Лампа разыскивает Алладина
Шрифт:
Главное – аккуратность! Я с внуками…
Плавную речь милой старушки нарушило громкое тявканье.
– Фима, перестань, – крикнула пенсионерка.
Но пудель и не подумал послушать хозяйку, наоборот, услыхав ее родной голос, он загавкал еще сильней.
– Прекрати, – стала сердиться бабушка, – деток напугаешь.
Фима продолжал концерт.
– Вот сейчас ремешка дам!
– Гав, гав!
– Замолчи!
– Гав, гав!
– У-у-у-у.
Я вздрогнула: к резкому тявканью пуделя присоединился густой, низкий по тону вой, который стала издавать такса Фома.
– Вот негодники, – поднялась с кряхтением на ноги пенсионерка, –
Продолжая ворчать, бабуся посеменила к лавке, где мирно дрыхла Аллочка.
– Фима, замолчи!
– Гав, гав!
– Фома, сейчас нашлепаю!
– У-у-у.
– Фима, Фома!
– Гав, гав, у-у-у!
– Безобразники, получите на орехи! А-а-а-а!!!
Резкий крик воткнулся в воздух, словно горячий штырь в мыльную пену.
– Помогите, – орала бабушка, – Фима, Фома, Аня, Ваня, домой, живо, скорей!
Забыв про оставленное на скамейке вязанье, пенсионерка схватила одной рукой пуделя, второй таксу и, подталкивая перед собой двух светловолосых малышей, с несвойственной старческому возрасту прытью ломанулась прямо по газону в сторону метро.
Остальные люди бросились к скамейке.
– Померла!
– Во! Коньки отбросила.
– Молодая больно, жалко ее!
– Обычное дело, паленой ханки опилась.
Орудуя локтями, я пробилась в первый ряд зевак и прижала руки ко рту, чтобы загнать внутрь рвущийся наружу вопль.
Каменно-спокойное, потерявшее всякое напряжение лицо Аллы смотрело вверх, глаза были распахнуты, рот открыт, руки широко раскинуты, а ноги странно вывернулись в коленях, словно бедная девушка попыталась перед смертью встать, но не сумела.
Около лавочки валялась пустая бутылка из-под дешевой водки, если в ней и были остатки, то они давно впитались в землю.
– Милиция, – кричал кто-то в мобильный телефон, – тут девушка померла, в парке, в детском…
Я аккуратно вывинтилась из толпы и пошла к метро. Алла приобрела в павильончике «огненную воду», не секрет, что в Москве часто торгуют всякой дрянью. Может, несчастной Вяльской попался ядовитый суррогат, или просто ее организм не выдержал постоянных возлияний, впрочем, теперь это уже все равно, Аллочке не помочь.
Сами понимаете, в каком настроении я добралась до квартиры Олеси. На звонок никто не спешил, скорее всего старшая сестра Вяльской была на работе. Обращаться к Марии Кирилловне, бабушке алкоголички, мне отчего-то не хотелось.
Потоптавшись некоторое время под дверью Олеси, я сходила к метро, купила в киоске конверт с открыткой, ручку и нацарапала послание:
«Олеся! Алла скончалась в парке, адреса его не знаю, могу лишь назвать станцию метро, вблизи которой он расположен. Ваша сестра выпила бутылку водки и, похоже, отравилась. Дело было в первой половине дня. Труп, скорей всего, увезут в морг к неопознанным телам. Больше никаких подробностей сообщить не могу. Если нужна – звоните! Лампа».
Написав на всякий случай наш телефон два раза, я вложила открытку в конверт и подсунула ее в щель под дверью. Олеся найдет сообщение, как только приедет домой.
И очень хорошо, что мне не пришлось лично сообщать женщине ужасающее известие.Внезапно мне захотелось пить. Я спустилась вниз, в который раз доплюхала до метро, вошла в крохотный магазинчик и попросила:
– Минералку дайте!
– С газом? – лениво спросил юноша с той стороны прилавка.
– Без.
– Двадцать рублей.
Я порылась в кошельке и вытащила ассигнацию.
– Вот, стольник.
– Без сдачи нет?
– Увы.
Паренек вздохнул, выдвинул ящик, находящийся под кассой, и стал методично рыться в отделениях. Я терпеливо ждала, пока он нашвыряет в пластмассовую тарелочку необходимое количество бумажек и мелочи.
Внезапно что-то показалось странным, тревожным, сердце заколотилось, некая мысль подкралась к мозгу, очень важная, необходимая!
– Возьми трубку, дурак, – заорал девичий голос, – ответь немедленно, долдон, посмотри на телефон, кретино-первоклассо!
– Кто это? – испуганно подскочила я.
Парень хихикнул.
– Телефон.
– Телефон? – повторила я.
– Угу, мобильный. Такая модель прикольная, вместо звонка можно что хочешь записать, вот сеструха моя и начудила, сам пугаюсь, – заржал продавец и схватил сотовый. – Что? Ага! Бегу! Как, уже два часа прошло? Думал, двадцать минут всего!
Я вышла на проспект и бросила пустую бутылочку в урну. Важная мысль улетучилась, так и не успев оформиться. Ладно, поеду к Вале, первой жене Богодасысра. Может, она прольет хоть лучик света на темную историю. Аллочка, похоже, не украла коляску у незнакомой женщины, нет, она увезла ее намеренно и получила за это от кого-то триста долларов. Почему? Пока нет ответа. Вернее, с какой стати неизвестному лицу понадобилось тырить повозку? Лежал ли в ней в этот момент Гена? Но как ни ставь вопрос, ответа как не было, так и нет. С другой стороны, вручая Олесе ассигнации, Алла упомянула Богодасысра и дала понять, что хочет копить на квартиру. Каким образом директор связан с этой историей? Вдруг его экс-супруга знает нечто занимательное? Очень слабый след, но других зацепок нет.
Глава 16
Мира Львовна не обманула, когда я позвонила в дверь, из домофона донесся вопрос:
– Вас Мируська отправила сюда?
– Да, – ответила я, – именно она.
– Поднимайтесь, – разрешила хозяйка, – девятый этаж. Только не садитесь в грузовой лифт, он барахлит постоянно.
Случалось ли вам по непонятной причине вдруг испытать симпатию к совершенно незнакомому человеку? Встретились и мигом заулыбались собеседнику?
Речь идет не о любви, просто о некоем расположении, совершенно необоснованном.
Валюша показалась очень милой, может, это впечатление исходило от ее внешности? Женщина была невысокой, излишне полной, про таких говорят: в теле. А еще считается, что до тридцати лет мы имеем то лицо, которое нам дала природа, а после сорока получаем ту физиомордию, которую заслужили сами. Приглядитесь повнимательней к людям, и поймете, что это замечание правда. У одной старухи злое лицо и глубокие, вертикальные морщины между бровями. Она что, такой появилась на свет? Да нет, конечно, была небось симпатичным пухлым младенчиком, а потом стала раздражаться на весь свет, насупливать брови и приобрела соответствующий вид. А вон та особь, с мелкими складками над верхней губой? Так и слышу, как она, поджав рот, выдавливает из себя: