Лавка сновидений Юнсыль

Кассель смешал домашний клубничный сироп с молоком, разрезал четыре клубнички пополам и добавил лед. В конце он вставил толстую соломинку и протянул стакан Тингл, которая посыпала напиток пыльцой снов.

— Пожалуйста, ваше клубничное молоко.

Санчхоль осторожно взял напиток обеими руками, но пить не стал, поставив вместо этого стакан на стол. Кассель и Юнсыль переглянулись. Так не пойдет.

— Я просто хотел молоко из круглосуточного магазина…

— Мы постарались сделать для вас самый вкусный напиток.

Санчхоль взял чашку дрожащими руками и осторожно сделал первый глоток.

Он закрыл глаза, и его плечи лихорадочно затряслись. По щекам побежали слезы. Удивившись, Юнсыль достала несколько салфеток и протянула их гостю.

Через некоторое время Санчхоль наконец успокоился. Дрожащим голосом он медленно начал свой рассказ.

— Моя дочь… Кстати, мне понравилось. Это молоко со свежей клубникой.

Слезы продолжали стекать к уголкам его рта. Он промокнул глаза салфеткой и продолжил:

— Несколько месяцев назад она покончила с собой.

— Мы сожалеем о вашей утрате.

Юнсыль и Кассель торжественно склонили головы в знак соболезнования.

— Я нашел предсмертную записку… В ней говорилось, что это произошло из-за стресса на работе. Другими словами, то была моя вина.

— Не думайте так. В этом вина всего мира.

Юнсыль попыталась утешить его, но Санчхоль покачал головой.

— Я был плохим отцом, возлагал на нее слишком большую ответственность. Я не смог отправить ее в университет, поэтому где только она не работала. Потом дочка сказала, что хочет взять перерыв на год, начать учебу. А если ей удастся сдать экзамен, поступит на государственную службу, и тогда у нас будет стабильный доход. За год это было бы сложно провернуть. Но я готов был потерпеть и два. У меня имелся свой, пусть и небольшой заработок… Со второй попытки она сдала экзамен, но на собеседовании снова провалилась. В тот день мы сильно поругались, потому что жить становилось все труднее и труднее, а она продолжала терпеть неудачи… В конце концов я велел ей все бросить, а она закричала, что не может так поступить, что твердо намерена идти к цели. И я разозлился…

Санчхоль склонил голову и зарыдал. Похоже, ему было сложно продолжать рассказ.

— Ничего страшного, если вы остановитесь здесь.

— Нет, это моя вина. Наверное, ей тогда было тяжелее, чем мне сейчас. Я сказал ей то, чего не должен был говорить. Мол, если за два года ничего не вышло, то уже и не получится. Почему другие сдали, а она нет? Может, она просто ленится? Я не знал, что государственный экзамен такой сложный и ответственный. Другие люди занимались на специальных курсах, смотрели онлайн-лекции и пользовались всеми благами образовательной системы, а она же просто училась сама. В конце концов, через несколько дней дочка ушла навсегда. В предсмертной записке она извинилась передо мной.

В этой душераздирающей истории можно было понять каждую из сторон. Кассель и Юнсыль сочувствовали гостю всем сердцем, но не знали, что делать. Наконец Санчхоль смог взять себя в руки и объяснить цель своего визита в Лавку.

— Я пришел сюда, потому что хотел в последний раз извиниться перед дочерью. Мне так жаль… Я хочу сказать ей эти слова лично. Даже если могу сделать это только во сне. Пожалуйста.

Санчхоль склонил голову перед Касселем и Юнсыль. Принц пожалел его и постарался приободрить:

— Надеюсь, что сегодняшние сны хоть немного утешат вас, а сейчас вам надо подписать соглашение.

Юнсыль протянула листок, и Санчхоль тут же подписал его, особо не вчитываясь. Кассель и Юнсыль подождали, пока он допьет свой напиток, а затем все вместе направились в «комнату сновидений».

— Вы можете лечь здесь.

Санчхоль улегся в приготовленное кресло и почти сразу заснул, Юнсыль тоже устроилась на стуле рядом. Кассель положил палец на лоб их гостя и сразу же вошел в его сон.

Кассель и Юнсыль оказались на крыше многоквартирного дома. На улице лил дождь. Едва увидев место, Юнсыль сразу же поняла, почему они здесь. Скорее всего, это был момент перед тем, как дочь Санчхоля покончила жизнь самоубийством.

Худая женщина перелезала через ограждение. Санчхоль отчаянно закричал, заметив ее на краю крыши:

— Миён! Пак Миён!

Она обернулась. Ситуация была очень опасной, и даже от одного небольшого движения Миён покачнулась — показалось, что она вот-вот сорвется. Санчхоль завопил:

— Нет!

— Папа…

— Миён, я был неправ. Прости, прости меня. Пожалуйста, не делай этого…

Санчхоль опустился на колени перед дочерью и сложил руки в умоляющем жесте.

— Это не твоя вина, папа. Просто… Просто так тяжело…

— Нет, Миён, я знаю, как ты стараешься, а я был слишком груб с тобой. Спускайся вниз. Спустись и давай поговорим, Миён, хорошо? Пожалуйста, пожалуйста!

— Когда я была маленькой, то хотела стать учителем рисования. Но ты сказал, что искусство требует денег. Поэтому я отказалась от этой затеи. Когда же стала немного старше, то уже не могла позволить себе такую роскошь, как мечты. Жить вдвоем на зарплату от работы на полставке сложнее, чем я себе представляла. Тем более, на таком месте никогда не знаешь, когда тебя уволят. А я ведь просто хотела жить как все остальные.

Санчхоль рыдал. Он бился головой об пол и умолял Миён. Дочь взглянула на своего отца, затем медленно подняла глаза к небу.

— Потом ты сказал, что если я стану госслужащей, то у меня будет стабильная жизнь. Возможно, со временем я даже получу повышение и смогу зарабатывать еще больше. Поэтому я решила попробовать. Но… это не сработало. Может, я просто им не подходила. А может, все потому, что я была ленивой, как говорил мой папа.

— Миён, дорогая Миён…

— Почему у меня не получилось? Потому что я не окончила университет? Потому что я была ленивой, как говорил папа? Как долго нам еще придется так жить? Кажется, я сделала все, что могла.

Сквозь дождь можно было увидеть печальную улыбку Миён.

— Тем не менее, папа, я хотела увидеть тебя в последний раз, хотя знаю, что это эгоистично и вообще неправильно. Ты не виноват. Просто жизнь в этом мире была слишком тяжела для меня. Я держалась и терпела, но в какой-то момент сломалась.

— Прости меня, Миён, доченька. Я так люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете.

— Папа, я тоже тебя очень люблю. Спасибо, что родил меня. Спасибо, что вырастил. Спасибо, что был рядом. И мне очень жаль, что пришлось вот так уйти первой.

С этими словами Миён спиной облокотилась о перила, будто хотела лечь на них, и сделала свой последний шаг.

Санчхоль закричал и потянулся рукой к дочери. Но ему не удалось схватить ее, и Миён упала.

В этот момент время во сне начало постепенно сбавлять ход. Движения Миён и Санчхоля стали плавными, как в замедленной съемке. Они не остановились полностью, но казалось, что вот-вот остановятся.

— Кассель, почему? Мы же не должны вмешиваться! — спросила Юнсыль, оглядываясь на Касселя. Тот был в панике.