Lady Покер

– И ты ее не остановил?

– Я что, враг своему и твоему карману? – хмыкнул самодовольно Алесандро. – В тот вечер, в «Mon Paris», когда ты ушел, мы выпили еще по бокалу коньяка и поехали играть в рулетку. И не ругайся, она сама предложила, я тут вообще ни при чем. Невзначай намекнул, и все. Нельзя же было ее вот так взять и отпустить.

Я не верил своим ушам. Вероломный идальго втянул бедную женщину в грех и порок. Она проиграла огромные деньги! В чем-то здесь была и моя вина.

– Так что, радуйся, амиго! И с тебя дополнительная компенсация в фонд поддержки моей бедной печени, – как ни в чем не бывало продолжал сыщик. – Эта Барбара худющая, как скелет, но столько пьет… И совсем не пьянеет! Я думал, придется тащить ее до дверей квартиры, а она сама дошла. Только немного покачивалась…

– Значит, ты ее еще и…

Я нахмурился. Это уже переходило все границы.

– Ей было грустно и одиноко. Не мог же я оставить женщину одну в таком состоянии, не утешив ее! К тому же я сразу получил все адреса и явки, на всякий случай. Хотя уверен, что этого не понадобится – акции и так будут наши. Сдается мне, что Барбара захочет отыграться в казино, и ей понадобятся еще деньги. Она, похоже, туда частенько наведывается. Так что готовь деньги, господин инвестор!

– Почему ты уверен, что она придет именно к нам, а не к своему любовнику?

– Поверь моему чутью, у Барбары не все гладко с NB. Мне кажется, она прячется именно от него. Она призналась: «Уж если и продам акции, то исключительно мистеру Джеку, он мне понравился. Такой галантный – разливал вино, говорил приятные слова», – сыщик изобразил Барбару.

– И ты поверил пьяной женщине?

– Клянусь святым Себастьяном, она говорила искренне! И… – в телефоне послышался какой-то скрип. – Все, пока. Говорить не могу, тут сложная дорожная ситуация. Завтра созвонимся.

Я в раздумье смотрел на погасший дисплей. Значит, Барбара – игрок! Никогда бы не подумал. Как все забавно обернулось – теперь исход сделки зависел не от логики и мастерства, а от того, кого выберет взбалмошная женщина, играющая в рулетку и глотающая таблетки.

* * *

Как известно, понедельник – день тяжелый, но именно в понедельник обычно хочется начать новую жизнь. Какой она должна быть, непонятно, но хочется – особенно, если утро солнечное.

Я ехал к банкиру на утренний кофе с докладом о сделке.

В этом быстро меняющемся мире есть вещи, которые при любых обстоятельствах должны оставаться неизменными. И в первую очередь к ним относятся банки и банкиры – всегда точные и расчетливые, всегда минимум риска за максимум прибыли. И это правильно. Обслуживать деньги должен безликий технологичный стандарт. Там, где хранятся и приумножаются капиталы, самое место идеальной полировке стола и остро заточенным стрелам карандашей. Ничто не должно отвлекать внимание, кроме разве что колготок в легкомысленную сеточку на стройных ногах секретарши.

Банкир обладал всеми качествами бизнесмена, но, сверх того, еще и внутренним чутьем – ценным навыком, который многие современные люди безнадежно утратили. Вот и сейчас, пока мы пили утренний чай с бергамотом и болтали вроде бы ни о чем, он сверлил меня проницательным взглядом: все ли в порядке? Как банковские деньги? Словно шестое чувство подсказывало ему, что в деле возникли серьезные осложнения.

Я невозмутимо улыбался и наслаждался овсяным печеньем. Выпечка – вообще моя слабость, и особенно овсяное печенье. Хорошо прожаренное, с вкраплениями изюма, оно похрустывало на зубах и помогало бессовестно врать, что все в порядке. Элизабет была права: блеф помогает жить и не портить настроение.

Через час меня отпустили, к удовлетворению обеих сторон.

Прежде чем покинуть кабинет, я осведомился о возможности занять еще денег.

– На что? – банкир встал и проследовал к шахматной доске.

– Если повезет, я смогу завладеть еще тремя процентами акций. Думаю, это обойдется примерно тысяч в тридцать или сорок, может, чуть больше…. Но у меня будет контрольный пакет.

– Когда нужны деньги?

– На этой неделе. Не исключено, что завтра.

Банкир минуту раздумывал – то ли над моей просьбой, то ли над шахматными фигурами на доске, затем пообещал выручить.

Выходя из лифта на нижнем этаже, я неожиданно столкнулся с Марго.

– Привет!

– Привет!

– Ты откуда?

– Из банка. А ты куда?

– В банк.

У нее в руках был кожаный портфель, у меня – черный дипломат. В ее глазах читалась торопливая озабоченность, а в моих, наверное, застыло удивление – надеюсь, не слишком глупое. Хотя трудно заглянуть в собственные глаза, а пока добежишь до зеркала, их выражение успеет измениться.

– Очень рада тебя видеть. Звонила два раза, но ты не отвечал, – сказала Марго, не обращая внимания, что из-за меня опоздала на лифт.

– А я-то думал: чей это номер засекречен? – отозвался я. – Что-то случилось?

– Нам надо поговорить.

– Всегда к вашим услугам, – я изобразил легкий поклон и добавил: – Тебе идет деловой костюм.

Пиджак и узкая юбка придавали Марго интеллектуальное очарование и строгость. Это была все та же королева, но не на балу, а в тронном зале – собранная, сдержанная, занятая делами. Марго поблагодарила за комплимент и задумчиво взглянула на меня.

– Предлагаю вечером поужинать. Ты не занят? – спросила она, поправляя воротник блузки.

– Нет.

– Тогда я позвоню.

– Хорошо, буду ждать. Или давай я позвоню, только…. – я расплылся в улыбке, – у меня нет номера твоего телефона.

– Я помню. – Марго достала ежедневник, посмотрела расписание и уточнила: – Встречаемся в восемь, в «White cafe». – Она назвала адрес и еще раз повторила: «В восемь», будто боялась, что я забуду.

– Джентльмены не опаздывают!

– И не надевай, пожалуйста, багамскую рубашку, а то мне придется прийти в шортах и сланцах.

Наш смех удивил вышедших из лифта степенных банковских клиентов.– До вечера, – Марго зашла в лифт, послышалось легкое шипение взметнувшейся вверх кабины. Неужели и королевам приходится ездить к банкирам на поклон?

* * *

Строгий костюм и водолазка под горло – все черное. И пять белых роз в нетронутых садовых рубашках. Отличное сочетание. Казалось, розы смущаются своей белоснежной красоты на черном фоне моего наряда и стараются спрятаться за темно-зелеными листьями. Я поправил на пальце перстень с рубином и отошел от зеркала. Все-таки приятно нравиться самому себе хоть иногда. Жаль, что меня не видит жена.

Ко мне подошел метрдотель «White cafe» и предложил поставить букет в вазу, но я отказался. Хотелось дождаться королеву в холле, дабы произвести должное впечатление. Увы, Марго задерживалась. Уже все официантки и гости заведения успели оценить сочетание черного с белым, а ее все не было.

Марго появилась через час. Сбросив плащ, она осталась в светло-оранжевом брючном костюме. Прическа в стиле «ретро» – с сеточкой на коротких волосах. На шее длинные бусы из крупного жемчуга, на запястье перламутровый браслет. Для довершения образа не хватало сигареты с мундштуком.

– О, мистер Джек, какой ты импозантный! Нас с тобой можно на подиум выставлять, – весело промолвила она. – Извини, что опоздала. Но сегодня уважительная причина – задержалась в парикмахерской, хотела тебя сразить. Нравится?

– Стильно, напоминает Париж эпохи модернистов. Ты словно из блистательных женщин, которые мучили ожиданием бедных художников. Я, правда, не бедный художник, и ждать бы не стал, но розы очень хотят с тобой познакомиться, – я элегантным жестом презентовал букет. (Разве могут быть у женского опоздания неуважительные причины?)

– Спасибо, – Марго приложила цветы к губам и, вздохнув, прикрыла глаза. – Как трогательно! Белые, белые розы. Жаль только, что почти не пахнут.

Метрдотель проводил нас за столик и подал меню. Столик был стеклянный, без скатерти. На его бледно-матовой поверхности отражалась витиевато изогнутая высокая свеча. Сомелье принес толстенную карту вин. Посовещавшись с ним, моя спутница заказала белое калифорнийское шардоне:

– Отлично дополнит жареную семгу под сливочным соусом с красной икрой, – пояснила она. – Ты не будешь возражать, если я тебя сегодня угощу?

– Нет, – ответил я, понимая, что сопротивляться желанию королевы глупо, к тому же еще и невыгодно.

– Тебе интересно, что я делала в банке? – спросила Марго, играя перламутровыми жемчужинами.

– Как ты догадалась?

– Вопрос написан у тебя на лбу. Мужчины страшно подозрительны по своей природе.

– Просто они уязвимее, чем женщины.