Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов

— Слушай, ну хорошо, — поморщился Джеронимо. — Пятьдесят эпикоинов. Благодарность от мэрии. Безлимитные поездки всей семье на горбобыках до старости… до старости твоих внуков.

— Сто эпикоинов! — поднял я ставку.

— Сто пятьдесят! — добавил Недо-Потрошитель, получив третий подзатыльник.

Сторговались на девяносто пяти, составили договор. Но телефон после такого оставлять точно не хотелось. Но я поступил умнО — наплевал на запрет, озвученный директрисой ботаников и написал Сян, Дзянь и Янсену отложенные сообщения на завтрашнее утро, в которых указал точные координаты деревни.

После положил телефон в сейф (разумеется, проверив, насколько он заряжен и насколько устойчиво ловит сигнал), и забрал оттуда уздечку. Ай, до чего ж красивая была уздечка! Бархатная, с помпонами и золотыми драконами на пуговицах. А в середине удила зиял инкрустированный пурпурный камушек. Взглянул на него — и чот как-то даже застыл, пока не получил лёгкой пощёчины от Фыонга. Следом был короткий инструктаж по взнуздыванию горбобыка, а после я оседлал уже свою электрическую возницу и отправился на разведку.

Ну, это я так думал, что на разведку. По факту — вышло всё совсем не так.

По центральным магистралям я доехал до большой полунедостроенной развязки на северной окраине города. Потом спустился по мосту по ту сторону пруда, оставив Центральный парк за спиной. Дорога пошла в холмы, мимо тянулись промзоны и склады, некоторые — полуразрушенные после одного из нападений через Поток. Видимо, тот великан, четвёртое юбилейное чудовище, изрядно здесь покуролесил.

Техники на трассах становилось всё меньше и меньше, деревья по краям дороги подступали всё теснее, а играющие детишки на обочинах становились всё грязнее и неопрятней. Я проехал мимо чайных плантаций, затем сверился с картой и свернул на совсем-таки узкую просёлочную дорогу. На одном из изгибов серпантина остановился, взглянул на город. Вид, конечно, с горки был эпичный — столб Основного Потока в небеса, вокруг — блин города, а дальше — полоска моря до горизонта.

Но наслаждаться видом было некогда. Ради интереса попробовал метнуть Адскю Звезду как сюрикен. Я запускал ее безо всякой подпитки собственного ци, и по идее она должна была затормозиться из-за вязкости ци. Так и случилось — но уже чуть дальше, чем обычно должно было бы.

Что ж, в крайнем случае — может хоть как-то пригодиться.

Следующим пунктом была Первая Национальная Деревня. Деревня стояла на склоне небольшой крутой горы, красивые старинные деревянные домики на сваях — лепота! Только вот людей было как-то слишком мало. Я уже проголодался, магазин был закрыт, и я откопал один-единственный придорожный лоток, где бабушка продавала рисовые пирожки.

Служитель правопорядка нарисовался тихо и совсем-совсем незаметно, как раз когда я жадно поглощал пирожок с какой-то местной местной дичью.

И это — серьёзно, за все те недели, что я уже вышел из комы — был мой первый контакт с полицией.

— Городской? Чего тут ошиваешься? Это национальная деревня. Место… дипломатической работы.

— У меня договор.

— С кем договор? — нахмурился полицейский. — Ты же из этих… Из Троицы, да?

— Не-а. Я у них байк одолжил. А сам я по поручению таксистов… Вот.

Я выудил из кармана и показал наш договор и расписку. Я ожидал дальнейшие вопросы и разбирательства, но полицейский неожиданно сухо и коротко отдал честь и сказал:

— Не смею задерживать. Вон та дорога.

А глаза разом стали какие-то грустные-грустные. И, главное, все здесь прекрасно знали, где искать банту! От этого было ещё более стрёмно.

Я въехал во Вторую Национальную деревню спустя минут сорок. И судя по тому, что дорогу никто не думал прибирать, а на въезде мне преграждал здоровый упавший эвкалипт, через который я с немалым трудом перетащил электроскутер — я был в деревне первым посетителем за долгие недели, если не месяцы.

А ещё на въезде висела табличка, написанная старым стилем каллиграфии:

«Если дорога жизнь и разум, о скиталец — возвращайся назад».

Я смутно припомнил, что это была цитата из школьного курса классической литературы. То ли из «Тихих заводей», а может, из «Сна в алом тереме».

А еще ниже вполне современным маркером приписано:

«Осторожно, похитители тел».

А вот это точно было из неклассической литературы.

Ну, офигеть теперь! И, что это все означает?

Глава 39 Младший муж Серебристой Поросли

Деревня стояла в небольшой долине между гор, посреди странного эвкалиптового леса — без подлеска, явно посаженного в прошлом столетии на месте какого-то пожара. Деревня сначала мне показалась вымершей, хотя ровные кучки мусора собранные метлой вдоль дороги говорили о том, что здесь точно кто-то живёт. Я припарковал байк, прошёлся между деревянных домиков с изогнутыми крышами… А затем увидел во влажной почве цепочку следов — это точно были копыта горбобыка, причём, неподкованного, большие, «розочкой» от растопыренных пальцев. Незаметно и тихо достал уздечку из сумки. Во вторую руку взял короткий нож-мачете.

Я был уверен, что сейчас за домом увижу горбобыка. Тихо, стараясь не наступать на сучки и мусор, завернул за угол большого дома, а там…

А там меня ждало всё народонаселение деревни.

Люди разного возраста, пола, в разной одежде — от праздничных национальных хонфоков и лохмотьев до дорогих пиджаков, — чёрт, даже разного цвета кожи — я заметил несколько европейцев и одного негра… молчали и пристально смотрели на меня.

А в их глазах была тьма. Точно та же тьма, что и у мрачного голого мужика, сидевшего в клетке у ботаников.

Тут же начался мелкий, противный дождь. Давно у меня уже не было такого инстинктивного, глубокого желания дать дёру. Я даже слово потом вспомнил — гиперкинетический рефлекс. Где-то в глубине души звучало: «беги, сражайся, или поговори с ними, или хотя бы громко заори…» Но я оцепенел и тупо не мог пошевелиться, как будто мне вкололи какой-то токсин-парализатор. Как при сонном параличе.

— Хорошие сапоги, — вдруг сказала одна молодая женщина. — Не ношенные. Не зря пришли.

— Хорошие сапоги, — повторили нестройным хором остальные. — Не ношенные. Не зря пришли.

— … Не зря пришли.

Толпа расступилась, разделившись на две половины. По центру остался старик — лысенький, кривенький, в старенькой кепке в дешёвых сельских шмотках, с клюкой. Он не спеша, шаркающей походкой пересёк пустое пространство, деловито поставил клюку к стене дома, а затем приковылял ко мне.

Подошёл вплотную — ростиком он оказался на полголовы ниже меня. Засочил рукава, протянул руки и…

Холодные пальцы легли на мои виски.

Дальше я смотрел мультики. Очень прикольные, интересные мультики — причём все в обратной перемотке.