продам «Мустанг». Я же обязательно выиграю, сам знаешь – новичкам везет.

Я смотрел на Элизабет и думал, откуда в этой девушке, по сути, еще девочке, столько страстного желания выиграть, даже поймал себя на том, что немного завидую ей. Но все-таки попытался предостеречь.

– На крупный «кэш» играют профессионалы…– Ну и что? Мне повезет – надо верить в свою удачу. – Она взглянула на экран мобильного, на секунду задумалась и бросила телефон в сумочку. – Все. На сегодня забудем о картах и делах. Едем в рыбный ресторанчик, я там недавно ела отличного лобстера. Один знакомый угощал, – Элизабет сделала акцент на слове «знакомый», видимо, ожидая моей реакции, но я молчал, собирая карты со стола. – К тому же у меня есть, за что выпить – обещали вернуть должок. Бросай свой автомобиль здесь, а до дома я тебя довезу.

* * *

«Шевроле» остался у казино, а «Мустанг» резво понесся по вечернему городу. Двести шестьдесят лошадиных сил грозно ревели на перекрестках, пугая прохожих. Тело Элизабет, казалось, слилось с изгибами машины, и мир для нее превратился в трассу. Она увлеченно крутила руль и давила на газ, забыв про меня и все вокруг, – только рука машинально поправляла волосы, да уголки губ напряженно улыбались.

Сначала я хотел попросить ехать помедленнее, но потом вжался в кресло, проверил надежность ремня безопасности и отдался скорости. Зачем останавливать женщину, если она возбуждена?

В ресторанчике нам подали лобстера, устрицы и бутылку «Пуи Фуме».

Было хорошо. Устрицы пахли морем, белое вино – полевыми цветами, девушка – сливками и немного бензином. Такой, наверное, и должен быть вечер пятницы.

– Ты часто блефуешь, когда играешь? – спросила Элизабет.

– Часто нельзя – противник быстро раскусит твои приемы, и ты проиграешь. Блефовать нужно с умом, аккуратно, – ответил я, поддевая мясо лобстера на вилку.

– Понятно. А в жизни тебе часто приходится обманывать людей?

– Иногда по мелочи лукавлю. Не умею врать.

– Ты молодец, – Элизабет откинулась на стуле. – А я часто говорю неправду. И, ты знаешь, людям это нравится. Они постоянно требуют: «Ну, скажи мне правду!», а в душе все равно надеются, что их обманут. Раз так, зачем их огорчать? Им так легче. Что есть правда? Грубая действительность. А кому нравится действительность? Правильно, никому. Да и много ли заработаешь, говоря правду? Поэтому я часто обманываю или, как это правильно называется, блефую.

– Предлагаю тост: за обаятельную ложь, – сказал я.

Бокалы поддакивающе звякнули. Я решил не углубляться в мировоззренческие дискуссии – жизнь прекрасна, какой бы дурацкой она ни была. Лучше сосредоточиться на вине с берегов Луары, чем нудно рассуждать о несовершенстве бытия.

Я выпил почти весь бокал. Прохлада вина и сок устриц неожиданно напомнили Ниццу. Соленые губы жены, шорох ночных волн, пересчитывающих камешки на берегу. В груди неприятно кольнуло, будто кто-то иглой впрыснул в кровь тоску воспоминаний. Когда же сердце заживет и память зарубцуется?

– Мистер Джек, ты где? – звонкий голос вернул меня в реальность.

– Не обращай внимания – старые раны. Чем старше человек, тем больше он помнит. Хорошо, что в старости приходит склероз, иначе можно сойти с ума. Ты будешь еще вино?

– Нет – иначе кто повезет тебя домой? – отказалась Элизабет.

Я наполнил свой бокал. Алкоголь разбавил грусть. Я рассказал Элизабет забавные случаи из своего покерного опыта. Десерт мы забрали с собой, решив, что попьем чай у меня.

Когда мы отъехали от ресторана, начался сильный ливень. Небо, хмурившееся весь день, ночью не выдержало и расплакалось. Видимость резко ухудшилась, но разгоряченный «Мустанг» проскакивал перекрестки, не снижая оборотов. На одном из них он не заметил красный сигнал светофора, и нам в хвост тут же пристроилась машина дорожного патруля с мигалками на крыше. «Мустанг» остановился. Боковое стекло виновато поползло вниз, и Элизабет, приветливо улыбаясь, вложила водительское удостоверение в мокрую перчатку патрульного. Я отвернулся. Женщинам в таких ситуациях лучше не мешать.