Ларь

— Ты сс… видел это? — спросила лихо. — В смысле, правильно всс… се трактуешь?

— Видел, давно, когда только получил ведунскую способность, — ответил я. — Но помню все четко.

— Тогда это выход. И надо исс… спользовать данный козырь.

— Но ведь это… — я смутился. — Подло.

— Подло? — лихо искренне удивилась. — Может быть. Я бы назвала подобное сс… цинично. Для рубежников и вовсе буднично. А теперь подумай, если бы воевода сс… Ингой знали нечто подобное про тебя, что бы они сделали?

— Я не они.

— В этом-то и проблема. Посмотри, чего они добились и подумай, какими сс… способами это было сделано. Все просто, если ты хочешь спасти людей и не дать провесс… сти ритуал, то надо чем-то жертвовать. Нельзя добиваться целей и оставаться белым и пушистым.

Она упорхнула в Трубку, давая понять, что разговор закончен. Собственно, не то чтобы Юния была так уж не права, но вот такая мерзкая вещь как совесть, которая у всех нормальных людей давно уже превратилась в рудимент, сейчас вспухла у меня внутри воспаленным лимфоузлом.

Правильно ли было поступить так, как я хотел? Конечно, нет. Для ответа на этот вопрос не надо даже особо задумываться. Можно ли все провернуть по-другому? Не знаю. За столько дней раздумий я так и не нашел иного выхода. А время сейчас было врагом пострашнее Трепова. Поэтому тяжело вздохнул и достал телефон:

— Инга, привет.

— Богатым будешь, Матвей, только о тебе думала.

— Не буду. Дураки богатыми не бывают. Мне надо поговорить с тобой и Илией. О реликвии.

Вся шутливость, на которую по голосу была настроена Травница, исчезла без следа:

— Давай сегодня в шесть, у меня.

— Буду, — сказал я и отключился.

А у самого на душе кошки заскребли от мысли о том, что предстоит сделать.

— Куся, домой!

Грифониха неодобрительно щелкнула клювом. Даже помедлила, словно всерьез стала размышлять, не оспорить ли ей мое лидерство. Но после все же неторопливо, точно испытывая мое терпение, затрусила по тропинке.

Я же продолжал мучиться до самого вечера, обдумывая, может, все же есть какой-то выход, которого я просто не вижу. Но чем дольше я думал, тем явственнее мне виделось запланированное решение как единственно верное. Гриша даже забеспокоился, заметив мое смятение:

— Невкусно, что ли, хозяин?

— А?

— Сам же просил борща. Мясо вроде доварилось, свеклы положил в меру, чтобы слишком сладким не был. Сметана, хлеб, чесночок на столе. Водка, самой собой, мы же не свиньи борщ без водки есть. А у тебя лицо, будто я кого-то отравить пытаюсь.

Что борщ удался, свидетельствовало даже нетерпение ежовика, проснувшегося раньше срока. Он уже два раза скрипнул дверцей подпола, выглядывая с одним лишь только замыслом — поглядеть, не доел ли я. Со мной он как-то не любил пересекаться, да и сидячих мест сейчас на кухне попросту не было.

— Не бери в голову, я так, о своем. В город вечером поеду, по делам.

— Ой, хозяин, загляни в тот магазин волшебный. Мы как-то заезжали, когда ты меня еще с собой в портсигаре брал.

Я даже не сразу догадался, о чем он.

— Там настоечки, портвейны, ликеры. Век бы оттуда не выходил.

— А, понял.

У меня было такое дрянное настроение, что я даже не стал шутить, что когда Гриша оказывается в «Красном и белом», то данная комбинация автоматически превращается во флаг Хорватии.

— Захвати что-нибудь на травах, а то черт у нас захворал.

Митя, который с упоением ел вторую тарелку борща, выпив уже несколько запотевших стопок, удивленно поглядел сначала на меня, потом на беса.

— Кашляет весь день, — с нажимом произнес Гриша.

Только теперь до черта дошло и тот действительно стал изображать болеющую старую собаку.

— Если буду мимо проезжать, — отмахнулся я. Меньше всего сейчас хотелось вносить новые краски в алкоголизм этой парочки.

— Ты уж постарайся, хозяин.

Я посмотрел на часы, разрываясь между страхом и желанием. Я боялся, что могу опоздать на назначенную встречу, и при этом меньше всего в жизни сейчас хотел туда ехать. Наверное, Юния почувствовало мое состояние, поэтому негромко сказала: «Пора».

Путь до Травницы показался мне длиннее, чем трасса Выборг-Санкт-Петербург. Но дело, может, и в том, что впервые в жизни я не просто не пытался выжать всю дурь из Зверя, а ехал неторопливо, по-пенсионерски. Наверное, даже внутренне надеясь, что нечто сможет меня остановить или отвлечь. Однако судьба была неумолима, и к дому Инги я подъехал без пяти шесть.

Я не успел даже постучать в дверь, как та распахнулась. На пороге меня встретил встревоженный волосатый домовой в неизменном костюме:

— Добрый вечер, вас уже ожидают. Прошу за мной.

Илия сидел в кабинете у Инги с видом хозяина жизни — облокотился на спинку кресла, закинув руки за голову и положив одну ногу на другую. Если бы не его дурацкие угги, я бы даже засопел от злости. Однако теперь стало немного смешно. Правда, ненадолго.

— Приветствую честное собрание, — сказал я, сразу направившись к свободному стулу.

— Здравствуй, Матвей, — кивнула Инга, но из-за своего стола не поднялась. — Чай, кофе или что-нибудь из моих травок?

От меня не ускользнул рубец, которым обжилась Травница, пока мы не виделись. Ну да, много ли нужно сил с ее талантом и арсеналом, чтобы кого-нибудь отравить? Суть в том, что Инга была готова к кровавой луне. Думаю, как и воевода. Значит, теперь дело за мной.

— Ага, чтобы меня потом вынесли? Нет, Травница, спасибо.

Почему-то это невероятно развеселило воеводу. Он не скрывал улыбки, больше того, был готов рассмеяться. Забавно, раньше у него мои шутки вызывали изжогу и непроизвольное желание заняться членовредительством.

— Давайте сразу к делу, — сказал я. — У меня есть все основания утверждать, что Трепов прислужник товарища, известного в других мирах как Царь царей.

— Матвей, если ты хочешь официально обвинить… — начал воевода.

При этом с его лицом произошли удивительные метаморфозы. Только что Илия был жизнерадостен и весел, а теперь словно откусил половину лимона при острой зубной боли.

— Если бы я хотел официального обвинения, то сделал все по-другому. Я знаю, что недавно был проведен особый ритуал. Именно тогда мы все услышали Царя царей, пусть и не так явно. Скоро все должно повториться, причем будет он в разы сильнее, чтобы довести ритуал Одержимости до конца. И проведет его Трепов.